Журнал «Если» - «Если», 2008 № 08

Но Диедо вдруг заколебался. Рука его задрожала и опустилась, хотя он по-прежнему сжимал меня так крепко, что я чувствовал, как его пальцы впиваются в переплет.

— Не могу! — выкрикнул Йон Диедо, роняя меня на пол. — Не могу!

И он разрыдался.

— Если бы я мог сжечь эти проклятые книги!.. — бессвязно выкрикивал Диедо. — Все до единой! Весь этот проклятый дом!..

Не переставая рыдать, он повалился в кресло. Постепенно рыдания стихли, а еще через несколько минут Диедо отнял от лица руки и оглядел сваленные на полу тома.

— Мне очень жаль, — проговорил он срывающимся голосом. — Простите мне мою вспышку. Я… я вовсе не думаю того, что сейчас говорил… Вы — мои друзья, мои единственные друзья в целом мире!

Диедо поднял меня с пола и положил на столик рядом.

— Так продолжаться не может, — сказал он. — Я… Мне нужно подумать.

И, не прибавив больше ни слова, Диедо поднялся и вышел из библиотеки. Я, однако, по-прежнему не знал, почему он меня пощадил. Быть может, ему не хотелось стать убийцей, хотя не исключено, что Диедо претила сама мысль о том, чтобы своими руками уничтожить ценный экземпляр.

Диедо ушел, но в библиотеке на затихали разговоры. Все книги сходились во мнении, что еще никогда волшебник не действовал столь импульсивно и непоследовательно. Кто-то даже полагал, что Диедо сошел с ума. Я же размышлял о том, как часто на протяжении столетий вспыхивали подобные дискуссии и сколько раз пленники пытались постичь логику поступков своего тюремщика — совсем как дети пьяницы, которые тщатся отыскать рациональное зерно в странном поведении родителя.

На следующий день Диедо появился в библиотеке ранним утром. Глаза его запали, губы были решительно сжаты. Не говоря ни слова, он принялся расставлять книги по местам. На эту работу у него ушло почти полдня, ибо он стремился восстановить в библиотеке прежний порядок. Только меня он оставил лежать на столе, и я невольно подумал, уж не собирается ли Диедо устроить что-то вроде показательного аутодафе.

Наконец книги вернулись на свои места, и волшебник, встав в центре комнаты, обратился к нам с такими словами:

— Я хочу только одного — чтобы книги в моей библиотеке были счастливы, — устало сказал он. — Бунты, мятежи, восстания — все это должно прекратиться раз и навсегда. Я мог бы принять решительные меры… — тут он покосился в сторону камина, и я мысленно содрогнулся, — но это не в обычае Иона Диедо. Я люблю книги, а вы — лучшее собрание книг в мире. На вашем месте я бы гордился своим положением и почитал за честь находиться в библиотеке, где каждый экземпляр отобран с великим тщанием и любовью. Чтобы отыскать некоторых из вас, мне пришлось преодолеть сотни миль, другие попали мне в руки случайно, но все вы одинаково дороги. Многие из вас давно пережили своих современников, ваши мысли и чувства обрели бессмертие, которое продолжается, покуда вы стоите здесь, на этих полках. Готовы ли вы покинуть мою библиотеку, чтобы в течение пары жалких десятилетий обратиться в прах, в пепел?

В ответ на эти слова несколько наиболее старых томов что-то пробормотали.

— И разве здесь, у меня, вам плохо?! — продолжал Йон Диедо, слегка повысив голос. — О вас заботятся, вас холят и лелеют, стирают с вас пыль, ремонтируют, переставляют с места на место, чтобы вы могли насладиться самым изысканным обществом. Ничья рука, кроме моей, не смеет к вам прикасаться. Вы даже можете читать друг друга, приобретая новый, бесценный опыт. В вашем распоряжении — вечность, которую можно потратить на созерцание и размышления. Что такого ужасного в подобной судьбе?

— Ничего, милорд Диедо, — отозвался с верхней полки Капитан Конь. — И большинство из нас вполне довольны своей судьбой. Взять хотя бы меня: мое время ушло, и все, кого я когда-то знал, давным-давно мертвы. Я и к вам-то попал в глубокой старости, когда моя жизнь почти закончилась и я не ждал от будущего ничего, кроме могилы. Но сейчас кое-что произошло. Любовь этих двоих тронула наши сердца. Они еще молоды и должны вернуться в мир живых, чтобы быть вместе. Отпустите их, милорд, это будет по-честному.

Диедо отступил на шаг назад и, опустившись в кресло, положил пальцы на мой переплет.

— Вы… вы действительно этого хотите?

— Мы надеемся, милорд, — ответил Капитан Конь. — Потому что книги пишутся с надеждой на лучший конец.

Йон Диедо в задумчивости побарабанил ногтями по моей обложке. Он то и дело хмурился, словно в душе его шла какая-то внутренняя борьба. Наконец он сказал:

— Как я уже говорил вчера, вы были моими единственными друзьями на протяжении столетий. А настоящие друзья не имеют секретов друг от друга, поэтому я расскажу вам все. Когда я был молод и еще только постигал секреты магического искусства, мне в руки попала Серая Книга. Должен сказать, что у нее есть другое, тайное имя, которое я не вправе произносить вслух. Меня предупреждали, что я не должен читать ее, но я пренебрег советами тех, кто желал мне добра. В конце концов, говорил я себе, как может чтение повредить кому-либо?..

Тут Йон Диедо ненадолго замолчал, погрузившись в задумчивость.

— В этой Серой Книге, — сказал он наконец, — я нашел заклинание, с помощью которого каждого человека можно было превратить в книгу, и сразу решил, что это, наверное, на редкость интересно и увлекательно. Овладев этим заклинанием, я мог бы узнать о человеке все — понять его желания, прочесть его тайные мысли… И не просто прочесть, а увидеть их напечатанными на страницах прекрасной книги. Словом, это было не заклинание, а настоящая мечта библиофила! К сожалению, по законам магии действие заклинания всегда ограничивается особыми условиями, каковых в данном случае было три. Во-первых, в момент превращения Серая Книга обязательно должна была находиться поблизости от преобразуемого объекта или, вернее, субъекта. Во-вторых, в качестве побочного действия заклинания Серая Книга одухотворялась, то есть становилась живой. И третье, самое страшное условие, о котором я не знал, пока не стало слишком поздно, заключалось в том, что воспользовавшийся заклинанием маг превращался в одержимого и уже не мог жить без своей драгоценной библиотеки…

Йон Диедо опустил голову.

— Да, я знаю, о чем вы сейчас думаете, и вы совершенно правы. Я готов признаться перед вами в своей слабости. Я постоянно думаю о вас. По ночам я вижу вас во сне. Ваши обложки то и дело встают перед моим мысленным взором. Вот уже много лет я не покидаю своего дома из боязни, что, пока я отсутствую, с вами может что-нибудь случиться. Вы спросите: неужели нет способа развеять чары? Да, такой способ есть. Если бы я… если бы я только пожелал отказаться от моих книг, заклинание утратило бы силу, и я снова стал бы свободен. Но как я могу лишиться вас?!..