Венедикт Ли - Гроза над Миром

– Ты порываешь со мной?! Гонишь в шею – не нужна больше?

– Оставишь меня, когда сама того пожелаешь. Мы можем и не расставаться насовсем.

– …

– Дело твоего отца проиграно. Время его вышло. Но есть выход.

– Говори, – прошептала Пини.

– Вага заключит мир с Арни и отдаст ему власть. Фактически. Формально он останется хозяином Острова. «Царствует, но не управляет». Окруженный до конца жизни почетом и уважением. Я гарантирую.

– Зачем тебе?

– Так надо, чтоб избежать раздоров. Власть Арни будет смотреться, как законное преемство. Мне легче добиться всего этого, если поможешь мне. Станешь рядом со мной, – она поднялась, призывно протянула руки.

– Иди же ко мне!

Пини, как зачарованная, встала. «Громовержец» в очередной раз поменял курс, и в каюту заглянуло солнце, коснулось щеки Пини, словно пробудив ото сна. Улыбка Наоми была фальшивой, гаденькой.

«Она может уболтать кого угодно!»

– Ты диктуешь, как победительница.

– Так оно и есть, – Наоми больше не улыбалась, вглядывалась настороженно. – Не хочу напрасных жертв. Будьте благоразумны. Знаю, что Джено вербует к себе бывших чистильщиков. Это – акт отчаянья и это – отвратительно. И еще…

Уголки рта у нее приподнялись в страшноватой ухмылке. «Словно сейчас клыки покажет…»

– Если хоть кто, хоть раз еще употребит в бою химию… Жестоко казню всех виновных.

Слова давались Пини с трудом.

– Наоми… Ты – чуждый нам человек. Только сейчас увидала. Ела наш хлеб, делила кров. Потом просчитала выгоду и продалась Арни. Теперь зовешь меня: сдай, детка, папочку и заживем… Предательство для тебя – обыденное дело, все ты меряешь на свой манер.

Наоми подняла руку, пытаясь заставить ее замолчать. Сверкнул золотой браслет с миниатюрными часиками ганской работы – то, что они были раз в десять дороже ее собственных, взбесило Пини еще больше.

– Нет! Теперь ты не перебивай! Все за меня решила, все продумала. Кобеля своего в мужья мне прочишь, я угадала? Тогда наследование власти станет совсем уж естественным. Замечательно увязано. Так вот – спрашиваю в последний раз. Я, Пини Картиг предложила тебе амнистию. Принимаешь или нет?

Ответ Наоми был коротким и неприличным. Она снова плюхнулась на диван.

– Утри сопли и отправляйся. Что мы тут наговорили – не бери в голову. Все скоро решится само собой и в мою пользу, знай. И тогда я выдеру кое-кого как сидорову козу. Пока, Пини. Зла тебе не желаю.

Уходя, Пини обернулась.

– Ты мастерица плевать в колодец, Наоми. Но будет время, когда горько об этом пожалеешь.

Наоми вновь насмешливо улыбнулась.

– Все мы – грешные люди. Буду рассчитывать на твое снисхождение.

– И часы свои правильно надень! Невежа! – Пини хотелось побольнее уколоть ее, но Наоми спокойно ответила:

– Так мне легче следить за временем…

Пини решила уйти шумно, но тяжелая дверь кают-компании не годилась для того, чтобы ею хлопать. Короткий смешок Наоми и Пини, красная как рак, выскочила на палубу.

Гребцы ждали и почтительно помогли ей занять место в лодке. Пини прикрыла ладонями пылающее лицо.

«Что со мной? Я ее – ненавижу!»

Наоми, оставшись одна, задумчиво играла пустой чашкой. Стоило ли так резко обойтись с Пини? Она внутренне сильный человек, факт. Прибавить сюда воспитание. Просто так ее не убедить, приходится слегка бить по мозгам. Из нее выйдет хороший союзник, даром что подруга и любовница… А иметь такого врага…

Наоми зябко поежилась.

Отец в молчании стоял у окна, выглядел усталым, под глазами набрякли мешки. Бренда сидела на подушках, подобрав под себя ноги, неподвижная, как статуя.

– Все, пожалуй… – Пини не знала, что еще добавить к своему, изрядно вымотавшему ее, рассказу.

– Когда я убедилась, что крыша у нее течет и говорить больше не о чем…

– Тебе тяжело сейчас, Пини… – отец говорил тихо и ласково.

– Так плохо, как… когда умерла Левки… Внутри болит.

Отец подошел, ласково обнял Пини за плечи. Провел большой, грубой ладонью по дивным, цвета спелой пшеницы, волосам.

– Женщина, которую ты так полюбила, никогда не существовала на свете. Наоми для тебя словно умерла, когда ты узнала ее такой, какова она есть. Все остальное, раньше – была роль, маска, которую она носила. Терпи… Все пройдет.

Подала голос Бренда:

– У нас еще морока… Свободна, Пини.

– Послушайте, тетушка…

– Уже выслушала. А зовут меня – Бренда.

Вмешался отец:

– Ступай, отдохни. Что будет важное – я потом скажу.

– Стэн исчез, Вага!

– Когда он отправился в Верену?

– За день до прихода «Громовержца». Я угадала, что она будет там раньше.

– Три дня Стэн жевал там сопли? Один?

– Был еще человек. Приглядывал. Стэн не знал.

– Стэна трудно обмануть. Если заметил слежку… Решил, что ему больше не доверяют, хотят убрать после…

– Нет-нет. Убрать его не входило в мои планы. Позже. Пока – пригляд.

– Его могли опознать. Хозяин Верены не заинтересован в осложнениях и…

– Да! Этот хмырь у нас в печенках. Я берегла Стэна для него.

– Дальше.

– Все! Когда она заявилась в школу, Стэн ошивался в толпе любопытных. Он сбрил бороденку, покрасил волосы потемнее – помолодел, не узнать. Ни дать, ни взять – школьник из старших. Эта стерва прошла ни на кого не глядя. Берегли ее здорово, за спинами не видать, но Стэн был так близко! Толпу стали теснить, и мой человек потерял Стэна. С тех пор его никто не видел. Чего не пойму: он струсил или не захотел?

Теплое тело Тонки, ее ритмичные вздохи, она лежит на нем, содрогаясь все сильнее, нет на свете никого, кроме милой девочки…

Сумасшедший стук в дверь, вопль Бренды:

– Вага! В порту – «Громовержец»!

Улица освещена неверным светом факелов. Большая бухта сияет отраженным светом обеих лун. Мрачное пятно на ней – «Громовержец». Парни с эмблемами Арни на куртках ведут тщедушного юношу, глаза его дико блестят. Ставят на колени посреди булыжной мостовой. Окна в домах по обеим сторонам улицы открыты – люди смотрят, превозмогая страх.

– Слушайте все, смотрите все! Это Стэн Ханно – наемный убийца. Он покушался на Наоми – хозяйку Острова!

В руке коренастого бородача длинный нож. Стэн рвется из держащих его рук. Вскрикивает глухо, когда блестящее лезвие погружается в его грудь. Тело его выгибается дугой и обмякает, валится на мостовую.

Женщина. Держит в руке факел, поднимает высоко. Встряхивает головой, откидывая со лба упавшие волосы.

– Они привыкли тайно уничтожать недовольных! Тех, кто мешает им вкусно жрать, сладко пить, трахать наших сестер и дочерей! Жалкие скоты! Ничтожества! Клопы, сосущие нашу кровь! Я – Наоми Вартан, кладу этому предел!

Факелы гаснут разом, словно задутые свечи.