Майкл Коуни - Дети зимы

Морг действовал неплохо для человека, не имевшего боевого опыта.

Сам Морг не был особенно доволен. Он сидел, опираясь спиной о переднюю стенку каюты, защищенный сзади, и стрелял в противника по мере его появления из-за углов. Концентрировать внимание становилось для него проблемой; его окружал свой мирок, отделенный от реального, закрытый от ветра, отграниченный за его спиной каютой, по бокам - серебрящейся пустотой снежной равнины, спереди - спинами снежных кротов, двигавшихся гипнотически-волнообразно, продолжая скакать на юг. Каждый раз, когда в поле зрения возникал лыжник, требовалось мысленное усилие, чтобы осознать: мирку на носу "Южного Креста" угрожает опасность, необходимо спустить курок, убить этого человека. Так Морг и сидел, время от времени стреляя, но всегда чуть позже, чем ему бы этого хотелось.

На спине ближайшего животного расплылась алая клякса. Страдание зверя передалось мозгу человека, и Морг вновь обрел бодрость. Сосредоточившись, телепат вытеснил страх из мозга снежного крота, заменив его спокойствием и желанием продолжать бег. Рядом раздался глухой удар: не рассчитав скорость и расстояние, один из ловцов врезался в борт лодки. Морг, почти не целясь, прострелил ему голову и пинком отправил вон с палубы. "А как другие справляются?" - подумалось ему. Волосы у него на голове мгновенно встали дыбом, и он обернулся, ожидая увидеть ползущего к нему по крыше каюты ловца.

Позади никого не было. Никто не может подобраться к нему с этой стороны, когда на юте - Горилла. Так что следи, чтобы снежные кроты продолжали бежать, Морг, и все будет в порядке.

Как во сне, Малышка стреляла мимо и опять мимо, и каждый раз ее все сильнее душил страх, что кошмарная, невероятных размеров цель придвинулась ближе. Наконец одна из ее пуль поражала врага, и преследователь падал; в воздухе мелькали лыжи, слышался треск опорных планок паруса. А если он все-таки продолжал гнаться за ними. Горилла всегда успевал вовремя свалить его.

Это не могло быть правдой - столько убийств; не могло такого быть с ней, с племенем, с человечеством. Как может такое происходить - ведь людей в мире так мало! И однако Малышка знала, что если она прекратит стрелять, ее убьют, и то же случится с Гориллой, и с Тюрей, и с остальными, а эти жизни, с ее точки зрения, являлись в тысячу раз более важными, чем жизни ловцов мяса. Поэтому, несмотря на все свои убеждения, Малышка снова и снова продолжала убивать.

Тюрю такие тонкости не заботили. В руках у него было ружье, на снегу изобилие врагов. Раздумывать, что такое враг, ему никогда не приходило в голову, так же как и раздумывать, что такое ружье. На текущий момент его задачей было стрелять гадов, что он и делал. И был доволен.

Как бы примитивны ни были мотивы Тюри, может, и они были не столь просты, как те, что заставляли Гориллу попадать в цель гораздо чаще, чем возможно для обычного человека. Горилла сражался за все человечество, воплощенное в экипаже "Южного Креста". Если погибнет он, если погибнут они, погибнет весь мир; ибо есть человеческий род, в чем Горилла был уверен, уже давно одно его племя, ловцов мяса он людьми не считал. В его душе племя было целым миром, и он думал, что они достойны лучшего, что есть в мире. Три агрессора налетели на "Южный Крест", поливая палубу огнем, и нога Гориллы дернулась, будто что-то ударило по ней, но боли он не почувствовал. Превращенный своей страстью в машину. Горилла выстрелил три раза, и трое были убиты...

Тревога внутри каюты грозила перерасти в панику.

- Могли бы нам сказать по крайней мере, что там делается, свиньи эдакие, - громко жаловалась Кокарда. - Они не понимают, что это такое сидеть здесь взаперти и ничего не знать... Черт возьми, может, ловцы уже захватили лодку, а мы и не знаем!

- То-то мне послышался чужой голос, - уныло поддакнул Прутик.

- Что? О Боже! Я тоже слышу! Кто это?

- Это Горилла.

- Господи, ну конечно. Ты что, хочешь, чтобы я с ума сошла, черт бы тебя побрал?

- А другой голос - не Гориллы, я так думаю.

- Хорошо, кто же тогда это был?

- Не знаю. Ловец мяса, может быть?

- Ловец мяса! - захныкала Кокарда. - Господи, что это? - Она начала бешено отбиваться.

- В чем дело? - Прутик пытался придержать ее.

- Он тут, с нами! Схватил меня! Держи его, Прутик!

В темноте каюты началась отчаянная борьба.

- Ребенок! Смотри не задень ребенка!

- Боже, о Боже, он меня поймал! Не могу двинуться. Где ты, Прутик?

- Я здесь, здесь. Прямо рядом с тобой.

- Ах, это ты, да? Слезь с меня, скотина. А где этот подлец?

- Он... Должно быть, там, в другом углу.

- Господи. А, вот ребенок. Не двигайся, Прутик, черт возьми.

- Я и не двигаюсь.

- А кто тогда двигается?

- Он, я думаю.

Кокарда завыла от беспредельного ужаса и отчаяния.

- Я же не просила, чтобы меня засунули в эту поганую лодку! - голосила она.

- Что у них там делается? - поинтересовался Горилла, когда стрельба на короткое время утихла. "Южный Крест" раскачивался в такт глухим ударам, доносившимся из каюты. По временам к шуму примешивались вопли.

- Они дерутся, - довольно отметил Тюря.

Ловцы мяса на время отложили атаку, держась наравне с лодкой, они скользили параллельно ей, вздымая лыжами серебряные перья снега "Южный Крест" заметно снизил скорость: снежные кроты устали. Маленькие лодки за кормой приблизились; видно было, как на них движутся люди; над крохотными палубами распускались огромные паруса.

- Воздушные змеи, - сказала Малышка.

- Это плохо.

Воздушные змеи, привязанные к лодкам, реяли на ветру, как хищные птицы, поднимаясь над "Южным Крестом", и опять раздались удары пуль в дерево. С безукоризненной согласованностью повели атаку лыжники, сближаясь всей массой. Лодки за кормой быстро сокращали дистанцию с помощью змеев. Снайперы, сидящие на носу каждой лодки, открыли стрельбу.

- Вперед, на нос! - крикнул Горилла. - За каюту! Это наш единственный шанс!

Пули сыпались на отступавших сверху, сзади и с обеих сторон. Пробравшись на нос, они присоединились к Моргу; тот сидел, прислонившись к каюте, с закрытыми глазами. Прижавшись к низкой деревянной переборке, защитники "Южного Креста" отсчитывали последние секунды перед тем, как лодка будет захвачена штурмом. Никто не произносил ни слова; каждый истекал кровью и мучился сознанием поражения.

Это был конец. Под градом пуль лодка заканчивала последние метры своего путешествия.

Морг открыл глаза. Горилла взглянул на него, потом взглянул еще раз, внимательнее. У Морга был вид человека, которого преследуют призраки: потерянный, несчастный взгляд, будто он соприкоснулся с самим дьяволом...

- Горилла! Смотри! - воскликнула Малышка.

Впереди, поднявшись на дыбы, к ним шли огромные белые изваяния. Их были десятки, даже сотни, выстроенные в неровную шеренгу поперек снежной пустыни. Все - с мордами, обращенными к ветру; высоко поднятые носы поворачивались из стороны в сторону, ища добычу, как обещал им незнакомый голос в их головах...