Полина Копылова - Преданные и предатели (Летописи святых земель - 2)

Быстрее, еще быстрее... Меж стволов показался узкий прогал. Ноги то и дело проваливались в ямы под поваленными стволами. Почему-то мнилось где свет, там спасение, уже розовели сквозь ольховую листву кипрейные куртины, скоро должен был показаться Аргаредский лес и...

...Он не видел, что это было - свежий, покрытый чешуей ствол, или скользкая желтая ветка, или камень, торчащий из мокрого мха, но нога зацепилась, он споткнулся и со слабым вскриком полетел лицом в землю. Сук вонзился в плечо, еще один - в поясницу, свет померк в глазах от боли - ища опору для рук, он инстинктивно пытался подняться. Но с лаем налетели черные псы в шипастых, с золотыми жетонами ошейниках. Одна навалилась на ноги, обхватив их мощными лапами, другая всем своим весом придавила Эласу грудь и начала неторопливо рвать клыками зеленую замшевую пелерину на его правом плече. Элас скосил глаза и увидел совсем близко от себя эти ужасные белые клыки, большеухую голову, - на холке дыбился игольчатый жесткий мех, отливающий вороненой сталью... Пес жарко дышал ему в лицо.

Нож!.. Левая рука была придавлена. Элас стал шарить ею на сбившемся поясе - ножны нашлись возле крестца. Но без кинжала. Кинжал, должно быть, вылетел при падении, тонкий, без эфеса - найди теперь.

Заклятие!.. Стараясь говорить твердо и четко, Элас произнес несколько слов. Все напрасно! Для собак он был просто дичь, жертва, они не слышали его голоса. Он попытался еще что-то произнести в ухо той твари, что трудилась над его плечом. Собака не залаяла, не зарычала - она продолжала рвать одежду...

Ноги начали неметь - лежащая на них бестия весила, как человек. Дышать было трудно, шея болела от неудобного положения, поднять голову было еще больнее. Он дернулся, пытаясь передвинуться и лечь хоть чуть-чуть поудобнее, мэйлари свирепо рявкнули, оба одновременно, клыки больно сжали правое плечо. Именно правое. Умные собачки. Оружие всегда в правой. Скоро должны подойти те, кто натравил собак. Что он им скажет? Можно попробовать их заколдовать здесь, в лесу, наедине... Может подействовать.

Затрещал валежник - кто-то шел по следу собак. Двое рослых парней в черном - Тайная Канцелярия. И с ними офицер - что это? Провалился в яму? Одна шляпа торчит. Или это?.. Из-под плаща блеснула нарядная чешуя, звякнула тоненько шпора на сапоге, когда офицер перелезал через бревно. Да и не офицер вовсе, а Гирш Ниссагль с улыбкой на искусанных от возбуждения губах!

- Так-как... Благородный магнат Элас сказался больным, а сам шляется по лесу. Очень интересно. - Ниссагль издевался, и Элас не стерпел:

- Сейчас же уберите собак! Я не виллан, чтобы травить меня этими тварями. - Голос у него, впрочем, был не слишком уверенным.

- Кэрго, - Ниссагль поманил пса, - посиди, детка, в сторонке. Дай людям поговорить. Видишь, обижаются. Хотя умный человек не стал бы обижаться на простого солдата, который выполняет приказ, а ты ведь солдат, Кэрго, правда? Ты верно служишь королеве...

Элас поднялся - в рваной одежде, измазанный в грязи, - хромая на поврежденную ногу, он подошел к стволу ольхи, прислонился.

- Да, я был болен. Потом стал лучше себя чувствовать, пошел прогуляться в своем собственном лесу и, простите, не знал, что вы отнюдь не на зверей охотились. Если б знал, что будет так интересно, пренебрег бы болезнью и явился бы по приглашению.

- Хорошо, хорошо. Сейчас все разъяснится. Вы, магнат Элас, ведь были там на опушке, у речки? Вы там, случайно, оленя не видели? Большой, красивый, с рогами, у нас такие не водятся.

- Нет, большого, красивого и с рогами я там не видел. Может, не заметил олени ходят тихо, а я пребывал в задумчивости. А что вообще происходит, почему вы ходите тут с мэйлари и натравливаете их на меня? Оленя берут с гончими, ежели вам, конечно, нужен именно олень.

- Магнат Элас, поверьте, я знаю, как охотятся на оленя. Ладно, еще один пустой вопрос. Если вы вышли просто прогуляться, то зачем натирали подошвы папоротником, а?

Этот дурацкий папоротник совершенно вылетел из головы Эласа. Глупая уловка грошовых браконьеров... Он еще подумал, что не стоит брать с них пример, ненадежно, лучше прихватить побольше того особого настоя, что уничтожает запахи... А то он его весь истратил, пока пробирался по холмам в засаду. Последними каплями спрыснул одежду.

- Молчите? Ну-ну. Тогда уж не взыщите на моих молодцев. Обыскать! Лучники кинулись к Эласу, один завел ему руки назад, другой общупал, словно девку в закуте.

- Вот тут только что-то. - Лучник подал Ниссаглю рог, маленький, черный, с золотой оковкой, в которую была вправлена фигурка оленя.

- Ага. - Ниссагль деловито взял рог и протрубил в него - звук отнесло до самых дальних краев леса, и Элас зажмурил глаза, заранее с ужасом предвидя развязку, а внутренний его слух, содрогаясь, уже улавливал топот несущегося на зов Анэху.

Жесткий голос откуда-то сбоку или из-за спины сказал:

- Ну, посмотри, чего испугался? - Анэху ходил невдалеке, поводя вздутыми боками, и в глазах его была теперь уже самая настоящая скорбь.

Ниссагль едва успел высвободить носок сапога из стремени, как навстречу ему рванулись пажи:

- Ваше сиятельство! Вас ждет королева!

- Бегу! - Он спешился, запахнул обеими руками плащ, с которого так и не стряхнул оставшиеся после леса сухие листья, иголки, и бросился через двор к башне, откуда начиналась навесная галерея в Цитадель. Пока он бежал, мысли его метались от самого хорошего к самому дурному, вплоть до осиянного скорбными свечами смертного наказа.

Перед покоями Беатрикс был выставлен тройной караул. В малой приемной важно кивали головами засевшие в кресла местные медики. Личные врачи королевы, близнецы Гаскерро, остались без мест - они шептались у окна, склонив друг к другу бронзовые горбоносые лица. Двери были плотно закрыты. Гирш задержал дыхание, стиснул зубы и толкнул створки от себя.

С королевой был только Раин. Он угрюмо ссутулился на табурете возле обширного ложа. Край балдахина был спущен, и виднелось только сползающее пушистыми складками верхнее меховое одеяло. Ниссагль продвигался к ложу, стараясь держаться в тени, но Беатрикс увидела его, узнала, показала Раину взглядом - вон! Тот тяжело поднялся и удалился вразвалку, ничего не сказав и ни на кого не глядя.

Ее дыхание было прерывистым и хриплым. Больно дышать... на глазах непросыхающие слезы, рот кривится. Левая половина лица - в кровавых ссадинах.

- Не дозовешься тебя... Где шлялся? - Его встревожил непривычный придушенный голос королевы. Больно дышать... И говорить, значит?

- Служу тебе, Беатрикс. - Он устремил на нее твердый взгляд. - Что говорят медики?

Свеча стояла в ногах. Лицо Беатрикс покрывали бурые тени, и оттого оно казалось больше изувеченным, чем было на самом деле. Она попыталась улыбнуться - получилась болезненная гримаса.