Евгений Велтистов - Ноктюрн пустоты. Глоток Солнца: Фантастические роман и повесть

Прошу передать информацию о строении и функциях живой клетки.

— Включаю машину с подготовленной программой. — Это уже звучал человеческий голос, это говорил в микрофон Гарга. — Скорость передачи повышенная. Продолжительность — десять минут. Как поняли меня? Прием.

Экран мгновенно откликнулся:

Понятно включайте.

Щелчок, удар по кнопке. Гарга повернулся ко мне:

— Вопросы есть?

— Есть.

— Прошу, — он сделал приглашающий жест.

— Зачем вы передаете облаку эти сведения? Дядю разозлил мой вопрос. Он сухо рассмеялся.

— Ты, видимо, знаешь, что создатели этого объекта, — он показал вверх, — преуспели в своем развитии гораздо больше нас. Облако за несколько месяцев проделало такую работу, на которую нам потребовались столетия: оно исследовало человеческий организм и сейчас проверяет свои выводы. Но главное не в этом.

— А в чем?

— Знаешь теорию эффекта обратной связи?

— Кажется… нет.

— Естественно! Она родилась в прошлом веке и не имела никакого практического применения. Существование любой цивилизации ограничено во времени — это аксиома. Как бы мы ни цеплялись корнями, руками, ракетами, мазерами за Землю, Марс, звезды, пустоту, в конце концов неизбежно наступает катастрофа. В худшем случае полное уничтожение разумной жизни, в лучшем — вырождение, превращение в примитивных амеб. Утешители говорят, что умершая цивилизация тоже приносит пользу; она подобна умной книге, автор которой давно уже в могиле. Но что нам слова — человечество хочет жить. И один из способов продолжения этой жизни — информация от более развитой цивилизации. Если, конечно, такая цивилизация найдется.

Гарга написал на бумаге формулы, где Л 1, Л 2, Л 3и т. д. обозначали время существования разных цивилизаций.

Он лежал передо мной — блестящий математический анализ связи с инопланетными мирами. В формулах постоянно удлинялось время жизни цивилизаций в связи с увеличением межпланетных контактов.

— И в этом, между прочим, принимает участие твой дядя, — иронически заключил Гарга.

Он мог торжествовать победу: формулы были на его стороне.

— Можно задать вопросы облаку? — спросил я. И получил согласие.

Взял с полки лист бумаги, написал вопросы, молча передал Гарге. Он прочитал, хмыкнул, положил лист перед собой.

По экрану пронеслась рябь. Гарга включил микрофон:

— Непонятно. Повторите более медленно. Прием.

Информация принята передайте обследование подопытного, радировало облако.

— Включаю машинную запись, — произнес Гарга. — Продолжительность пятьдесят две секунды.

Дядя постоянно отсылал облако к машинам. Неужели мне придется служить облаку, этому всеядному роботу, готовя ему машинные расчеты, вместо того чтобы бороться с ним?

— Подопытный — это Килоу? — спросил я.

— Да.

И снова та же строка:

Информация принята.

— Ответьте на четыре вопроса, — торопливо сказал Гарга, взяв мой листок. — Первый: почему вы при переговорах не пользуетесь своим языковым кодом? Второй: изложите коротко эволюцию жизни на вашей планете, а также основные этапы развития разумных существ. Третий: основная цель вашей цивилизации? Четвертый: когда вы вернете пилота Сингаевского, захваченного на соревнованиях гравилетов? Прием!

Это был поистине королевский жест. Я с благодарностью смотрел на дядю, пока он читал, а потом впился в экран.

Первые буквы, казалось, ползли очень медленно. Но облако отвечало!

Отвечало мне!

Первое. Наш языковый код вам непонятен построен на неизвестных вам законах.

Пауза. Чистый голубой лед экрана. Скачут электрические цифры часов. Будет ли продолжение?..

Второе.

Эти буквы показались мне огромными. За нами лежали миллионы лет потусторонней истории.

Смесь энергии красной звезды кремния кислорода металла азота водорода и других элементов привела к синтезу органических соединений на нашей планете.

Я почему-то обрадовался: «Они, как и мы, дети своих звезд. Как трава, деревья, ручьи, озера, птицы, звери, люди!..»

В результате длительной эволюции на планете остались высокоразвитые существа приматы они единственные представители живого мира растений животных промежуточных форм нет приматы имели совершенные органы чувств развитие науки и техники привело к созданию высокоорганизованного общества приматов это первая великая эпоха старейшая цивилизация во Вселенной.

За считанные секунды пережил я трагедию миллиардов далеких лет.

Впрочем, время сейчас остановилось. Я окаменел.

Вторая великая эпоха связана с переходом от живого к неживому и свободным передвижением в космосе синтез живого и неживого образовал самое совершенное существо из известных во Вселенной непокорные уничтожены.

Нет, я был не камнем — куском льда. Ледяное дыхание исходило от экрана и заморозило меня.

Основные задачи нашей цивилизации участие в космических гонках овладение энергией и ресурсами в масштабах Галактики перестройка Вселенной.

Пилот с гравилетом будет возвращен после окончания экспериментов над продлением жизни.

Пауза. И новая цепочка букв.

Прошу приготовить информацию по головному мозгу человека сколько успеете второе информация о состоянии подопытного.

Сухой щелчок заставил меня очнуться: Гарга выключил микрофон. Он видел, что я подавлен, оглушен, только и спросил:

— Ну?

Я не ответил. Слова все были понятны — «гонки», «энергия Галактики», «перестройка Вселенной». Но какое отношение имели эти космические гонки ко мне, к Рыжу, к Каричке, ко всем людям?

Где-то в пустоте летели, ускоряясь вокруг звезд, девятьсот шаров; один из них свернул к Земле. Эта картина, торжественная и захватывающая, теперь казалась мне мрачной, пугающей.

Каблуки выбивают дробь. Кружатся расшитые серебром юбки. Взлетают алые косынки. Кто сказал — «рыбья кровь»? — приди сюда, взгляни: в Байкале рыбы живые. Есть на Земле зеленые деревья с красным соком под шершавой корой, есть в море рыбы с алыми плавниками. Скользят в прохладной мгле, выпрыгивают из волн к солнцу, смотрятся в хрустальный лед и завидуют одной лишь рыбачке. Золотому ее загару, белым волосам, бронзовым рукам, бросающим сеть, крепким подошвам высоких сапог. Эй, не зевайте — сеть близка, эй, очнитесь — рука крепка. Вверх — сапог, вниз — сапог, дробь сапог — тра-та-та-та…

Я сижу на омулевой бочке. Нисколько не смущаюсь, что на почетном месте, смотрю пляску, ем уху. Это мой дом. Я пришел сюда вместе с капом и его внуками из пахнущего смолой и свежестью дома, я пришел вместе с его великаном сыном прямо со льда, разминая затекшие ноги, прилетел, скользя над разводами, в воздушном мобиле с шумной гурьбой рыбаков, подкатил в огромном вездеходе, наполненном до краев омулем. Я вошел по каменным ступеням под высокий резной свод зала, сел на бочку, вытянул уставшие ноги. Я могу петь, плясать, есть уху, пить горячий чай. Могу смотреть на белоголовую внучку капа — рыбачку Лену, смотреть на нее и молчать. Рядом со мной иссеченные ветром лица товарищей, красные холмы острова, остроносые музейные лодки, лежащие на песке, и сам Байкал, светящийся под луной, — драгоценный камень в черной оправе сопок.