Владимир Корчагин - Астийский эдельвейс

Но одеты они были по-разному: Миона в знакомом белом платье, ее мать в синем, стянутом в талии поясом из золотистых и красных камней. Видимо, эти же драгоценные камни с вкрапленными в них сверкающими, как бриллианты, кристаллами украшали диадему на ее голове.

Максим сделал шаг навстречу, склонив голову. Он не знал местных приветствий. Музыка смолкла. Мать Мионы приблизилась к Максиму, коснулась рукой его плеча:

- Житель Земли! Мы рады приветствовать вас от имени старших братьев по разуму из далекой Системы Агно. Мы счастливы предложить вам свое гостеприимство на борту галактического корабля Ао Тэо Ларра, этой частице Системы. Вы будете пользоваться всеми благами нашей цивилизации и сможете познакомиться со всеми накопленными Системой знаниями, кроме тех, разумеется, какие могут принести вред слишком несовершенной цивилизации Земли, если бы вы захотели ими воспользоваться. Мы сделаем все, чтобы ваше пребывание здесь было интересным. Вы можете оставаться у нас столько, сколько захотите, но достаточно одного вашего желания, чтобы мы возвратили вас на родину... Я сожалею, но сама не смогу уделить вам много времени. Моя дочь Миона познакомит вас с кораблем, научит пользоваться нашими источниками информации. Ваше пребывание здесь не будет регламентировано никакими ограничениями, кроме тех, какие налагает на всех нас Главное кибернетическое устройство корабля. Но когда вы захотите покинуть нас, я буду просить вас выполнить три непременных условия: вы не возьмете на Землю ни одного предмета внеземного происхождения, вы никогда никому не должны рассказывать о звездолете, вы не должны просить вернуться сюда снова - это невозможно. С моей дочерью вы знакомы. Ваше имя мне известно. Меня же зовут Этана. Мы всегда будем рады служить вам, - закончила она с улыбкой, отходя к Мионе.

Теперь Максим понял, как непохожи между собой мать и дочь. Миона была нежным, только что распустившимся цветком, красота Этаны - это красота сверкающего ледяного кристалла. В ее улыбке, безукоризненно вежливой, даже благожелательной, Максим почувствовал холод космических глубин, загадочных и бесстрастных.

Ледяное "радушие" хозяйки корабля вернуло Максиму уверенность в себе:

- Спасибо за добрые слова и гостеприимство... Я понимаю, что не имею права говорить от имени всего человечества, - сказал он, глядя прямо в глаза суровой инопланетянки. - Но прошу вас верить, что и нашей "слишком несовершенной" цивилизации присущи некоторые достоинства, которые могут вызвать у вас интерес.

- Земля - планета чувств, но не разума, а уровень цивилизации измеряется не спектром чувств его обитателей, а могуществом их разума, холодно возразила Этана.

- Мне кажется, это не совсем так... - ответил Максим. - Наш разум, знаю, не всемогущ, но это все-таки разум, и он совершенствуется. Кроме того, не один интеллект участвует в познании мира...

- Вы полагаете? - перебила, слегка усмехнувшись, Этана.

- Да. И возможно, смогу убедить вас в этом.

- Вы - нас?! - Ледяная метель взметнулась во взоре инопланетянки. Она усмехнулась снова, теперь мягко, и, отвернувшись от Максима, сказала:

- А теперь, по древнему обычаю, пройдите к дереву мудрости, чтобы стать свидетелем ритуала, который по традиции совершается у нас тогда, когда молодой человек становится полноправным гражданином Системы.

Они вышли через противоположное крыло дворца в сад и остановились у невысокого дерева с крупными розовато-коричневыми плодами. Миона сорвала один из них.

- Плод дерева мудрости, - сказала Этана, - может сорвать лишь совершеннолетний.

Миона порозовела от смущения. Она разломила плод на три части и подала одну из них матери, другую Максиму.

Максим надкусил плод. Вкус вяжущий, горький, как у яблока-дичка, но только он проглотил кусочек, как мозг его начал работать с особой энергией, мысли приобрели необычную ясность.

Глаза Этаны чуть смягчились; Максиму показалось, что в них промелькнуло что-то похожее на грусть. Она подошла к Мионе и положила ладони ей на голову:

- Сегодня утром ты в последний раз назвала меня мамой, а я тебя дочерью. Теперь я для тебя только Этана. Теперь ты свободна в своих поступках. Будь счастлива, Миона!

- Спасибо, Этана.

Две женщины на миг прижались друг к другу, потом Этана резко отпрянула от Мионы:

- Прощайте. Я должна оставить вас. Корабль требует присмотра.

Она протянула к ним руки ладошками вперед и скрылась за деревьями сада.

Миона подняла на Максима свои огромные, полные слез глаза, смущенно улыбнулась:

- Максим! Не пугайтесь ее холодности. Так принято там, в мирах Системы. Я сама цепенею, когда вижу их жизнь в иллюзионории... Но сегодня такой день! Все должны быть радостными! Как сказала мама... Этана? Я свободна в своих поступках? Но мне казалось, что я никогда не была стеснена в них, особенно когда была там, у вас на Земле. И все же: свободна в поступках! Если так, то вот мой первый свободный поступок признаюсь, Максим, я люблю... тебя.

- А я, Миона, всю жизнь, с той самой ночи на Лысой гриве, я любил только тебя...

- Я знала это, Максим. Знала всегда. Знала, еще не понимая, что это значит. Знала... Столько лет ждала этой минуты! - Она подняла голову, посмотрела Максиму в глаза долгим сияющим взглядом, потом прижалась губами к его губам...

4

- Вот видишь, как далеко от нашей звезды до вашего Солнца, - сказала Миона, выключая экран, на котором она только что рассматривала замысловатый завиток Галактики.

- Как же ты оказалась впервые на Земле? И почему живешь вдвоем с матерью? - не унимался Максим.

- Да, пора рассказывать... вернее, показывать. Сейчас ты увидишь и это. - Миона провела его в ту часть комнаты, где в пол была вделана небольшая площадка из голубого гофрированного металла.

- Встанем сюда.

Площадка, дрогнув, пошла вниз и плавно опустила их в большой круглый зал.

Зал этот располагался, видимо, где-то глубоко в недрах корабля и представлял собой огромный полый шар с черными идеально гладкими сферическими стенами и высоким сводчатым потолком. Лишь небольшой матовый светильник высоко вверху скупо освещал это мрачное пустое помещение.

Впрочем, едва они прошли в середину зала, как свет усилился и снизу поднялись два глубоких мягких кресла.

- Садись, - сказала Миона, усаживаясь в одно из кресел. - Положи руки на подлокотники и откинь голову. - Миона сделала какое-то неуловимое движение, и Максим почувствовал, как руки и ноги сжали тугие эластичные захваты, а на голову опустился тонкий металлический обруч.

- Вот и все, - продолжала Миона, руки и ноги которой также были стянуты кольцами из серебристого пластика. - Мы с тобой в нашем главном иллюзионории. В принципе это нечто похожее на кино. Там тоже искусственный внешний раздражитель действует на органы чувств человека, на зрение и слух. Но можно ведь добавить к этому, скажем, ощущение запаха. Почему бы, сидя в кинотеатре и рассматривая цветущую черемуху, не ощущать одновременно и ее аромат?