Эдгар Берроуз - Красный Ястреб [The Red Hawk]

Я снова направил коня в направлении вигвамов Ор-тиса, над которыми реяли красные флаги калкаров, и вокруг которых собрался цвет войска калкаров; они были слишком скучены для эффективной защиты, потому что мы окружали их с трех сторон, запаковывая плотно, как икру в животе лосося.

Они нанесли ответный удар и отбросили нас немного назад за счет своего количества. Мы бросились на них в свою очередь, и они были вынуждены отдать пространство, которое отвоевали. Временами сила наших атак швыряла их в сторону, когда в другой точке их воины врезались в тело нападавши кланов. Так что здесь и там наши действия отрезали часть врагов, или несколько наших воинов поглощались кипящей ордой калкаров. Когда день разгорелся во всю силу, огромное пространство было покрыто раздробленными отрядами воинов калкаров и Джулиана, движущихся вперед и назад над окровавленными останками, и железные копыта лошадей одинаково топтали трупы друзей и врагов в этом кровавом болоте.

Наступали и временные затишья в битве, когда, словно по обоюдному согласию, обе стороны затихали на какое-то время для того, чтобы отдохнуть, и снова сражаться изо всех сил. Мы зачастую сидели стремя в стремя с врагом, наши грудные клетки вздымались от нехватки воздуха, а наши лошади стояли и дрожали с поникшими головами.

Никогда раньше я не мог представить предел выдержки, до которого человек может дойти, не сломавшись, и я видел, что многие сломались в тот день, большинство — калкары, потому что мы были сильны и смелы все время. Только очень молодые и очень старые из нас отступали, но их было не так уж и много, а калкары ломались сотнями в жуткой жаре дня. Много раз за день, встречаясь лицом к лицу с врагом, я видел, как меч выпадает из его усталых пальцев, и его тело корчится в седле и сползает под безжалостные копыта лошадей еще до того, как я успевал нанести ему удар.

Ближе к вечеру, в течение затишья в битве, я сидел и смотрел на хаос битвы на поле. Красный от собственной крови из нескольких ран и крови друзей и врагов. Красная Молния и я стояли посредине всей этой неразберихи. Вигвамы Ор-тисов лежали южнее нас — мы прошли полпути до них — но они казались отдаленными на сотни лет после стольких часов битвы. Несколько воинов Волка находились рядом со мной, демонстрируя как далеко продвинулся этот старый седой вождь с рассвета. Наконец под маской крови я увидел горящие глаза Волка, всего лишь в двадцати футах.

— Волк! — крикнул я. Он обернулся и, узнав меня, улыбнулся.

— Красный Ястреб действительно красный, — проревел он, — но когти еще не расцеплены.

— А клыки Волка еще не затупились, — ответил я.

Огромный калкар, сжавшийся словно побитая собака, сидел на своей усталой лошади между нами. При наших словах он поднял голову.

— Ты — Красный Ястреб? — спросил он.

— Я — Красный Ястреб, — ответил я.

— Я искал тебя больше двух часов, — сказал он.

— Я был неподалеку калкар, — сказал я ему. — Чего ты хочешь от Красного Ястреба?

— Я привез слово от Ор-тиса, Джемадара.

— И какое же слово хочет сказать Ор-тис Джулиану? — потребовал я.

— Джемадар предлагает тебе мир, — сказал он.

Я улыбнулся.

— Единственный мир, который может быть между нами, — сказал я, — это мир, который я предложу ему, когда он придет и встретится со мной в битве. Ничего больше Ор-тис не может предложить Джулиану.

— Он остановит битву, пока ты и он обсудите условия мира, — настаивал калкар. — Он остановит это кровавое побоище, которое уничтожит как калкаров, так и янков. — Он использовал старинное выражение, которое калкары использовали века как оскорбление, но которое мы носили с гордостью, хотя это само понятие утеряно для нас, и его происхождение утеряно в тьме веков.

— Возвращайся к своему Джемадару, — сказал я, — и скажи ему, что мир недостаточно широк, чтобы вынести калкаров и янков, Ор-тиса и Джулиана; калкары должны перебить нас до последнего человека или сами будут перебиты.

Он направил свою лошадь по направлению к вигваму Ор-тиса, и Волк приказал своим воинам, чтобы они пропустили его. Как только он был поглощен плотно упакованными рядами своих людей, калкар напал на одного из наших сзади, и битва разгорелась с новой яростью.

Как много людей пало, невозможно даже представить; трупы воинов и лошадей громоздились так высоко, что всадникам приходилось карабкаться по ним и перебираться через них. Иногда барьеры были в рост человека между мной и ближайшим врагом, так что я заставлял Красную Молнию карабкаться через кровавые останки в поисках нового мяса для своего клинка. Медленно наползла ночь, люди не могли отличить друга от врага, и я приказал своим соплеменникам передать всем, что мы не уйдем с поля этой ночью, оставаясь здесь до первых лучей рассвета, который позволит отличить калкаров от янков.

И снова вигвамы Ор-итиса оказались севернее меня. Я обошел их полностью в течении этого длинного дня, продвинувшись вперед всего на двести ярдов; но я знал, что враг слабее нас, и они не захватят даже на несколько часов то, что мы отвоевали за день. Мы устали, но не были измучены, и наши боевые кони после ночного отдыха будут хороши для следующего дня, даже без пищи.

Когда тьма укрыла нас своим покрывалом, я принялся перестраивать раздробленные кланы, выстраивая их мощным кольцо вокруг позиций калкаров. Иногда мы находили среди нас одинокого калкара, отрезанного от своих соплеменников; но они не представляли для нас опасности, и они падали там, где стояли. Мы отошли на небольшое расстояние — около двадцати ярдов от калкаров. Здесь мы слезли с коней и сняли седла на несколько минут, чтобы дать отдых и охладить спины нашим лошадям и перевязать раненых, даруя успокоение тем, кто все равно скоро умер бы в агонии. Эту услугу мы предоставляли как другу, так и врагу.

Всю ночь мы слышали постоянное движение лошадей и людей среди калкаров и решили, что они перестраиваются для утренней атаки. Совершенно внезапно, безо всякого предупреждения, мы увидели черную массу, движущуюся на нас. Это были калкары — весь отряд — и они скакали на нас, не быстро, зажатые со всех сторон, но неотвратимо, ошеломляюще, словно огромная медленная река людей и лошадей.

Они налетели и пошли через нас, увлекая за собой. Первая линия разбилась кровавой волной и откатилась назад. Задние поехали по трупам павших. Мы бились, пока наши уставшие руки могли поднять меч на уровень плеча. Калкары падали и визжа умирали; но они не могли остановиться, они не могли повернуть назад, потому что огромная движущаяся масса за ними толкала их вперед; они даже не могли повернуть вправо или влево, ведь мы сжимали их по флангам; и они не могли двигаться быстрее, потому что впереди были мы.