Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич

Здорово это у Ивана получилось. Мне бы никогда так и не сделать. Пассажиры разошлись по своим купе, правда, нехотя, но все же разошлись. Да и ничего интересного не оказалось. Так, от жары с одним стало плохо, с ума сошел человек, но не буянит. И не будет буянить, потому что с ним жена, врач и еще четверо здоровых мужчин. Да и ссадят его на ближайшей станции, потому что сумасшедших в фирменных поездах не возят.

- Спасибо, Иван, - сказала Зинаида Павловна. - А вы, Семен, давайте-ка вот на эту полку. Ложитесь. Успокойтесь, Семен, успокойтесь. От жары это все.

С верхней полки свесилась нога Валерия Михайловича, вслепую отыскивая точку опоры.

- Нет и нет! Обязан, так сказать, хранить и блюсти реликвию, завещанную и прочее и прочее. Прошу очистить и так далее.

- Да никто у вас вашу реликвию и не собирается отбирать, Семен. Ваша реликвия, и хорошо.

- Никто? - вдруг совершенно спокойно спросил Семен и даже для верности переспросил еще раз: - Никто?

- Никто, - подтвердила Зинаида Павловна.

- Так никто? - обратился Семен к нам.

Да черт с ним, с этим чемоданом! Мне бы только семью до Марграда довезти. И пропади все пропадом!

- Никто, - с чистым сердцем ответил я.

- Конечно, никто, - подтвердил Степан Матвеевич.

- Никому он не нужен, кроме вас, - сказал Иван.

- Никому? - вроде бы даже удивился Семен, но в голосе его чувствовалась неподдельная радость. - Господи! Никому!

19

- Нет, позвольте, - возразил Валерий Михайлович, опустив вниз и вторую ногу. - Нет, позвольте. Как это никому? Общественное достояние! Всем это, понимаете, всем!

- Нет! - прохрипел Семен. И не узнать теперь было его. Совсем другой человек стоял перед нами и защищал что-то глубоко личное, свое, единственное, без чего и прожить-то нельзя, из-за чего можно не ехать в Усть-Манск к своей маме, из-за чего он и Тосю-то, жену свою, забыл.

- Позвольте, - снова сказал Валерий Михайлович и, выставив свой помятый зад, начал медленно сползать с полки. И вот он уже стоял на полу пока что в одних носках, но это, видимо, его сейчас нисколечко не огорчало и не волновало. И брюки и рубашка нигде не теснили его, а, напротив, имели вид униженный и оскорбленный. Все на нем топорщилось и вылезало друг из друга. - Вас плохо воспитали, мой друг! У нас все для человека. У нас человек человеку друг, товарищ и брат. Во вверенном мне управлении торговли промышленными товарами широкого потребления такого работника не потерпели бы. Вы бы ведь налево стали подрабатывать? А? Что-то плохо слышу.

- Нет! - крикнула Тося. - Семен, что же ты?

Семен посмотрел на нее, но не увидел.

- Успокойся, друг Семен, - продолжал Валерий Михайлович. - Успокойся и уясни себе, что этого хватит на всех. И зачем волноваться, делать другим неприятности, рвать, кричать? А что надо? А надо установить очередь, список. Вот у вас, друг мой, и ручка, и лист чистой бумаги.

- Опись, - быстро проговорил Семен.

- Нет описи, - повысил голос Валерий Михайлович. - Нет и не было. Чистый лист, на котором и надо составить список. Так и быть. Вы первый. Только не наделайте глупостей! Не тащите все, что попадет под руку. С выбором, с выбором. И вообще, может, только на разведку.

- Не хочу на разведку, - уже несколько спокойнее и увереннее сказал Семен.

- Конечно, кому захочется за просто так? - согласился Валерий Михайлович. - Тогда первый я. А?

- Нет, я, - согласился Семен.

- На том и остановимся. Я не против. А вы, товарищи?

- А все-таки прилягте, - сказала Зинаида Павловна Семену.

- Нет уж! - ответил тот. - Покой нам только снится! Отдыхать теперь некогда. В разведку, в бой!

- Кто третий? - спросил Валерий Михайлович. - Вы? Нет. Давайте третьей отправим Зинаиду Павловну, нашу несравненную, пекущуюся о нас и заботящуюся.

- О чем вы? - не поняла Зинаида Павловна. - Спасибо, но мне сейчас ничего не надо.

- Сейчас не надо. Очень может быть. А потом, в будущем?

- У меня нет будущего. И, пожалуйста, не возвращайтесь к этому. " Зинаида Павловна! Друг мой! Да у вас еще именно все в будущем! - запел Валерий Михайлович. - Да вы...

- Вот, - возник откуда-то писатель Федор с несколькими листочками в руках, - окончание рассказика.

- Поздно, Федя, - как бы даже сожалея, сказал Валерий Михайлович. Работа редактора не по мне. Так уж получилось. Мы теперь в управлении торговли трудимся.

- Да разве я из-за того, что вы редактор?

- Был, был, а теперь нет.

- Я ведь из самых дружеских чувств. Я помочь хотел вам с вашими вещами. Чтобы человеком вы себя чувствовали, а не вешалкой для костюмов. Писатель Федор еще иногда покачивался, но уже гораздо меньше и осмысленнее и очень часто даже в такт толчкам вагона.

- Ерунда все это, - наставительно сказал Валерий Михайлович. - Ерунда и самовнушение. Сосите свою водочку и не лезьте в дела, в которых ни черта не смыслите!

- Это уж слишком, - сказал я. - Зачем вы с ним так? Человек ведь помочь хотел. А если не нужна вам эта помощь, так откажитесь вежливо. Ведь человек перед вами!

- Как же, как же, - сказал Валерий Михайлович. - Вижу. Но не нужна мне помощь неудавшегося писателя Федора, и пусть он катится, вежливо говорю, к черту!

Писатель Федор посмотрел на него странным взглядом. Я было подумал, что сейчас снова начнется шум. Но писатель только сказал:

- Я вас прощаю, уважаемый Валерий Михайлович.

- Ха-ха-ха! - расхохотался тот. - Вы посмотрите только, он меня прощает!

- Я бы не сделал этого, - сказал я. - Я бы с вами не так поговорил!

- Это ничего, - сказал Федор. - Это пустяки. Возьмите вот, будет желание - прочтете. Тут немного. Совсем немного.

- Спасибо, Федор, - сказал я. - Я обязательно прочту.

- А вот в конец списка! - с угрозой сказал Валерий Михайлович. - К самому закрытию! Когда уже ничего и не останется!

- Да ведь мне это ни к чему, - отозвался Федор, повернулся и пошел в свое купе.

- Я не хочу иметь с вами дела, - сказал Степан Матвеевич и сел на свое место, отвернувшись к окну.

- Пойду подышу. - И Иван двинулся в конец коридора.

- И я, пожалуй, - сказал я.

- Так вас на какую очередь записать, Артюша? - спросил Валерий Михайлович. - Хотите на третью?

- Ничего я не хочу, - ответил я.

- Очень и очень напрасно. В вашем теперешнем положении я бы не стал пренебрегать хорошими возможностями.

- Да о чем вы тут все время? - спросил я. - Чем это вас так взвинтил чемодан?

- Я боюсь, - сказала Тося.

- Не бойтесь, - попросил я. Я бы сказал ей и еще что-то, но вот только не знал, нужно ли ей это. Я имел в виду Ивана. Вот уж с тем-то ей бы никогда не стало страшно.

- А чемодан сдадим в Марграде, - пообещал я.

- Нет уж! - взвился Семен. - Личная, так сказать, соб...

- Чемодан мы никому не отдадим, - просто сказал Валерий Михайлович. - И точка. Да вы и сами не захотите, когда узнаете.

20

- Что же это? - спросил я, хотя мне надо было идти, но не хотелось оставлять двух испуганных женщин. Да что мне, собственно, до них? Одна со своим мужем, другая тоже себя в обиду не даст. Да и Степан Матвеевич сидит, хоть отвернулся, хоть и бьется наверняка над своими надуманными проблемами, а все равно потихонечку бдит, чтобы не смели эти два типа хамить женщинам или еще кому.