Александр Шаров - Остров Пирроу

— Возражения есть, проф! — отозвался Сигма Омега. — Альфа Гамма-25 не выдержит долгой разлуки.

Альфа Гамма-25 — очаровательная блондинка, как хорошо знал профессор, триста пятьдесят лет была обручена с Сигмой Омегой-17. Брак откладывался с года на год и со столетия на столетие, до получения аспирантом научной степени. Создание уютного семейного гнездышка не должно было отвлекать Сигму от учебы.

— Беру на себя получение согласия милой Альфы. Что там разлука, если у вас, как вы сами уместно напомнили, в запасе ВЕЧНОСТЬ, — с мстительным торжеством проговорил Медузов и помахал рукой, давая понять, что аудиенция закончена.

Путешествие было длительным, но Сигма Омега-17 перенес дорогу как нельзя лучше. За немалый срок учебы аспирант удивительно развил одно свое дарование, не оцененное современниками, но незаменимое для поклонника спокойной жизни. Он научился сладко и, главное, сколь угодно долго спать в любой позе, при любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах.

Он хорошо спал лежа, сидя, стоя и даже на ходу.

На заседаниях и лекциях — так же безмятежно, как и в собственной спальне.

С закрытыми и широко раскрытыми глазами.

Он умел спать молча, но также мог, не пробуждаясь, произносить, причем впопад, короткие сентенции.

Однажды он гулял с Альфой Гаммой в тенистом саду НИИГОПа два с половиной часа, и прекрасная девушка даже не заподозрила, что ее избранник все это время преспокойно спал. Во сне он видел отлично испеченные блины со сметаной и икрой, которые, обладая короткими ножками, сами собой спрыгивали с тарелки и один за другим бежали к нему в рот.

Только голод заставлял Сигму пробуждаться; самоходные блины из сновидений дразнили аппетит, но не насыщали.

Тут, в полете, дарование Сигмы развернулось полностью; отдельные купе, отведенные каждому участнику экспедиции, благоприятствовали отдыху.

Сквозь дрему, а также во время завтраков, обедов и ужинов аспирант слышал голос гида, сообщающего о достопримечательностях космоса.

— Справа по борту планета Лустелла — населена Мыслящей субстанцией. Широко развита мыловаренная промышленность, Привлекает глаз ярким красноватым свечением!..

— …Слева планета Флютензия — желтоватое свечение. Населена Высокоорганизованной слизью. Экспортирует отличные сигареты «Флютензия», пикули, анчоусы и брюкодержатели.

— …Справа по борту Уродиала. Населена Циклопами и Мыслящими машинами. Привлекает туристов красивыми подземными пещерами. Экспортирует продукцию парфюмерной промышленности, деревянные ложки и телевизоры.

Сигма Омега по возможности запоминал эти интересные сведения, чтобы потом было что рассказать Альфа Гамме, любившей обстоятельные повествования.

…Посадка корабля на Землю была произведена так мягко, что Сигма даже не очнулся.

На Земле каждый участник экспедиции получил в свое распоряжение портативную и маневренную микроракету.

— Срок пребывания — ровно семь суток, — уже открыв люки, напомнил начальник их группы. — Уровень радиации пока еще выше нормы, и задерживаться дольше хотя бы на час запрещено из медицинских соображений. Постарайтесь полностью использовать каждую минуту.

Ботаники и зоологи немедля отправились сажать финиковые и кокосовые пальмы, можжевельник, сосны, березы, яблони, заселять моря и континенты.

Что же касается Сигмы Омеги, то первые два он дня мельтешил по планете от одного мертвого города, полузанесенного красноватыми песками, до другого, площади, улицы и здания которого были впаяны в гигантскую, тоже отливающую на солнце оранжево-красным ледяную глыбу.

Подходящая тема для диссертации все не отыскивалась.

Утомленный и почти отчаявшийся, третий и четвертый дни Сигма беспробудно спал в тени микроракеты.

На утро пятого дня им вновь овладела лихорадочная жажда деятельности. Он прилетел в Париж — отличными картами Земли аспиранта снабдил Иван Иванович — и сквозь каминную трубу проник в почти погребенный под барханами пыли Лувр.

Тут, в окружении гениальных творений искусства, у Сигмы родилась мысль обессмертить и свое имя. В подвале музея отыскались молоток и зубило. Пройдя с ними по залам, Сигма выбрал какую-то скульптуру без обеих рук и, составив короткий текст, принялся высекать его на спине изваяния.

Мрамор оказался чертовски неподатливым, приходилось то и дело отдыхать, так что работа была завершена только к вечеру шестого дня.

Сигма отошел на несколько шагов и с удовлетворением вслух прочитал надпись:

— «Землю посетил Я, Сигма-Омега-17. И пробыл на Земле СЕМЬ ДНЕЙ».

В этот торжественный момент Сигма явственно представил себе:

Пройдут миллионы лет. Почвенные микробы и рыбьи икринки, завезенные участниками экспедиции, дадут начало разумным созданиям — людям, циклопам, олимпийцам, мыслящей субстанции или высокоорганизованной слизи.

Кому-то из этих существ — может быть, такому же бедолаге-аспиранту, как он сам, — посчастливится найти скульптуру без рук и расшифровать высеченную на мраморе надпись.

Закончив свой труд, счастливец несомненно решит, что Сигма Омега — БОГ. Крылатый БОГ, с которого началось все.

— Сигма Омега-17 — бог! — громко проговорил аспирант.

— Бог… — глухо откликнулись гулкие своды залов, где та же пыль, что и снаружи, свисала с потолков, будто сталактиты. — Бог… бог… бог…

Голос, доносящийся из пустоты, испугал Сигму, и настроение у него сразу испортилось. Делать здесь было больше нечего, и он, не медля, как и попал сюда — через каминную трубу, на микроракете покинул Лувр. Однако белый свет ничуть его не успокоил, наоборот, один вид голубого неба погрузил Сигму в безнадежную грусть.

«В моем распоряжении всего несколько часов, — думал он. — А диссертация так же далека, как все предыдущие девятьсот двадцать семь лет. Иван Иванович не простит, отчислит из аспирантуры. Что скажет Альфа, радость моих очей?! Она ведь честолюбива».

Между тем микроракета, поставленная на автоматическое управление, несла печального аспиранта к родному городу Ивана Ивановича.

Сигма сделал несколько кругов и посадил машину на площади перед круглым зданием, опоясанным колоннадой. Казалось, время пощадило окружающие площадь здания. Но когда Сигма поднялся по ступенькам и потянул к себе резную деревянную дверь, металлическая ручка осталась в ладони, а дверь с шуршанием рассыпалась в прах. Аспирант переступил через невысокий холмик деревянной трухи, миновал просторный вестибюль и очутился в уютном круглом зале, освещенном высоко вырезанными в стене окнами.

Близился полдень.

Все помещение было уставлено длинными столами с рядами зеленых настольных ламп. Напротив дверей поблескивала конторка из темного дерева. За ней протянулись полки с бесконечными шеренгами книг. Пахло бумажной пылью.