А Аттанасио - Темный Берег

Дрив и Тиви распались. В тот же миг они оказались снова на Ирте в форме людей из света. Но они изменились. Тиви выглядела сильнее, суровый вид Дрива смягчился.

Их разумы все еще бурлили и кипели от единения, и они коснулись друг друга и быстро отступили от пылающей холодной чувственности, которая снова хотела притянуть их друг к другу.

- Тебе надо идти, и быстро, - шепнул Дрив и показал на дюны в сапфировом руне звездного тумана. Прозрачная тень Ралли-Фаджа дрожала текучими отражениями, взбираясь на обрыв. Еще миг - и он исчезнет за ближайшими дюнами и появится рядом.

- Я бы любила тебя ради тебя самого, если бы ты пришел ко мне в Заксаре, - сказала Тиви, поглядев на него смущенно, но твердо.

Дрив отступил назад. Печаль его прошла, исцеленная их прикосновением.

- Теперь я это знаю. Вот почему я рискнул всем, только бы повидаться с тобой вот так - чтобы знать. Теперь иди!

Тиви подавила импульс спешить - этот импульс был его тревогой за нее. Даже разделившись, она еще воспринимала все, что он видел и о чем думал. Она точно знала, сколько еще времени до появления колдуна на дюнах. Остановившись, она помахала рукой, и Дрив нетерпеливо дернул головой, показывая, что не двинется, пока она не будет в безопасности.

"Так что поторопись!"

Его мысль была ощутима, как часть ее самой, и эта мысль погнала ее обратно к костру среди корявых соляных отложений. Тело легко приняло ее, с легким вздрагиванием пробуждаясь от сна, и она открыла глаза и поискала ими Дрива. В ярком звездном тумане клубилась тьма.

- Значит, старая карга все-таки была права, - буркнул про себя Бульдог. - Ты выживешь. А я не был уверен. Ты еле-еле дышала.

Она высвободилась из его объятий, и он помог ей встать. Это было как ступить на твердую землю после долгих дней морской качки. Тиви пошатнулась, и вор поддержал ее, когда она взяла высушенную у костра рубаху и надела поверх пластыря из водорослей.

- У тебя голова не болит? - спросил Бульдог. - Старая Сова говорила, что будет болеть.

С головой было все в порядке, но когда Тиви попыталась это сказать, то смогла только пошевелить губами.

- Тебе надо отдохнуть, - заключил Бульдог. - Яд морского червя еще действует.

Не успел он помочь ей сесть, как в круг света влетел Вороний Хлыст, хлопая ладонями.

- На работу! Туман поднялся, всем вернуться к работе!

За ним в воздухе реяла маска, видение серебристо-зеленой эктоплазмы, как древняя маска из меди и олова. Оробевшие огры смотрели на нее издали.

Вороний Хлыст прищурился при виде обмякшей Тиви, оглядел многочисленные рубцы у нее на руках и на ногах.

- Она сильно покусана, - заметил он холодно. - Отправить ее в лагерь. - Он бы отвел ее сам, но не осмелился в присутствии Ралли-Фаджа. Вместо этого он мрачно напустился на Бульдога: - Возьми свою сеть и иди в волны. До рассвета считанные часы. Всем вернуться на работу!

Один из огров взял Тиви у Бульдога, и вор пошел к сети, а полая маска поплыла мимо, вынюхивая след Тиви. Потом вильнула в сторону и покружилась у костра, отгоняя всех. Вороний Хлыст переформировал бригады и, сопровождаемый призрачной маской, повел их мимо выпирающих дюн.

Бульдог вместе с остальными мусорщиками шел к морю. Вспышка Чарма от падающей звезды сотворила с ним небольшое, но важное чудо, и теперь он ощущал не отчаяние, а надежду. Тиви была права, говоря, что он должен спасти всех. Он не знал как, но огромность задачи не подавляла его. Теперь, когда он готов, ответ сам найдет его. Философ в его душе знал, что это правда. Убеждать надо было только вора.

С этой ночи он начал разговаривать с другими. Попав в лагерь, он держался сам по себе, опасаясь навлечь гнев Вороньего Хлыста на того, с кем подружится. И более того, он не считал себя достойным общества мусорщиков. Этих людей окружали огры, потому что они были лидерами и деятелями того самого общества, которое ненавидел Властелин Тьмы. Это были люди, имевшие свои дома, семьи, работавшие для собственного удовольствия. А он был вор.

Это те люди, которые вышвырнули бы его из Заксара, изгнали бы в Каф, если бы его поймали Сто Колес или Крабошляп. В обществе ему было бы не место среди них, но в этот лагерь судьба бросила его вместе с ними, и музыка падающей звезды напомнила, что у него тоже есть что предложить. Будучи вором, он овладел искусством обмана и насилия. А будучи философом, научился терпеливо ждать подходящего времени, чтобы применять это искусство.

Бульдог выискивал самых усталых и подавленных среди мусорщиков и говорил им о величине человеческого сердца. Он цитировал Висельные Свитки и добавлял к ним свою философию. "Жизнь стоит того, чтобы утратить ради нее сердце, - говорил он, - но лучше его сохранить". Эти банальности он при каждом удобном случае подкреплял действием, ненавязчиво помогая в работе самым слабым, крадя для них еду и помогая лекарям врачевать больных.

Его вдохновляла на это Тиви. Падающая звезда изменила и ее, и эта метаморфоза была самой таинственной из всех, которые Бульдог повидал на своем веку. Робкая приниженная нищенка за одну ночь стала человеком, полным решимости и власти. Она уверенно ходила среди мусорщиков - уже не сирота из фабричных трущоб, а женщина с умом и целью. Направляемая изнутри частью своего существа, объединяющей ее с лордом Дривом, она будто интуитивно чувствовала, что сказать и как собрать разъединенных мусорщиков в группу, знающую, что у них общая цель - выжить, а в конце концов - бежать.

За несколько дней владевшее всеми ощущение поражения и обреченности сменилось спокойным сотрудничеством. Бригады стали работать более целеустремленно. У них был план. Ободряемые Бульдогом и Тиви, они решили победить поражение, стать сильнее и быть готовыми вернуть себе Ирт. В свое время, когда представится возможность, они будут готовы.

Вороний Хлыст не догадывался, что оживило мусорщиков. Изменения происходили медленно, день за днем и без Чарма, и потому Ралли-Фадж тоже ничего не уловил. Но колдун, управляющий и огры были довольны, поскольку бригады стали работать эффективнее, и увеличилось количество добра, которое вытаскивали из моря. Под впечатлением роста доходов от продажи Ралли-Фадж наградил Вороньего Хлыста дополнительным временем для грез в саду. Управляющий, в свою очередь, полностью присвоив себе заслугу повышения производительности труда бригад, увеличил им рацион.

Вороний Хлыст стал отсутствовать чаще, а огры уже не так ревностно свирепствовали, потому что заработали дополнительное вино, и невыносимая жизнь мусорщиков стала менее тяжелой. Тиви и Бульдог завоевали уважение всего лагеря. Дни шли в надежде, в ожидании, что ворота рабства распахнутся.

Когда этого не случилось, а к повышенным рационам все привыкли, стали возникать сомнения. Пошли споры, стычки. Производительность сбора снизилась, люди стали чаще тонуть. Ралли-Фадж заметил снижение экспорта, срезал время транса для Вороньего Хлыста и послал его тщательнее наблюдать за лагерем.