Майкл Крайтон - Случай необходимости

— Ага, — воскликнула девушка за стойкой. — Вон идет Джинни. Ее соседка по комнате.

Из двери выходила темноволосая девушка. На ней были плотно облегающие брюки из парусины и сиротского вида свитер, но в общем она производила довольно благоприятное впечатление. Ее надменное выражение лица составляло резкий контраст внешнему виду.

Девушка за стойкой жестом подозвала Джинни и сказала:

— Это доктор Берри. Он разыскивает Карен.

Джинни изумленно взглянула на меня. Она знала. Я быстро отвел ее в сторону, а затем увлек в гостинную и заставил сесть.

— Но ведь Карен…

— Я знаю, — перебил ее я. — Но мне хотелось бы переговорить с вами.

— Знаете, мне нужно посоветоваться с мисс Петерс, — сказала Лжинни. Она хотела уже встать и уйти, но я удержал ее.

— Прежде, чем вы это сделаете, — сказал я, — мне следует сказать вам и то, что вчера я присутствовал на вскрытии Карен.

Она в ужасе прикрыла рот рукой.

— Прошу извинить меня за столь шокирующие подробности, но я должен задать вам несколько очень важных вопросов, ответить на которое можете только вы. Ведь мы с вами оба знаем, что скажет мисс Петерс.

— Она запретит мне разговаривать с вами, — сказала Джинни. Она все еще смотрела на меня с подозрением, но я чувствовал, что как и все девчонки она любопытна, а мои слова ее заинтриговали.

— Может быть пройдем куда-нибудь, где нам никто не помешает, — предложил я.

— Я даже, право, не знаю…

— Я задержу вас всего на несколько минут.

Тогда она встала и кивнула в сторону коридора.

— Вообще-то здесь не разрешается приглашать в комнаты мужчин, — проговорила она, — но вы ведь родственник, да?

— Да, — подтвердил я.

Комната Джинни и Карен находилась на первом этаже, в самом конце коридора. Это была маленькая, тесная комнатка, где вокруг были расставлены, развешаны и разложены многочисленные, типично девические безделушки — фотографии мальчиков, письма, открытки с шутливыми поздравлениями с днем рождения, программки с футбольных матчей, различные ленточки, расписания занятий, флакончики с духами, игрушечные зверушки из меха. Джинни села на одну из кроватей и указала мне на стул у письменного стола.

— Вчера вечером мисс Петерс сказала мне, — заговорила Джинни, — что Карен… что она попала в аварию. Она попросила пока что не рассказывать об этом никому из девочек. Странно все-таки. Среди моих знакомых еще никто не умирал — я имею в виду своих ровесников, в этом смысле. Я хочу сказать, странно, что я ничего не чувствую, почти совсем не периживаю. Наверное, я все еще никак не могу в это поверить.

— Вы были знакомы с Карен до того, как стали жить в одной комнате?

— Нет. Мы познакомились только когда нас поселили сюда.

— Вы жили дружно?

Она пожала плечами. У меня сложилось впечатление, что все ее жесты были несколько жеманны. Этот же был просто неестественнен, как будто заученное движение, отработанное прежде перед зеркалом.

— Я думаю, что да. Карен не была такой, как большинство первокурсниц. Она не боялась города и уходила отсюда на целый день или даже на выходные. Она очень редко когда появлялась на занятиях и постоянно твердила, как ей все здесь опостылело. Тут все так говорят, но у нее это получалось от души, это была правда. Я думаю, что она на самом деле ненавидела все это.

— Почему вы так думаете?

— Потому что она и не думала этого скрывать. Пропускала занятия, уходила из городка. Уезжала на выходные, как будто едет домой, к родителям. Но она не ездила к ним, она мне сама говорила. Она ненавидела своих родителей.

Джинни встала с постели и открыла дверцу шкафа. С внутренней ее стороны была приколота кнопками большая глянцевая фотография Дж.Д.Рэндалла. Весь снимок был испещрен мельчайшими проколами.

— Знаете, что это такое? Мишень для дротиков. Это ее отец, он кажется какой-то хирург или что-то в этом роде; так вот, прежде, чем лечь спать, она каждый вечер метала в него дротики.

Джинни закрыла дверцу.

— А какие у нее были отношения с матерью?

— Она любила мать. Но только свою настоящую мать; она умерла. Теперь у нее мачеха. Карен всегда ее недолюбливала.

— А о чем еще она рассказывала?

— О парнях, — сказала Джинни, снова усаживаясь на кровать. — Об этом здесь все говорят. О мальчиках. Карен училась в какой-то частной школе недалеко отсюда и у нее было много знакомых парней. К ней всегда приезжали какие-нибудь знакомые из Йеля.

— А у нее был близкий друг, к которому она ходила на свидания?

— Не думаю. Вокруг нее увивалось много парней. Они ей проходу не давали.

— Такая популярность?

— Ничего особенного, — сказала Джинни, наморщив носик. — Послушайте, ведь все-таки наверное неприлично говорить о таком сейчас? Но я все же не верю, что все ее истории были правдой. Может быть она все выдумала.

— Что выдумала?

— Ну, понимаете, когда поступаешь сюда учиться, то никто тебя здесь не знает, никто не знает, какой ты была раньше, так что можно наговорить о себе все что угодно, и это сойдет с рук и обман не раскроется. Вот я, например, рассказывала всем, что у себя в средней школе я возглавляла группу поддержки нашей футбольной команды. Вообще-то я училась в частной школе, но мне всегда очень хотелось стать капитаном группы поддержки.

— Понимаю.

— Ведь это так здорово.

— Ну и какие же истории вам рассказывала Карен?

— Я даже не знаю. Это даже историями назвать нельзя. Так, кое-какие намеки. Ей очень хотелось, чтобы окружащие считали ее безумной и распущенной, и поверили бы в то, что и все друзья у нее такие же. Вообще-то это было ее излюбленным словечком: безумный. А уж она-то знала, как сделать так, чтобы все выглядело как взаправду. Она никогда ничего не говорила прямо, не рассказывала от начала до конца. Только делала небольшие замечания время от времени, как бы между прочим. Про свои аборты и про все остальное.

— Про аборты?

— Она говорила, что до поступления в колледж у нее было два аборта. Разве так может быть? Чтобы два аборта? Ведь ей было только семнадцать лет. Я сказала ей, что я ей не верю, но тогда она принялась очень подробно объяснять, как это делается. И после этого я уже не была так уверена в том, что она все наврала.

Нет ничего удивительного, в том, что девочка, выросшая в семье врачей была по крайней мере на словах знакома с тем, как производится выскабливание матки. Но это отнюдь совсем не означает, что самой ей делали аборт.

— А она рассказывала вам о них что-нибудь конкретно? Например, где и кто ей это делал?

— Нет. Она просто сказала, что у нее были аборты. Она постоянно говорила, что-нибудь такое. Ей очень хотелось шокировать меня, и это было слишком уж явно. Я помню в конце первой — нет-нет, второй недели, когда нас только-только поселили сюда — так вот, она ушла куда-то в субботу вечером и вернулась очень поздно. Карен, не включая света, забралась в свою постель и вслух сказала: «Господи, как я люблю черных мужиков». Вот так просто. Я не знала, что сказать, я имею в виду, что я тогда еще ее почти не знала, и поэтому я не сказала ничего. Я просто подумала, что ей очень хочется шокировать меня.