Эдгар Берроуз - Красный Ястреб [The Red Hawk]

— Они идут! — сказал я вслух, обращаясь к старой женщине-рабыне, занятой делами. Она обернулась ко мне.

— Пусть они придут, — сказала она. — Они не могут быть хуже, чем те, другие, пришло время менять хозяев. Давно уже не выполняется закон древних, который гласил, что нельзя быть недобрым к нам. Перед ними были другие древние, а перед ними еще одни. Всегда они приходят из дальних мест, правят нами и уходят своим путем, сменяя других. Только мы, остающиеся, не меняемся.

Подобно койоту, оленю и горному льву мы были здесь всегда. Мы принадлежим к этой земле, мы — земля, и когда последние из правителей уйдут, мы все равно будем здесь — как было вначале — неизменные. Они приходят и смешивают свою кровь с нашей. Но через несколько поколений последние следы их исчезают, поглощаемые медленным и неизменным потоком нашей крови. Ты можешь придти и уйти, не оставляя следов; но после того, как ты будешь забыт, мы все равно будем здесь.

Я слушал ее с удивлением, потому что я никогда не слышал от раба подобных слов, и я хотел бы поподробнее расспросить ее. Ее странные рассуждения заинтересовали меня. Но калкары ворвались в землянку. Они поспешно вбежали и так же поспешно исчезли, забирая меня с собой. Мои руки были снова связаны, и меня бросили на спину Красной Молнии. Через мгновение нас поглотил поток всадников, текущий на юго-запад.

Меньше чем через два часа мы достигли величайшего лагеря, который когда-либо видел человек. Мы ехали по нему, милю за милей; наша группа уменьшилась, остались только воины, охраняющие меня. Остальные остановились у начала лагеря, чтобы приготовиться к бою с моими людьми; и, когда мы скакали по этим странным дорогам лагеря древних, мы проезжали многие тысячи калкаров, движущихся навстречу нам, готовясь защищать Столицу.

Мы проезжали пустые пространства, окруженные садами, как было в привычках древних, и внутри разросшиеся сорняки покрывали древние руины. Кое-где полуобвалившаяся стена торчала из руин, или какая-нибудь конструкция стояла целой и невредимой, несмотря на рухнувшие пол и потолок. По мере продвижения мы все чаще встречали подобные дома, построенные из странных, похожих на камень материалов, секрет которых был утерян вместе с древними.

Здесь могучие вигвамы могучих людей стали больше. Некоторые останки показывали, что они дотягивались своими головами до неба. И было легко поверить, что Луна может зацепиться за них. Многие из них были очень красивы, с огромными узорами, и многие из них сохранили крыши и полы нетронутыми. Сейчас в них обитали калкары. Дома возвышались вдоль дороги, словно стены высоких горных каньонов; их стены светились тысячами отверстий.

Путь между домами был забит грязью и мусором. В местах, куда доставали дожди, они вымыли чистую каменную кладку древних, но везде лежали вековые отбросы, поднимаясь выше уровня нижних отверстий в Вигвамах во многих местах, и усеивали полы домов.

Кусты, дикий виноград и плющ росли по стенам и заполняли каждую пядь земли, где не потревоженную ногами обитателей. Разнообразная вонь висела над дорогой, и даже мой тренированный нос был травмирован этими миазмами. Коренастые женщины калкаров, с их грязными отпрысками, высовывались из отверстий над дорогой и при виде меня начинали орать дикие непристойности.

Когда я смотрел на эти огромные вигвамы, тянущиеся милю за милей во всех направлениях и представлял, скольких невероятных усилий, времени и ресурсов потребовалось древним, чтобы построить их, а затем смотрел на грязную орду, пользующуюся их плодами, которые они унаследовали, мой разум был подавлен мыслями о бренности человеческих усилий. Как долго и чего стоило древним внести последние изменения в их могучую цивилизацию! А все для чего?

Как долго и что стоит нам выбить их остатки из рук захватчиков! И для чего? На это не было ответа — я знал только, что мы должны продолжать и продолжать, и поколения вслед за нами будут продолжать то, что было выше нашего понимания — древнее проклятие, видимо, лежало на наших предках.

Тут я подумал о женщине-рабыне и ее рассуждениях. Ее люди останутся неизменными, как холмы, ничего не требуя, ничего не желая, за исключением, может быть, одной вещи, которую мы все страстно желаем — удовлетворения. И когда придет конец, какой бы он ни был, мир уйдет для них, как и для нас, потому что в конце нет ничего.

Мой охранник повернул к высокой арке входа в огромное здание. С пятого из грациозных этажей опускались могучие колонны из полированного камня, богато разукрашенные. Вершины колонн были украшены резьбой, красками и золотом. Помещение было наполнено лошадьми, привязанными в длинные линии, которые занимали почти всю длину комнаты от колонны до колонны. С одной стороны каменные ступеньки вели наверх.

После того, как мы спешились, я был отведен вверх по ступенькам. Здесь было множество калкаров, снующих в разные стороны. Мы миновали их, и меня провели через длинный ряд полированного камня, в котором отверстия с обеих сторон вели в другие помещения.

Сквозь одно из таких отверстий мы вошли в большую палату, и здесь я снова увидел Ор-тиса, которого видел ночью. Он стоял перед одним из отверстий и смотрел на дорогу внизу, разговаривая с несколькими дворянами. Один из них поднял глаза и увидел меня, когда я входил, и обратил на меня внимание Джемадара.

Ор-тис посмотрел на меня. Он что-то сказал стоящему рядом с ним человеку, и тот вышел в другое отверстие, ведущее в другую палату и куда-то еще. И тут же охранник калкаров привел юношу из одного из наших пустынных кланов. При виде меня юный воин вскинул свою руку к голове в салюте.

— Я даю тебе еще одну возможность обдумать мое вчерашнее предложение, — сказал Ор-тис, обращаясь ко мне. — Вот один из ваших людей, который может передать сообщение твоим людям, а если ты решил продолжать эту бессмысленную кровопролитную борьбу, то пусть передаст и сообщение от меня — на рассвете ты отправишься к мяснику, если твои воины не остановятся и твои вожди не согласятся на вечный мир. Во всяком случае ты будешь отправлен к своим людям. Если ты дашь мне слово, то можешь сам передать свое сообщение племенам Джулиана.

— Мой ответ, — сказал я, — такой же, как был прошлой ночью, и таким он будет завтра. — Затем я повернулся к янку-воину. — Если тебе позволят уйти, то сразу же отправляйся к Стервятнику и скажи ему, что мой последний приказ — донести Флаг до моря. Это все.

Ор-тис дрожал от разочарования и ярости. Он положил руку на рукоять своего меча и сделал шаг по направлению ко мне; но что бы он не собирался сделать, он подумал хорошенько и остановился.

— Уведите его наверх, — буркнул он охраннику, — а утром отправьте к мяснику.