Алексей Корепанов - Станция Солярис

- Приснилось что-то нехорошее?

Хари, привстав, с беспокойством смотрела на меня. В комнате было светло, за окном виднелось небо, сплошь затянутое грязно-серой облачной пеленой; сейчас оно было очень похоже на земное.

Я осторожно снял ее руку со лба, оторвал голову от мокрой подушки, сел на кровати и вытер простыней шею. Повернулся к Хари и провел кончиками пальцев по ее округлому гладкому плечу:

- Пустяки. Затекшая рука может стать причиной кошмара. Наши сновидения - та же физиология, не более.

В течение десяти последних лет я просыпался в одиночестве. Океан избавил меня от этого одиночества. Теперь мы были вдвоем, поистине неразлучные и неразрывные... Можно было даже считать это неким подобием симбиоза.

- Мне всегда нравится, как ты рассуждаешь, - Хари вновь легла и закинула руки за голову. - Ты очень уверенно рассуждаешь. Этакий знаток всех истин на свете.

По спине у меня побежали мурашки. Мне были знакомы эта интонация и этот чуть ироничный взгляд.

- Без уверенности жить на свете трудновато, - сказал я, подавив смутный душевный трепет. Потом встал и, поцеловав Хари, направился в ванную.

Стоя под прохладным душем, я с силой тер кожу, словно старался смыть с себя нечто липкое, не желающее отделяться от моего тела. Я с беспокойством понял, что настроение у меня вовсе не такое уж и приподнятое. Возможно, виной тому был бесформенный ночной кошмар.

Чтобы искоренить ростки неприятного тяжелого чувства, я начал думать о том, чем же, собственно, буду заниматься, какое направление исследований разрабатывать. И тут мне в голову пришла одна неплохая, по-моему, мысль.

Я продолжал обдумывать ее, бреясь перед зеркалом, в котором, кроме моего лица, отражалась часть комнаты с сидящей на кровати Хари, уже успевшей вновь завернуться в длинное полосатое полотенце.

Для воплощения этой идеи требовалась помощь Сарториуса, и я решил, что поделюсь с ним своими соображениями. Да и со Снаутом тоже.

Хари сменила меня в ванной, а я принялся одеваться, потом убрал постель и закрепил кровать на стене, стараясь побольше шуметь, чтобы эти звуки доносились до Хари. Когда она вернулась в комнату, я кивнул на приготовленное белое платье:

- Надень вот это.

У меня было готово объяснение насчет того, куда подевалась ее одежда, однако оно не понадобилось. Хари молча взяла платье, равнодушно взглянув на распоротый шов. Когда она оделась, я достал из ящика стола кусок медной проволоки - там, как и в других ящиках, лежало множество давно запримеченных мною разных нужных в хозяйстве предметов - и, проткнув ткань в нескольких местах, стянул шов. Хари приняла это как должное, словно именно так и нужно было "застегивать"

платья.

Мы вышли в пустой коридор и я повел Хари в сторону кухни. Но на полпути остановился и, пробормотав; "Забыл! Подожди меня здесь, я сейчас", быстро, почти бегом, вернулся в комнату. Вновь выдвинул тот же ящик стола, присел возле него на корточки и стал ждать.

Я чувствовал себя садистом, но мне нужно было убедиться в том, что все осталось по-прежнему и Хари все так же не может обходиться без меня. В глубине души тлела слабая надежда на то, что океан-Творец внес коррективы в свое создание - ну что ему стоило сделать это? В голове вдруг отчетливо прозвучал голос Снаута: "Продолжаешь свои эксперименты, Кельвин?"

По-другому я просто не мог. Мне нужна была полная ясность.

Ждать пришлось недолго. Из-за неплотно закрытой двери донеслось приближающееся быстрое шлепание босых ног - и Хари с искаженным лицом буквально влетела в кабину.

- Я здесь, Хари, - уныло сказал я и поднялся. - Забыл одну нужную штуковину.

Она резко остановилась, увидев меня. Лицо ее раскраснелось, грудь часто вздымалась. Спустя несколько мгновений взгляд ее стал осмысленным и тут же в нем возник испуг. Хари неуверенно подошла ко мне и уткнулась лбом в мое плечо.

- Крис... - срыващимся голосом невнятно произнесла она. - Что... что со мной? Я так испугалась... Что это?

Я наклонился и поцеловал ее в висок, чувствуя себя Иудой Искариотом.

- Ничего страшного.

Она медленно подняла голосу и посмотрела на меня расширившимися глазами, и я увидел в них два маленьких отражения своего лица - лица последнего негодяя.

- Это все из-за болезни?.. Да?

- Это нервы, Хари. Пойдем завтракать.

Она продолжала в упор смотреть на меня.

- Крис... ты спал, а я вспоминала. Пыталась... Не могу вспомнить, как я... как мы с тобой сюда... Давно?

- Не очень, - ответил я, чувствуя, как деревенеет мое лицо.

- А когда домой? Скоро?

- Я работаю, Хари. Здесь очень много работы. Да и выбраться отсюда не так-то просто - ульдеры до Соляриса пока не летают.

- Но мы вернемся? - продолжала допытываться она.

Это был хороший вопрос. Хотел бы я знать на него ответ.

- Непременно вернемся, - чужим голосом произнес я.

- Покажешь мне Землю в телескоп? Далеко до нее?

Это становилось почти невыносимым.

- Отсюда не видно ни Земли, ни Солнца, - сказал я. - Космическая пыль, целая туманность. А насчет "далеко": в обычном пространстве - да; а при гиперпереходе - несколько месяцев на разгон до входа, плюс на торможение. Тут поблизости нет точек входа. Идем завтракать.

...И по пути на кухню, и за завтраком у меня не выходил из головы ее вопрос: "Мы вернемся?" Мы. Я и она. Она...

Если источник стабилизирующего поля был внешним, я обречен всю оставшуюся жизнь провести здесь, на Солярисе. На Станции. Я стану пожизненным заключенным.

Безусловно, здесь, на Солярисе, открывается широкое поле для исследований. Да, после нашего рапорта нужно ожидать новой вспышки интереса к океану, нашествия соляристов. Возможно, будет направлена даже специальная экспедиция, как это было во времена Шеннона. Десятки людей будут с любопытством разглядывать Хари. Сбежать с ней со Станции? Но куда? Под ядовитые небеса? И жить в скафандрах?..

Впрочем, разве это главное? Главное - Станция превратится в мою тюрьму. Собственно, уже превратилась в мою тюрьму.

Я мельком взглянул на Хари. Она с рассеянным видом вертела в руках чашку. Чашка была почти полной - Хари едва ли сделала два-три глотка.

И бутерброды поглощал только я один. Я допил кофе - и вновь ко мне вернулась вчерашняя мысль. И теперь она уже не показалась мне такой отвратительной.

"Гостья" Гибаряна...

- Ты опять о чем-то думаешь, Крис. Ты постоянно о чем-то думаешь.

- Такая работа, - я криво усмехнулся. Я не любил, когда прерывали мои размышления. А размышлять я привык в одиночестве.

Но выхода не было - приходилось настраиваться на постоянное присутствие постороннего. Постороннего - пусть даже этот посторонний был моей женой, воссозданной из моей памяти всеблагим Творцом-океаном...

- Прогуляемся по нашему дворцу, - сказал я. - А потом переговорю с коллегами.