Журнал «Если» - «Если», 2011 № 02

— Понятно. То есть фактически у нас на тебя столько же прав, сколько и у любого другого, верно?

— Погоди-ка, дай лучше я, — прервал ее Рафаэль. — Он ведь теперь почти что мой… Точнее, именно я его пользователь, верно? Так что я лучше знаю, как им пользоваться.

— Глупости! Это я его нашла.

— Ну да, ты его сперла, все честь по чести — а теперь я спер его у тебя.

— Это была не кража! Мы уже говорили об этом, верно, Джелли?

— Верно.

— Ну хорошо: допустим, мы сейчас вернемся в интернет-кафе, — продолжала Мина, обращаясь к зверюшке. — Теперь, когда мы все обсудили, ты больше не станешь включать эту свою угонную штуковину?

— Противоугонную систему.

— Ну да. Ты ведь больше не станешь этого делать?

— Стану. Точнее, я сделаю это, если сервер снова подаст мне соответствующую команду, а я думаю, что он подаст, поскольку условия будут те же самые. Впрочем, я уже загрузил несколько обновлений ПО. Теперь мне осталось только 17,5 терабайт. Когда я их закончу, вам придется меня перезагрузить.

— Bon, я все поняла, ты не можешь себя контролировать. Но видишь ли, Джелли, у нас серьезная проблема, и нужно, чтобы ты нам помог…

— Он не понимает такую ерунду, — перебил ее Рафаэль.

— Может быть, он понимает больше, чем ты думаешь, — парировала Мина. Вообще-то Джелли не выглядел таким уж разумным, но даже если он и был всего лишь машиной, эта машина могла учиться. С течением жизни он мог стать умнее. Может быть, он тоже еще рос, как Рафаэль и Мина. — Джелли, одни люди готовы покалечить нашего отца. Они требуют денег.

— Никогда не мирись с запугиванием, — посоветовал Джелли. — Расскажи кому-нибудь из взрослых. Это не такая проблема, которую тебе нужно решать самостоятельно.

— Да, но наш отец сам взрослый, и эти бандиты тоже.

— Ты можешь рассказать учителю или офицеру полиции… Однако, — он снова мило склонил свою головку, — у тебя ведь нет учителя, верно?

— Да. А бандиты на самом деле солдаты, так что полиция нам тоже не поможет.

— Мне позволено предпринимать некоторые действия в случае, если наличествует угроза и нет времени позвать на помощь, — с сомнением проговорил Джелли.

— У нас именно такая ситуация, — заверила Мина. — А что ты можешь сделать?

— Я могу издавать звук, похожий на громкий свисток. Это может привлечь внимание кого-нибудь из находящихся поблизости взрослых. И еще я могу включить сигнал тревоги.

— А это что такое?

— Ну, стандартный сигнал звучит похоже на автомобильную сигнализацию. Как правило, это работает.

— Здесь ни у кого не стоит автомобильная сигнализация, — возразил Рафаэль. А Мина вообще не знала, что это такое. — Но да, я должен был подумать о чем-нибудь вроде этого. Мы ведь как-то уже просматривали твою папку со звуками.

— Ту, где лежат ультразвуковые сигналы игры в шахматы?

— Ну да, ту самую. Но теперь нам нужен такой звук, чтобы его могли услышать и взрослые тоже. Сирена у тебя там есть?

Задумка с сиреной не сработала — скорее всего, солдаты знали, что здешние улочки слишком узкие, чтобы по ним могла проехать машина, — но на какое-то время отвлекла их внимание: они бросили колошматить Баба, чтобы разыскать и начать колошматить Джелли. Он был превращен в шар для игры в крикет, но уцелел, поскольку ни один из солдат не был достаточно трезв, чтобы попасть по нему как следует. Дом был более удобной мишенью, и они разнесли дом. Мине хотелось верить, что в конце концов они ушли из-за того, что ее семья и пара соседей вмешивались, как только могли, или по крайней мере держались рядом, подставляя себя под удары. В любом случае было очевидно, что Джелли изменил ситуацию к лучшему. Совсем как сам Рафаэль: если прежде он был обузой, то теперь стал хотя бы джокером, носителем хаоса, от которого могла случиться и польза.

Их семейство нашло себе временное прибежище под мостом, где Авеню-де-ла-Репюблик изящно перешагивала через пересыхающие соленые пруды. Вначале Мина воображала, что они починят дом и снова переселятся в него, но у них не было нужных материалов и инструментов, да и рабочих рук тоже, поскольку надо было зарабатывать на хлеб. Баба лежал в больнице, и было похоже, что ему потребуется какое-то время, чтобы оправиться. Когда Рафаэль попытался обратить свои деньги в банкноты при помощи автомата в отеле, автоответчик компании S.P.E. продекламировал ему радостным женским голосом, что его счет был заморожен «в целях вашей защиты» и что для разрешения затруднения он должен сообщить свой телефонный номер и адрес. Однако у них отродясь не было телефона, а что до адреса, то Мине никогда даже в голову не приходило, что дом, где они жили, может носить какой-то номер, а улица иметь официальное название.

После того как семья покинула участок, где прежде стоял дом, их отношения с собственностью стали какими-то смутными и натянутыми. По-видимому, никто не мог ясно сказать, как все обстоит по закону. У них была встреча с сыном домовладелицы, и тогда выяснилось, что сама домовладелица уже несколько лет как мертва, о чем они и не подозревали, так что все закончилось спором о качестве пяти коробок туалетной бумаги, предоставленных Нга какое-то время назад в порядке оплаты. В конце концов Мина поняла, что неправильно представляла себе, как устроена собственность в современном мире. Она-то думала, что люди — по крайней мере богатые домовладельцы и богатые американцы — по-прежнему чем-то владеют. Однако из того, что говорили Джелли и сын домовладелицы, становилось ясно: на самом деле в наше время все, чем ты владеешь, это лицензия, нечто вроде временного разрешения на пользование чем-либо, которое может неожиданно испариться по самым разным причинам. Ну, как ребенок в песочнице кричит: «Мое!». Игрушка принадлежит ему лишь до тех пор, пока он не ляжет вздремнуть; проснувшись, он ее уже не обнаружит. А может, и всегда было так, даже в стародавние времена, когда богатые впервые разбогатели, а бедные обеднели. Если на то пошло, как еще можно было чем-то завладеть? Ясно же, что попросту в какой-то момент один пещерный человек дал другому дубиной по башке и смылся с его вещичками.

Под мостом было суше, чем в доме, и когда она приходила по вечерам «домой», ее обоняние быстрее мирилось с запахом соли, чем со зловонием сточных вод в их старом жилище. Кроме них там жили только две семьи, так что даже не было особенно тесно. Если смотреть объективно, то против моста имелось не так уж много возражений, не считая того, что это место совершенно не подходило для установки большого мягкого японского кресла с ножным массажером, — но все же Мина не могла побороть чувство, что это шаг вниз в ее жизни. Настолько же нелогичными были ее вдруг смягчившиеся чувства по отношению к Баба, которому наконец поставили диагноз: повреждение селезенки. Как-то раз, принося ему еду, Мина захватила с собой Джелли, и когда она на минуту вышла из комнаты, а потом вернулась, то обнаружила, что он говорит роботу что-то, подозрительно похожее на полузабытые ласковые слова из ее собственного детства. Он лишь смущенно поглядел на нее, и ей ничего не оставалось, как улыбнуться и погладить его по лысеющей голове. Содержание в больнице стоило огромных денег, которые, как сообщила ей дама, выписывавшая чек, на самом деле были лишь символическим взносом по сравнению с тем, сколько бы это стоило, не будь ее отец признан нуждающимся. А ведь ему, возможно, могла потребоваться операция.