Владимир Корчагин - Астийский эдельвейс

Максим вышел на улицу. Там валил густой, мокрый снег. Он сунул письмо в карман, мысленно обращаясь к Крайнову:

- Нет, Петр Андреевич, я не забуду вашего совета. И даю самое торжественное слово - разгадать тайну Студеной.

6

Последнее лето перед поступлением в институт Максиму целыми днями пришлось корпеть над книгами. Незаметно наступил день отъезда. Вещи были собраны с вечера. Вчера же он простился с Мариной. Почти до рассвета простояли у ворот, клялись не забывать друг друга. Теперь осталось дождаться вертолета. Время было, и он решил еще раз взглянуть на озеро, к которому так привык.

Здесь ни души. Максим искупался, потом растянулся в траве под старым кедром. Шесть лет прошло с тех пор, как он впервые увидел эти места. Как изменилось все здесь! Все, кроме озера и того, что вокруг него. Тот же обрыв над омутом, та же стена елей на другом берегу. Все изменилось, но и стало привычнее, уютнее, особенно старик кедр, под которым он лежал сейчас и где уснул в то самое утро, когда спас таинственную незнакомку.

Сколько раз вспоминал он это происшествие. Сколько раз старался понять, что же произошло в тот день на озере. Но все так и осталось загадкой.

Впрочем, если бы девчонки не было, то много из того, что произошло, можно объяснить так или иначе. Волки могли погибнуть от шаровой молнии. Свет в заимке просто пригрезился: когда человек замерзает или теряет голову от страха, такое случается. Музыка на озере доносилась из какого-нибудь транзистора - мало ли сейчас туристов в тайге. Ну а запах объяснить и того проще: цветы в тайге очень пахучие.

Максим потянулся, стал тереть глаза. Вздремнуть бы часок-другой... А кто разбудит? Нет, нет, нельзя, так и вертолет проспишь! Он ущипнул себя, чтобы отогнать назойливую дремоту. Однако тень от кедра как-то странно изогнулась, озеро сдвинулось в сторону, обрыв закачался перед глазами. Максим с усилием поднял набрякшие веки. Встать, встать! Он было поднялся, но вдруг увидел, как за деревьями мелькнуло что-то светлое.

Она?..

Он скорее почувствовал, чем понял, что это именно она. И даже не удивился этому. Только сейчас, здесь он и мог ее встретить. Не удивился и тому, что перед ним стояла уже не девочка, а взрослая красивая девушка. Максим рассмотрел ее. Узкое, даже чересчур узкое лицо. Прямой тонкий нос. Глаза огромные, удлиненные, с неестественно расширенными зрачками, которые, казалось, светились изнутри.

Девушка улыбнулась и коротко спросила:

- Уезжаете?

- Да... - еле выдавил он из себя, даже не удивившись ее вопросу, и почему-то уточнил: - Сегодня часа через три-четыре.

- Это хорошо, что вы уезжаете, - сказала она, бросив на него быстрый взгляд.

- Почему? - спросил Максим, немного приходя в себя и снова рассматривая незнакомку. Теперь его внимание привлек цветок, заколотый в прическе девушки. Цветок был, несомненно, живой, необычной расцветки. Он напоминал альпийский эдельвейс, только лепестки лирообразной формы были много нежней, почти прозрачные. Максим был уверен, что где-то уже встречал такой же цветок, но не мог вспомнить где.

- Вы еще очень мало видели, - отвечала девушка. - Плохо знаете жизнь и людей. - Голос ее звучал тихо, как шелест листьев на слабом ветру, глаза же струили мягкий свет. - О мире вы судите по своему глухому уголку и поэтому делаете много ошибок.

- Я делаю ошибки?!

- О, много! Очень много. Вчера, например, вы говорили девушке, что всю жизнь будете любить ее одну. Но ведь такое редко бывает. К тому же вы не любите ее даже сейчас. И вообще не знаете, что такое любовь.

Максим почувствовал, как мысли у него снова сбиваются. Еще час назад он был уверен, что любит Марину больше всего на свете. А теперь...

- Нет, я действительно люблю ее. Мы давно любим друг друга...

Девушка покачала головой.

- Вы заблуждаетесь, она тоже не любит вас.

- Как?! Значит, она обманывает меня?

- Нет, она тоже не понимает своих чувств.

- Ну это, знаете, уж слишком! - начал сердиться Максим, чувствуя, что девушка подчиняет его себе. - И вообще, зачем вы говорите об этом? Давайте не будем...

Взгляд его упал на цветок, и слова точно замерли на языке. Лепестки эдельвейса, только что отливавшие чистым изумрудом, на глазах у него стали оранжевыми, потом желтыми и вдруг вспыхнули ярким багрянцем. А лицо девушки, ее улыбка, голос оставались спокойными и приветливыми, как прежде.

- Я в большом долгу перед вами, и мне казалось естественным помочь разобраться в том, что недоступно еще вашим рецепторам и вашей мыслительной системе. Вы сами убедитесь, что ваши и ее чувства обманывают вас обоих. И будет очень плохо, если вы прежде этого решите соединить ваши жизни.

- Но почему, почему?!

- Потому что вся ее внутренняя конституция, все первичные элементы сознания и подсознания противоположны вашим.

Как будто он сам не думал о чем-то похожем. Но у него не было никого ближе Марины. Он привык к ней, привык и к ее недостаткам. Ему хорошо было с ней. Она влекла его. Чего же еще?

- Что я, не знаю своей девушки! - пробовал он возражать. - Откуда вы-то знаете Марину?

- Я? Я... - Девушка засмеялась.

- Что вы? - настойчиво спросил он.

- Сейчас это не имеет значения, - ответила она и повернула голову, как бы прислушиваясь.

- Но вы даете такие советы...

- Я не вправе их давать. Вы вольны поступать так, как найдете нужным. Но если вы скоро встретите другую девушку, лучше, интереснее Марины? Если полюбите ее так, что не сможете без нее жить? - Она смотрела на него огромными глазами, в которых играло какое-то удивительное зеленое пламя, и Максим почувствовал, как в нем, в этом пламени, сгорают те нити, которые связывали его с Мариной.

- А теперь прощайте. И возьмите это на память о нашей встрече.

Она вынула из своей прически этот цветок удивительной красоты и протянула его Максиму.

- Это такой подарок... - Руки их встретились, и Максим, охваченный внезапным волнением, не мог больше сказать ни слова. Он молчал, вместо того чтобы хотя бы расспросить ее о всех загадочных событиях последних лет. А девушка уже поднялась с места, протянула руки ладошками вперед:

- Всего доброго.

Максим вскочил:

- Постойте! Я хотел сказать... Я хотел спросить...

- Мне пора, Максим, прощайте. - Она уже уходила в сторону леса.

- Как можно! Кто вы, откуда? - Он бросился за ней и... проснулся. Фу, черт! Приснится же такое! - Он вскочил с земли, да так и застыл с поднятой рукой - в руке у него был... цветок. Тот самый цветок, который подарила ему незнакомка!

Что же это?! Он в два прыжка пересек прибрежную поляну, заметался по лесу. Никого не нашел. Никаких следов.

Он вернулся к озеру. Здесь ничто не напоминало о странном происшествии. Все та же сонная тишина висела над долиной. И те же неподвижные ели отражались в воде. А цветок - вот он, блестящий, словно покрытый лаком, с тонкими лепестками. И запах от него - тот самый горьковатый запах, который преследовал его все эти годы.