Орсон Кард - Песенный мастер

Вдруг Анссет сделал шаг вперед, в сторону трона. Он был разгневан. Киарен была удивлена — ведь это же она все время говорила, но Анссет, тем не менее, рассердился на Рикторса.

— Это было ложью, — заявил Анссет.

Рикторс с изумлением глянул на него.

— Я знаю твой голос, Рикторс, знаю его так же хорошо, как и собственный. И эти слова были ложью, не каким-то мелким враньем, Рикторс, но ложью, которая очень много для тебя значит, и потому я хочу знать, зачем ты солгал!

Рикторс не отвечал. Через какое-то время он отвел взгляд от Анссета и посмотрел на Крысу, который тут же направился вперед.

— Оставайся на месте, — приказал Анссет, и Крыса, изумленный силой в голосе парня, послушал. Анссет вновь обратился к Рикторсу:

— Так это Певческий Дом более всего обидел меня?

Рикторс отрицательно покачал головой.

— Так в чем же заключается ложь, Рикторс? Меня оторвали от Певческого Дома, что стоило мне намного больше, чем всякая иная утрата, даже больше, чем утрата Майкела, чем утрата твоей дружбы. А ты говоришь, что это не Певческий Дом обидел меня более всего? Кто же? Кто оторвал меня от них?

Рикторс еще раз апеллировал к Крысе:

— Он опасен, Крыса.

Тот не согласился жестом.

— Я буду знать, когда он попытается напасть на тебя.

Киарен четко видела, что Рикторс не разделяет этой уверенности. Только теперь ее покинуло всяческое сочувствие и жалость к этому человеку. Ей до сих пор было трудно поверить, что кто-то мог поступить столь жестоко, как поступил Рикторс.

— Выходит, все это было ложью, — произнесла она в тишине. — Певческий Дом вовсе не отказался от него. Певческий Дом желал возвращения Анссета.

Рикторс молчал.

— Ты хитро все это разыграл, — обратился к нему Анссет. — Во время всего нашего разговора, в тот последний день, ты ни разу меня не обманул. Ни разу. А мне казалось, что твое напряжение берется из печали, что я ухожу.

Наконец-то Рикторс хрипло отозвался:

— Я жалел того, что ты уходишь.

— Куда угодно. К кому угодно. А я ведь был твоим, правда? Я должен был более всего любить тебя, так? Если я считал Певческий Дом своим домом, ты не мог этого вынести, правда? Раз я любил Певческий Дом больше этого дворца, ты отобрал у меня Певческий Дом, так? Но тебе пришлось при этом все выкрутить так, чтобы в результате я возненавидел их, а не тебя. Ты не мог позволить, чтобы я тебя возненавидел.

Слова, казалось, били в Рикторса, он даже зашипел под градом этих ударов. Действительно, Анссет утратил песни, но голос его все так же оставался мощным инструментом, которым парень пользовался, чтобы атаковать императора.

— Я желал твоих песен, — признал Рикторс.

— Ты желал моих песен, — с горечью возразил ему Анссет, — больше, чем желал моего счастья. Для того ты отобрал у меня счастье и украл мои песни.

И тут в голове у Киарен что-то щелкнуло, и она поняла, что Рикторс не держал Йосифа в качестве заложника взамен за песни.

— Анссет, — отозвалась она. — Йосиф.

Анссет опомнился, и маска Самообладания вновь появилась на его лице.

Для ненависти будет время, когда Йосиф получит свободу.

— Я хочу Йосифа. И немедленно, — потребовал Анссет.

— Нет, — воспротивился Рикторс.

— Ты еще не закончил? — бросил Анссет. — Думаешь, будто еще можешь что-то спасти? Или же решил, что если ты не получишь моей любви — поскольку не получишь, Рикторс, не получишь — то и никто уже не получит. Если ты когда-нибудь любил меня, Рикторс, то отдашь мне Йосифа. Сейчас же.

« Не получишь, Рикторс, не получишь ».

« Если ты когда-нибудь любил меня, Рикторс ».

Слова крепко ударили в Рикторса; он изменился в лице, хотя Киарен и не поняла, то ли под влиянием гнева, то ли печали.

— Вызови стражу, — приказал он.

— Нет, — начал было протестовать Крыса. Рикторс поднялся на троне.

— Вызови стражу! — рявкнул он.

Крыса вышел и через мгновение вернулся с двумя стражниками.

— Проведите их к заключенному. К Йосифу.

Гвардейцы обменялись взглядами, затем поглядели на Крысу, который кивнул и что-то шепнул им на ухо. Выражение на лицах гвардейцев было растерянным, но они пошли вперед, ведя за собой Анссета и Киарен.

— Он ведь нам ничего не сделает, правда? — шепнула Киарен. Анссет покачал головой.

— Рикторс никогда не сделает мне ничего плохого, не прямо, и ни тебе, пока ты со мной. А пока ты со мной, никто тебя от меня не отберет.

Киарен поглядела ему в лицо. Под тонким слоем Самообладания она увидела убийцу, и ей сделалось страшно. Нечто подобное никогда не должно встретить Анссета, не его.

— Каким же образом к тебе не допустили посланников Певческого Дома? — спросила она. — Если те и вправду хотели, чтобы ты вернулся…

— Империя контролирует космопорты. Опять же, раз он обмануть меня, их тоже мог обмануть. Но все это уже в прошлом. Мы еще сможем все исправить, как только вернем Йосифа.

Киарен чувствовала, что потерялась в дворцовом лабиринте, она утратила всякое чувство направления. Она знала лишь то, что они спускаются все ниже. В тюрьму, как предполагала. Но потом они свернули там, где Анссет не ожидал поворота — он с разгона проскочил дальше, и ему пришлось вернуться на несколько шагов.

— Что случилось? — спросила Киарен.

— Он не в тюрьме.

— Где же тогда?

— В больнице, — ответил Анссет.

Гвардейцы остановились перед дверью.

— Он под сильным наркозом. Выглядит не самым лучшим образом, но Крыса сказал, чтобы показать его вам в таком состоянии. Извините.

После этого гвардеец открыл дверь, они вошли вовнутрь и увидели Йосифа.

На первый взгляд могло показаться, что с ним ничего не случилось, разве что его на фаршировали наркотиками. Йосиф увидел посетителей, но в его взгляде не блеснуло узнавание. Лицо его расползлось, челюсть слегка отвисла. Он сидел на узкой кровати, опершись о стенку, расставив ноги, руки безвольно висели по бокам.

Он выглядел так, словно никогда и не собирался пошевелиться.

А потом Киарен глянула ниже, между его ног, в тот самый миг, когда и Анссет увидел это и попытался закрыть ей глаза. Не успел.

Киарен вскрикнула, отпихнула парня и, все время крича, подбежала к Йосифу, схватила его за плечи, прижала к себе, обняла в агонии печали. Тот оперся на женщину всем весом, голова повисла, изо рта потекла слюна. Киарен все еще слышала собственные истерические крики; постепенно ей удалось взять себя в руки; в конце концов, даже спазматические всхлипы прекратились, в комнате вновь воцарилась тишина. Киарен поглядела на Анссета. Лицо его выглядело ужасно — но не по причине отражавшихся на нем чувств, но потому, что никаких чувств и не отражалось.

Киарен осторожно оперла Йосифа о стену. Его голова склонилась направо, так что он не видел женщины, просто уставился в стенку. Наркотики полностью владели им.