Журнал «Если» - Если, 2011 № 05

Советник истца полностью сосредоточился на показаниях Альторена во время первоначального опроса, на подробностях его разговора с Тиной Бельтран и как эти факты доказывают нелегальную тайную деятельность, запрещенную АПЗИС. Он не касался показаний Альторена, данных во время перекрестного допроса, и вел себя так, словно этот опрос вообще не проводился.

Напутствие судьи, конечно, склоняло присяжных в пользу «Всемирного», и Мэнни приходилось надоедливо оспаривать чуть ли не каждое слово. Если он проиграет, Бельтран вправе подать на него в суд за некомпетентность.

Но присяжные отсутствовали меньше получаса и вынесли решение в пользу ответчика. Мэнни тут же поднялся спросить о предусмотренном законом адвокатском гонораре.

После взволнованных объятий Тины Бельтран, вернувшись с Эльзой в свою контору, на этот раз в головокружительно солнечный день, Мэнни вытащил именной чек из кармана куртки.

— Премия за три месяца, — сказал он.

Эльза взглянула на бумажку, не прикасаясь к ней.

— Четыре, — заявила она.

— Чего?

— За четыре месяца. Ты обещал больше.

— Я думал, ты хотела получить за два.

— Это было до того, как я увидела шрамы.

— Какие?

— Шрамы на спине. Цукер обещал, что от них не останется и следа, но они есть — по одному с каждой стороны.

— Очень жаль.

— Надо думать! По сути, это дело — практически сексуальное преследование. Но просто оплати пластическую операцию, и будем квиты. Я сама подумываю подать на него в суд за профессиональную несостоятельность. Черт бы побрал эти проклятые перья!..

Перевела с английского Татьяна МУРИНА

© Kenneth Schneyer. The Whole Truth Witness. 2010. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2010 году.

Тогда докажи это! Сделай что-нибудь для меня. Нечто особенное. Нечто… трудное.

— Пожалуйста.

Она подошла к столу, отперла выдвижной ящик и вынула из него древний каталог. Быстро пролистав страницы, отыскала нужную картинку и положила перед ним на стол раскрытую книжку.

— Это противозаконно, — проговорил он.

— Как будто мы единственные нарушители!

Он посмотрел на фотографию витрины. Полно всякого кожаного товара. Обратившись к первой странице, прочитал дату: 1900 год.

— Чего же ты хочешь?

— Эту сумочку. — Палец ее указывал в самый центр снимка. — Кожаную.

— Я должен отправиться в прошлое, на два века назад, чтобы приобрести для тебя кожаную сумочку?!

— Но ты же обещал: все, что захочешь! И машина эта по-прежнему у тебя… как ее там?..

— Тахионный констеллятор. Но это же незаконно, повторяю. Я его спрятал вон там, в сарае. Даже не знаю, работает ли он…

— Ну, если ты любишь меня столь сильно, как говоришь, у тебя есть шанс доказать это, Джек.

Проблему, с ее точки зрения, представляла новая лекторша, недавно появившаяся в Униплексе. Конечно же, она понимала, что это увлечение было несерьезным и далеко не первым. Просто она уловила запах чужих духов. С другой стороны, по его разумению, подлинная проблема заключалась в пуделе. Дженни содержала маникюрный и парикмахерский салон для животных под названием «Тигр в наперстке». Месяц назад Джеку пришлось подменить жену на работе. К нему привели пуделя — большого, то есть королевского пуделя. Животному требовались сложный маникюр и стрижка, курчавую шерсть в одних местах следовало укоротить, а в других — снять наголо. Джек и собака не поладили. Животное, с самого начала пребывавшее в игривом настроении, в конце концов сделалось раздражительным и отказалось стоять на месте, пока Джек орудовал электрической машинкой. Поэтому за каждым проходом оставались неровности, требовавшие нового, более глубокого вторжения в шерсть недовольно рычавшего существа. Раз-раз-раз. Джек никогда не испытывал любви к собакам — с тех пор как одна зверюга укусила его, девятилетнего мальчишку, да так, что потребовалась прививка от столбняка.

На его взгляд, инъекция оказалась хуже укуса. Словом, он вполне мог прожить всю жизнь без собак. Пудели вообще смехотворны. Мелких представителей этой породы по крайней мере можно игнорировать. Эти неразлучные со старыми леди ничтожные клочья сахарной ваты вместе с мелкими, не больше ореха, фекалиями заслуживают полного безразличия. Но вот крупные экземпляры с их слюнявыми огромными пастями и мелкой дрожью в поджилках требовали публичного протеста. Тем более что движение за запрет домашних животных набирало силу. Хрупкая экология Земли требовала, чтобы всякий зверь заслужил свое право на жизненное пространство, на свой глоток воздуха. И все они недостойны жизни — с точки зрения Джека, во всяком случае… Королевское семейство давно уже кануло в забвение, уготованное судьбой его членам, но выставка «Крафтс» [3] Крупнейшая ежегодная выставка собак в Национальном выставочном центре в Бирмингеме; впервые проведена Ч.Крафтом в 1886 году (Прим. перев.) продолжала существовать, и среди ее бесполезных украшений значился упомянутый королевский пудель. Без дальнейших раздумий Джек почувствовал, как его рука сама собой полезла в верхний карман за ядовитыми пульками.

Вот тут-то псина и тяпнула его.

Укус каким-то образом обновил долго дремавшую травму, полученную от собачьих клыков в девятилетнем возрасте. Рана не была глубокой — дело ограничилось всего несколькими проступившими на коже красными пятнышками, но с ними появилась и перспектива столбняка. Действие предыдущей инъекции, конечно, давно закончилось. А это означало, что ему требовалась новая? Подвергать свою плоть уколу ради домашнего зверя, экологически не оправдывающего своего бытия?

Он с неприкрытой враждебностью уставился на эту большую, скачущую на месте, потребляющую воздух и испражняющуюся машину под названием пудель. Своим существованием она, безусловно, противоречила всем дарвиновским критериям естественного отбора. Павлиний хвост, припомнил Джек, довел великого эволюциониста до умственного расстройства; одно-единственное перышко из него могло вызвать у него дурноту, ибо явно противоречило основным требованиям выживания. И теперь вот этот пудель вызвал подобную реакцию у самого Джека. И что хуже всего, сучка носила имя Фиона. Последнее увлечение Джека (недолговечное, как мотылек, и потому не успевшее вызвать домашних осложнений) тоже звали Фионой. Она принадлежала к той разновидности девиц, которую жена именовала надушенными сучками, и Джеку не хотелось вспоминать эту особу в подробностях.