Том Годвин - Вирус бессмертия (сборник)

Лезут всякие мысли, вроде того, что сколько же смертей должен ты отдать своей стране и не лучше, не спокойней ли некоторое время побыть в мертвых.

Начальство это поняло. От многократного оживления страдал моральный дух армии. Поэтому пределом установили три оживления. После третьего раза ты мог выбирать — либо остаться в мертвых, либо воскреснуть и уйти на гражданку.

А меня обманули. Меня в четвертый раз оживили. Я патриот не хуже любого другого, но этого я потерпеть не могу.

В конце концов меня допустили к адъютанту Генерал-инспектора. Это был полковник, худощавый, седой, и я сразу понял, что он из породы тех, с которыми прав не покажешь. Его уже поставили в известность о моем деле, поэтому он сразу взял быка за рога.

— Рядовой, — заявляет он, — я сожалею о случившемся, но сейчас отданы новые приказы. Противник увеличил число оживлений своих солдат, а мы не должны уступать ему. Установлен порядок — шесть оживлений перед отставкой.

— Но ведь этот приказ отдали, когда я был мертвый.

— Приказ имеет обратную силу, — говорит он. — Вам предстоит пережить еще две смерти. До свидания, рядовой, желаю удачи.

Вот так. Мог бы и знать, что у начальства ничего не добьешься. Они же не испытали всего на своей шкуре. Чаще одного раза их редко убивают, так что им просто невдомек, что испытывает человек после четвертого раза. Словом, я отправился обратно в свою траншею.

Я шагал не спеша мимо отравленной колючей проволоки и думал изо всех сил. Прошел какую-то дуру, прикрытую зеленым брезентом, на котором по трафарету была выведена надпись: «Секретное оружие». Наш сектор прямо напичкан этим секретным оружием.

Но сейчас мне на это было наплевать. Я думал о строфе из поэмы Эмерсона. Он пишет вроде так:

Старина Эмерсон это очень здорово подметил, потому что после четвертой смерти все именно так и представляется. Все тебе безразлично, и все кажется более или менее одинаковым. Поймите меня правильно, я не циник. Я просто говорю, что после того как человек умрет четыре раза, его точка зрения на вещи обязательно изменяется.

В конце концов я добрался до старушки 2645Б-4 и поздоровался со всеми ребятами. Узнал, что на рассвете снова пойдем в атаку. Но все еще размышлял.

Я не дезертир, только, на мой взгляд, четыре смерти — этого достаточно. Я решил, что уж в этой-то атаке я приму меры, чтобы остаться мертвым. На этот раз никакой ошибки не будет.

Мы выступили, когда чуть забрезжило, мимо колючей проволоки, мимо минных заграждений на ничейную землю между нашей траншеей и той, что числилась под номером 2645Б-5. Атака выполнялась силами батальона, и всем нам раздали самонаводящиеся оружия.

Мы наступали. Вокруг меня стоял гром от разрывов, но меня даже не оцарапало. Я уж начал думать, что на этот раз мы одолеем.

И тут меня зацепило. Разрывной пулей в грудь. Безусловно, смертельно. Обычно, если что-нибудь в тебя такое угодит, ты валишься и лежишь. Но только не я. На этот раз я хотел на все сто быть уверенным, что останусь мертвым. Поэтому я поднялся и, шатаясь, пошел вперед, опираясь на винтовку, как на костыль. Под самым плотным перекрестным огнем, какой только можно себе представить, я прошел еще метров пятнадцать. И меня снова зацепило, да еще как!

Разрывная пуля просверлила мне лоб. В крохотную долю секунды, пока я еще жил, я почувствовал, как у меня вскипел мозг, и понял, что на этот раз — все. Брамины не смогут сладить с серьезным повреждением мозга, а у меня было — серьезней некуда.

И я умер.

…Сознание вернулось ко мне, и я увидел браминов в белых халатах и марлевых масках.

— Сколько я был мертвым? — спросил я.

— Два часа.

И тут я вспомнил.

— Но ведь меня… в голову!

Марлевые повязки сморщились, и я понял, что брамины заулыбались.

— Секретный способ, — говорит мне один из них. — Его разрабатывали почти три года. И наконец нам вместе с инженерами удалось усовершенствовать антидеструктор. Величайшее изобретение!

— Да-а? — протянул я.

— Наконец-то медицинская наука может излечивать серьезные ранения в голову, — говорит мне брамин. — И любые другие ранения. Мы можем теперь оживлять всех, при условии, что можем собрать семьдесят процентов тела, чтобы ввести их в антидеструктор.

— Замечательно, — сказал я.

— Между прочим, — говорит мне этот брамин, — вам дали медаль за героическое продвижение вперед под огнем да еще со смертельной раной.

— Замечательно, — сказал я. — Взяли мы эту 2645Б-5?

— На этот раз взяли. Теперь копим силы, чтобы выбить их из траншеи 2645Б-6.

Я кивнул, а спустя некоторое время мне вернули обмундирование и послали обратно на фронт. Сейчас здесь стало немного потише, и я должен признать, что быть живым не так уж плохо. И все же я думаю, что от жизни я ничего больше уже не хочу.

Теперь мне осталась еще одна смерть до шестой, заветной.

Если только они не отдадут новый приказ.

Перевод с англ. А. Кривченко

У Властелина центрального мира Дунбара не было имени, да он в нем и не нуждался; его величие и красота не подчинялись канонам человеческих вкусов. В конце концов он вообще-то никогда не слышал о людях.

Он сидел себе день за днем на своем подобии трона, а перед ним проходили представители разных рас, занятые своими делами. Властелину нравилось чувствовать пульс жизни, кишевшей вокруг него, и поэтому он разрешал им находиться около себя, хотя и не терпел, когда его лично вовлекали в эту жизнь.

В тот момент он устремил свой взгляд далеко вперед, мысленно унесясь из тронного зала. В его воображении возник город, такой же большой, как сама планета и остальные пять миров их солнечной системы, являвшиеся придатками центрального мира Дунбара. И этим миром «управлял» он. Нет, слово «управлял» почти ничего не говорило. Он владел им, этим миром, и носил его, как носят кольцо на пальце.

По едва уловимому мановению его мизинца высокий мужчина той же, что и он, расы отделился от своего места за троном. Губы на зеленом и невыразительном лице Властелина слегка шевельнулись:

— Время течет. Нет ли чего-нибудь нового?

— Владыка! — зашептал камергер ему на ухо. — С тех пор как вы спрашивали в последний раз, ничего не произошло в этих шести мирах. Если не считать того, что в тронный город прибыло существо неизвестной доселе расы. Оно не принесло жертву перед святилищем Пурпура, но во всем остальном вело себя подобающим образом.