Журнал «Если» - «Если», 2008 № 08

— Ты должен спасти меня, Джейкоб! Должен! — воскликнула графиня, и в ее голосе мне послышались панические нотки. К несчастью, я мало что мог сделать — только обратиться к Капитану Коню с просьбой послать сообщение собратьям, стоящим на полке за нами, и попросить их подвинуться, чтобы дать нам пространство для отступления. Почти тотчас возникло препятствие: Ван Гелдер, стоявший от нас четвертым, причислял себя к субъективным идеалистам. Он полагал, — вероятно, совершенно искренне, хотя нам от этого было не легче, — что весь мир есть лишь продукт нашего воображения и не существует в действительности, следовательно, никакая реальная опасность нам не грозит. В конце концов нам все же удалось уговорить его начать двигаться вместе с остальными. Имея в запасе около четырех дюймов свободного пространства (именно столько оставалось от последней в ряду книги до конца полки), мы начали отступление в надежде выиграть время до прихода Йона Диедо.

Наше медленное бегство продолжалось весь остаток ночи. Вот уже розовые лучи только что взошедшего солнца поползли по стене центральной залы, а мы все пятились и пятились, ощущая исходящую от Серой Книги ауру ледяной злобы, казавшуюся почти осязаемой.

— Скажи им, пусть поторопятся! — то и дело повторяла графиня. — Она приближается. О, спаси меня, Джейкоб, спаси!

Но сказать это было куда легче, чем сделать. Несколько томов, разочарованных черепашьей скоростью нашего бегства, готовы были прекратить движение. Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не капитан Конь, проявивший себя прирожденным лидером. Он уговаривал, увещевал, взывал к духу товарищества и сумел добиться того, что приободрились даже совсем упавшие духом.

Нас с графиней уговаривать было не нужно. Серая Книга столь приблизилась, что мы отчетливо слышали ее сверхъестественный, свистящий шепот и потустороннее бормотание. В звуках, которые она издавала, не было ни капли смысла, и все же они наполняли нас ужасом, ибо казалось — еще немного, и они превратятся в слова, не предназначенные для слуха смертных. Мне даже подумалось, что если в незапамятные времена Серая Книга и была человеком, он, должно быть, погубил свою душу злыми деяниями, какие невозможно не только описать, но и представить.

Незадолго до вечера наше отступление вынужденно остановилось. Сзади нам передали, что свободного пространства на полке не осталось и бежать больше некуда. Серая Книга продолжала приближаться. и графиня, обезумев от страха, с силой прижалась ко мне, словно пытаясь укрыться под моей обложкой. Бормотание Серой Книги становилось громче с каждой минутой. Я не мог ее видеть, но отчетливо представлял пыльный серый фолиант, который, нависая над графиней, с угрозой глядит на нас. Исходящая от него темная злоба словно обрела вес и придавила меня к полке.

— Поменяйся со мной местами! Скорее! — требовательно воскликнула графиня. — Не дай этой твари коснуться меня!..

Даже графиня, которая казалась мне такой сильной, не совладала с собой и запаниковала. Да и я был напуган не меньше. Все же я попытался помочь, но, увы — никак не мог оказаться между графиней и нашим врагом. Даже если бы на полке оказалось достаточно места, на этот маневр ушло бы полдня.

Следующие несколько часов были для нас сущей пыткой. Порой разум не выдерживал напряжения, и тогда меня посещали видения одно страшнее другого, которые я предпочел бы не вспоминать. Скажу только одно: раньше я и не подозревал, что в мире может существовать такая лютая ненависть и злоба.

Когда в библиотеке начали сгущаться сумерки, мой корешок внезапно пронизал ледяной холод.

— Джейкоб! — вскричала графиня. — Она коснулась меня! Пожалуйста, сделай что-нибудь!..

В этот поистине критический момент в библиотеку вошел Йон Диедо. Вся библиотека отозвалась на его появление таким громким тревожным жужжанием, что волшебник вздрогнул. Торопясь, он зажег лампу на столе и зорким взглядом окинул полки. Увидев, что Серая Книга прислонилась к графине, он оскалился и быстро шагнул вперед. Одним движением он схватил старый том и, крепко сжав его между большим и указательным пальцем, — как змею, — отодвинул подальше. Убедившись, что Серая Книга больше нам не угрожает, Диедо подобрал с пола беднягу Арчибальда и, пролистав, небрежно отложил в сторону. Потом снял с полки графиню и прочел ее последние три или четыре страницы.

— Гнусная тварь! — воскликнул он. — Ты считаешь злым меня, хотя я только собиратель!

Потом он открыл меня и заглянул на последние страницы. Только тут я понял, что наши истории не закончились в момент, когда Диедо превратил нас в книги, и что, даже стоя на полках, мы продолжаем жить, прирастая страницами, на которых запечатлен опыт нашего библиотечного существования.

— Ах ты, простофиля! — с горечью сказал мне Диедо. — Хорошо хоть ты оказался не так глуп, как бедняга Арчи…

Поставив меня на место, Диедо снова взял в руки странно молчаливого Арчибальда и, раскрыв его наугад, несколько раз повернулся вокруг своей оси, а потом прошелся в промежутке между стеллажами, демонстрируя всем пустые страницы.

— Подобная судьба ожидает каждого, — прокричал Диедо, и в его глазах заблестели слезы ярости и сожаления, — кто прикоснется к Серой Книге. Она высосет из вас жизнь, оставив лишь пустые страницы.

Я и держу ее отдельно потому, что забочусь о вашей безопасности. Как вы могли подумать иначе?! Бедняга Арчибальд — такой ценный экземпляр!.. Теперь он погиб, а если бы я хоть немного замешкался, погибнуть могли и те, кто стоял на одной полке с ним.

Бережно положив Арчибальда на каминную решетку, Диедо разжег дрова. Когда пламя заиграло, он водрузил нашего друга на этот погребальный костер, потом снял с полки пастора Ниемюллера и читал вслух, пока пламя перелистывало почерневшие страницы. Несколько раз во время чтения его голос прерывался; когда же все было кончено, Диедо опустился в кресло и заплакал, закрыв лицо руками. Не знаю только, оплакивал он Арчибальда или потерю ценного экземпляра.

Успокоившись, Диедо неловко поднялся и снова обратился к стоящим на полках книгам.

— Мне очень жаль, друзья… — сказал он негромко. — Вы тут ни при чем — вся вина лежит на мне. По причинам, которые я не стану оглашать, Серая Книга должна находиться в библиотеке постоянно, но… Я проявил беспечность, поставив ее слишком близко к некоторым из вас. Я думал… надеялся, что если я буду относиться к вам по-доброму, вы это оцените. Я стараюсь переставлять вас с места на место, чтобы вы могли наслаждаться разнообразием, я слежу, чтобы ни одна из моих книг не заплесневела, не выгорела и не была повреждена насекомыми-вредителями, я чиню ваши переплеты, подклеиваю страницы и забочусь о вас иными способами. Увы, далеко не все могут оценить мои усилия. Я прекрасно понимаю, что некоторые из вас в библиотеке недавно, но… Должен сказать откровенно: иногда мне бывает очень тяжело. Я устаю. Коллекционирование отнюдь не легкое бремя, и я был бы вам весьма признателен, если бы вы вели себя так, чтобы мне не приходилось исполнять при вас роль тюремщика.