Андрей Кудрявцев - Изгои вселенной. Роман

«Вообще-то не такой уж и беззаботной, - остановил сам себя Жукин. – Забот хватало и тогда. Сессии, зачеты, экзамены, бессонные ночи с однокашниками непосредственно перед сдачей. Когда чуть ли не всем курсом собирались в чьей-нибудь комнатушке в общежитии и пытались за одну ночь наверстать упущенное за семестр. А как отрабатывали на овощебазе, пропуски, чтобы получить зачет по физкультуре! Легенда! Зато уж от сессии до сессии!.. Действительно весело жили студенты!»

Такова уж человеческая психология, преодоленные барьеры всегда кажутся более низкими, чем предстоящие. Особенно если оценивать их с высоты, даже точнее - из дали прожитых лет!

Саша шагал по гранитным плитам набережной. Разум почему-то совсем не хотел концентрироваться на выполнении задания. Он поймал себя на мысли, что именно в Университет сегодня поехал не случайно, как говорится, – ноги сами принесли. Подсознание само выбрало дорогу. Как в песне из любимого в юности фильма: «И если вдруг удача запропала – пройди по тихим школьным этажам…» Вот он и прошел. А ведь действительно, старые университетские стены дали какую-то подзарядку. Он не только получил нужную информацию, но и подпитался неведомой, пока еще не открытой, энергией юности. Почувствовал себя вновь двадцатилетним – полным юношеского задора и куража.

«Еще бы в пивбар «Петрополь» заглянуть, кружечку пива пропустить! - мелькнула шальная идея. – Нет, расслабляться, а тем более с пивом нельзя. Тем более что и «Петрополя» давно нет. Как это я забыл. Ведь уже пытался найти родной пивбар…

Когда-то он был зеленым от посетителей – студентов в стройотрядовских куртках «отмокавших» после суровых и жестких занятий на военной кафедре и офицеров, в основном из Академии тыла и транспорта. И те, и другие спешили сюда оттянуться после нелегкого «строевого» дня. Пиво в баре было хорошее и недорогое, поэтому на широких лавках за длинными столами постоянно не хватало места. Здесь, в тесноте за толстым деревянным столом, потягивая неторопливо холодный пенящийся напиток можно было познакомиться с кем угодно. От лейтенанта до полковника, от студента до академика. Устанавливались новые знакомства и полезные связи. Рекой текли и пиво, и удивительные истории, обсуждались житейские и мировые проблемы, было шумно и весело. Недаром один из известных писателей в телевизионном интервью как-то признался, что темы для своих сочинений черпает в основном в пивном баре. Все было просто, непринужденно и ни к чему не обязывало. Встретились за пивом два совершенно незнакомых человека, пообщались, что-то рассказали друг другу и разошлись. В крайнем случае – обменялись телефонами. Разные люди, разные профессии, разные судьбы. Где еще они могли бы так запросто встретиться и поговорить?»

Когда Жукин в последний раз прогуливался по Среднему проспекту Васильевского острова, он с огорчением отметил, что знаменитый бар, канул в Лету, исчез, как и многое другое, связывавшее его с тем счастливым временем. На месте бара был то ли банк, то ли какое-то другое скучное заведение.

Он тогда жил здесь, на Васильевском острове, в знаменитом университетском общежитии на улице Кораблестроителей. «Корабли», как называла его студенческая братия. Самое благоустроенное и современное общежитие той поры, комплекс из трех высотных корпусов, спортзала, столовой, кафе и других облегчающих жизнь мученика науки заведений. Здесь на интернациональной дискотеке, да и просто на этажах можно было познакомиться со студентом или студенткой практически из любой точки планеты.

«Где-то они теперь университетские птенцы? Стали учеными, известными журналистами, бизнесменами и бизнесвуменами, министрами, президентами. Разлетелись по разным городам и странам… Не соберешь… Кому-то в жизни повезло больше, кому-то меньше, но, без сомнения, у всех осталось в памяти то непередаваемое словами ощущение светлой полосы в жизни - счастливой студенческой поры, - думал Жукин, гуляя по набережной. – Надо будет обязательно зайти на «корабли», как-то там теперь? Но это потом, сейчас главное – дело».

+ + +

Ему повезло. Он застал профессора за чтением доклада по проблеме психобиополей. А, ведь могло получиться и иначе. Где бы он искал его, если бы тот, закончив доклад, куда-нибудь уехал? Например, к знакомым, которых у Альфреда в Питере хватало. Или того хуже – улетел?

«Сегодня – мой день! Город помогает!» - радостно подумал Жукин. Судя по последним словам Гиббсона, профессор только начал свое сообщение. - Тем лучше, - значит, еще не успел наболтать ничего лишнего».

Он незаметно пристроился в кресле одного из последних рядов и включил интегратор.

Гиббсон осекся на полуслове, внезапно утратив нить рассуждения. Попытавшись сосредоточиться, он снял и стал протирать очки. Виноватым взглядом обвел коллег, затем, извинившись и собрав в портфель бумаги, сошел с трибуны. По залу пробежал ропот недоумения. Ученые с интересом ждали этого доклада и теперь были удивлены столь неожиданным его завершением.

Пройдя под сочувственными взглядами коллег мимо рядов кресел, Альфред быстро удалился из зала. Вслед ему поспешил и Жукин. Усилием воли, заставив Альфреда подойти к подоконнику в фойе, Саша, даже не поприветствовав старого приятеля, с самым невинным видом забрал у Гиббсона портфель и направился к выходу. «Все равно, через минуту ничего не вспомнит», - оправдывал свое не совсем вежливое поведение Александр.

На душе было легко и радостно. Он успешно выполнил две трети задания, и теперь его миссия подходила к завершению. Хорошему настроению способствовала и довольно редкая для Питера солнечно-весенняя погода…

Он, вероятно, не радовался бы так, если бы заметил подтянутого человека с волевым лицом, вышедшего из зала заседаний вслед за ним и Гиббсоном.

Джеральд Стенсон, начальник службы безопасности Стенли Гиббсона, бывший кадровый разведчик, был откомандирован для скрытого сопровождения Альфреда.

Стенли, озадаченный чудесным исчезновением Жукина, предполагал, что рано или поздно Александр появится где-то рядом с его старшим братом, или даже попробует войти в контакт с ним. Поводом для таких предположений были успехи в расшифровке не до конца уничтоженных материалов Жукина.

Стенли никак не мог понять логику поведения Жукина. Было вполне очевидно, что в своих исследованиях он продвинулся значительно дальше его ученого брата. Не вызывало сомнений и то, что именно он, Жукин был непосредственно причастен к похищению плутония. Он мог бояться полиции, но вряд ли ему стоило опасаться Гиббсонов. В конце концов, Альфред и Александр были не чужими людьми, они всегда могли бы договориться. Жукин получил бы за свое изобретение вполне приличные деньги, и даже хороший процент от доходов за практическое использование открытия. Естественно, ни о какой выдаче его полиции речи и быть не могло, Жукин все это прекрасно понимал. Вместо этого он почему-то крошит в мелкие щепки свое оборудование, жжет документацию и дважды таинственно исчезает.