Михаил Ахманов - Первый после бога

Уильяк Уму исчез, скрывшись в пересекавшей склон расщелине. Вслед за ним капитан шагнул в непроглядную тьму, ощущая под ногами шероховатый, однако вполне ровный пол. Говорить еще было нельзя, но Томас Белл без всякой команды запалил свечу и принялся зажигать факелы. Вспыхнуло пламя, по сводам пещеры заметались тени, но кроме грубо отесанных стен и валявшихся под ними каменных рубил и молотов, Шелтон не заметил ничего. Очевидно, этот грот являлся только преддверием к сокровищнице; в дальнем его конце пол будто бы понижался, и там виднелось сгущение мрака. Старик молча показал на него факелом.

Там находился тоннель, довольно широкий и высокий, в котором можно было двигаться, не наклоняя головы. Теперь Соледад шла рядом с капитаном, и, коснувшись ее руки, Питер почувствовал, что она дрожит. Камень под ногами сотрясался, сзади накатывал гул водопада, и воздух все еще был влажным; водяная взвесь, оседавшая на стенах, заставляла их поблескивать в свете факелов. Тоннель вел вниз, участки крутого спуска перемежались с почти горизонтальными, и Шелтон решил, что это все-таки творение природы, а не человека. Хотя на полу и стенах замечались следы рубила, он не представлял, как можно высечь подобный ход в твердой скале под водопадом – тем более что тоннель не кончался, а, поворачивая то в одну, то в другую сторону, по-прежнему шел в недра горы.

По мере спуска грохот ярившихся снаружи вод делался все слабее и слабее и, когда они удалились на пару сотен ярдов, смолк совсем. Проход вывел их в небольшую округлую камеру, стены которой тоже носили следы человеческих рук; здесь Уильяк Уму остановился, поднял факел повыше и оглядел пещеру. Путь еще не был закончен – три тоннеля вели отсюда дальше.

– Это сделано инками? – благоговейно прошептал Мартин, тоже озирая подземелье.

– Нет. Это русло потока, в котором иссякла вода, – откликнулся старик. – Стены и пол выровняли, и, по словам моих пращуров, только над этим трудились сотни и сотни людей, трудились много лет. Давно, очень давно, во времена великого инки Пачакути.

– Ты бывал здесь прежде, отец мой? – спросил Шелтон.

– Нет, никогда. Но память о дороге, знаках на скалах и подземных ходах сохранялась, только… – Уильяк Уму вздохнул и закончил: – Только я – последний из помнивших.

Он повернулся и зашагал к среднему проходу.

– У него нет детей и внуков? – тихо молвила Соледад, прижимаясь к плечу Питера.

– Насколько мне известно, нет. На Мохасе, где мы зимовали, еще живут его соплеменники, но их немного, и в жилах у них больше крови араваков, чем инков. Видимо, он никому не хочет поведать свою тайну.

– Сами мы никогда не найдем это место, – пробормотал Мартин Кинг. – Для этого нужно сделаться птицей и пролететь над всеми водопадами и реками, что текут с гор.

Вслед за стариком они вошли в новый тоннель. Этот ход оказался коротким – через двадцать пять или тридцать шагов капитан и его спутники очутились в другой пещере, гораздо более обширной. Пламя факелов отразилось в полированном золоте и серебре, в великом множестве блестящих металлических поверхностей, рассеяв мрак, царивший тут веками. Огромные кувшины и вазы стояли у стен, пластины золота длиною два-три фута были сложены аккуратными штабелями, на каменных выступах, словно на полках, высились статуи богов, подобных змеям, ягуарам и окрыленным чудищам с клювами и выпученными глазами, грудами лежали украшения, мелкие сосуды, чаши, золотые маски, наголовные обручи, бляхи, пояса… Но самым великолепным в этом собрании богатств был огромный шестифутовый диск, изображавший солнце – его лучи, отчеканенные в металле, расходились из середины, где сиял лик божества. Зачарованный видом сокровищ, Питер Шелтон не сразу понял, что большая часть этих предметов была неподъемно тяжелой. Не для спин лам и людей, не для мешков, висевших на плече боцмана… И уж во всяком случае не для долгого пути к морским берегам! Для странствий в джунглях гораздо важнее были топор, мушкет и порох.

Молчали люди, потрескивали факелы, насмешливо сверкал драгоценный металл… Звероподобные боги взирали на пришельцев с неприязнью, пучили глаза, скалили клыки, грозили кривыми клювами. Только бог Солнце был спокоен – должно быть, понимал, что из пещеры его не извлечь всей команде «Амелии».

– Пресвятая Троица! – произнес наконец Томас Белл. – Как мы это вытащим?.. Как это увезем?..

Уильяк Уму негромко рассмеялся:

– Я не хотел, чтобы ваши люди увидели сокровища – они могли сойти с ума. Никто не обуздает жадность человеческую… Но ты, сын мой, – он повернулся к Шелтону, – ты ведь не станешь разбивать наших богов на бесполезные куски золота? Не станешь ломать священные сосуды? Не набьешь в мешки украшения великих инков?

– Я не свершу такого святотатства, – сказал капитан. – Ты прав, золото бесполезно, это слишком тяжкий груз, и я не довезу его до Ямайки. Но скажи, что же мне делать?

– Взять то, что легче.

С этими словами старик шагнул к большому серебряному кувшину, с усилием наклонил его, и на пол пещеры пролился поток неограненных изумрудов. Здесь были камни невероятной величины, такие, что не обхватить двумя ладонями; были камни поскромнее, размером со сливу, и ни один из них не был меньше грецкого ореха. Камни все сыпались и сыпались, а Шелтон, Кинг и Белл в изумлении взирали на груду сокровищ, падавших к их ногам. Куча росла, достигла щиколотки, потом середины голени, потом стала выше колена. В это мгновение капитан понял, что может скупить всё лондонское Сити.

– Очнитесь, – промолвила Соледад, – очнитесь, мужчины! Наш друг, – она склонила темноволосую головку перед стариком, – одарил вас с небывалой щедростью. Это перуанские изумруды, лучше которых в мире нет.

– Леди дело говорит, – буркнул Томас Белл, опустился на колени и стал сгребать изумруды в мешок. Мешков у него было четыре, и камни еле поместились в них.

Уильяк Уму вытянул руки к золотому солнечному диску и зашептал молитву. Потом обвел взглядом пещеру, вздохнул и произнес:

– Смотрите, дети мои, смотрите… Вы и я – последние, кто это видит. За мной – пустота, и никому, ни индейцам, ни белым людям, не найти этих сокровищ. Здесь, глубоко под землей, они будут лежать до скончания времен. – Посмотрев на боцмана, который возился с мешками, старик добавил: – Не я, а боги дали богатство тебе, Шел-та, и твоим людям, но боги требуют возмещения. Не сделаешь чего-нибудь для них, они возьмут сами, и это может быть страшным. Возьмут жизнь близкого человека или все ваши жизни… Так что ты должен расплатиться.

– Чем? – спросил Шелтон.

– Порохом. Думаю, бочонка хватит.

– Но зачем тебе порох, отец мой?

– Не мне, а богам. Мы шли сюда тропой, что ведет к водопаду от скалы, где остались твои люди. Взорви ее! Уничтожь! Так, чтобы никто не мог попасть к расщелине, ведущей в пещеру!