Яна Дубинянская - Письма полковнику

До чего же легче, спокойнее, беспечнее — с молоденькими и бездумными, как сосательные карамельки. Ну так вперед, и побыстрее. Он по-настоящему нуждается в расслаблении и отдыхе… после нынешней ночи.

Человек прошел сквозь распахнутую калитку, мимолетно удивившись отсутствию швейцара. Пересек двор, обсаженный по периметру пальмами, взбежал по мраморному крыльцу. Странно, во дворе до сих пор никого; и что, спрашивается, делать в такую погоду в вестибюле?

Не переставая удивляться, уткнулся взглядом в бездонную, притягательную черноту оружейного дула.

Здравствуй, папа.

Я подумала, может, тебя заинтересует. У нас будет ребенок. Весной.

— Ну ни фига себе, — в двадцать пятый раз пробормотал Открывачка. И тут же — в двадцать шестой: — Ну ни фига себе…

Летний видеосалон в парке был набит под завязку, как ни разу за всё время своего существования. Люди жались друг к другу на скамьях и на спинках скамей, толпились в проходах между рядами и вдоль ограды, обсели, как птицы, парапет и ветви соседних деревьев. Половине не было видно, она громко возмущалась, требуя подвинуться или пригнуться. Вторая половина шикала, призывая к тишине. На огромном мониторе появлялась очередная журналистка с перепуганными глазами и микрофоном на пол-лица, и тишина устанавливалась сама собой. Все хотели слышать. Все хотели знать.

Те, кого здесь не было, прилипли сейчас к экранам телевизоров в номерах отелей и пансионатов. Не только в этом городе — во всем Срезе. И в Исходнике тоже, если, конечно, уже наладили сигнал телепорт-трансляции. Во время прошлого студийного включения шли сплошные помехи.

Стар подумал, что город теперь, наверное, совершенно пустой. Это должно быть прикольно: широкая безлюдная набережная под ярким полуденным солнцем, брошенные лотки и снисходительные драконы… или драконы тоже смотрят телевизор?

Съежился от стыда, как от удара под дых. Думать надо о Дылде. О Марисабель. Обо всех тех девчонках и остальной съемочной группе… о том, чтобы они остались живы. Хотя бы думать.

— Передает наш корреспондент с места происшествия. Анна? Вы меня слышите? Что у вас там происходит? Каковы последние новости? Террористы уже предъявили свои требования? Есть ли информация о судьбе заложников?

— Дмитрий? Нет, никаких требований террористы пока не выдвигали и вообще на контакт не выходили. За моей спиной вы можете видеть часть двора отеля: при любых по пытках проникнуть за ограду эта территория простреливается. О судьбе заложников на данный момент ничего не известно. Дмитрий?

— Спасибо, Анна. До связи. Напомним, что в захваченном террористами отеле, по нашим данным, находится в полном составе съемочная группа реалити-шоу «Я — звезда», прибывшая в Срез для…

— Ну ни фига себе, — повторил Открывачка.

— Всё они уже знают, — сказал Бейсик. — Просто пока не получили указаний, в каком направлении фильтровать базар, а потому предпочитают вообще помалкивать от греха подальше. Это называется «свобода слова».

— Я говорил, надо было идти с тем пацаном, — бросил Открывачка, — как там его…

— Толик, — подсказал Стар. — Нас бы всё равно не пустили. Он другое дело. Он журналист, у него бэджик…

Снова ударило под дых, правда, уже не сильно, а легонько, будто при воспоминаниях о том, как в детстве поймали на нелепом вранье или на краже орехов с торта в холодильнике. Глупость, а стыдно. И с чего это вдруг он принял Толика за голубого? Нормального парня, журналиста, который сейчас, между прочим, там, за оцеплением! — в то время как он, Стар…

— Смотри, вон он! — подал голос Воробей.

Действительно, бритая макушка Толика мелькнула на мониторе, тут же скрывшись в толпе. Вокруг отеля постоянно сновали туда-сюда какие-то люди: кое-кто из них еще тянул на сотрудников спецслужб, занятых подготовкой операции, но подавляющее большинство явно спешили освещать события — пока с переменным успехом. Диктофоны, микрофоны, фотоаппараты и камеры наперевес; мобилки у виска; поминутно там и тут юноша или девушка становились навытяжку перед телеоператором, готовясь доложить в эфир о том, что им ничего не известно. За их спинами белел из-за деревьев корпус отеля, молчаливый, будто необитаемый. Пустынный двор никто не простреливал. Во всяком случае, видимые фрагменты. На экране.

— Откуда ты его знаешь? — спросил Бейсик.

Стар отвлекся, не понял:

— Кого?

— Этого журналиста.

— Я его раньше не знал. Мы же все вместе и познакомились.

— Странно.

— А ну заткнулись, живо, оба! — прошипел Открывачка.

— Дайте послушать, — поддержал Воробей.

Слова Бейсика, по идее, можно было бы и пропустить мимо ушей, ему по жизни слишком многое казалось странным. Но, с другой стороны… Ведь Толик зачем-то ходил вчера за ним, Старом, по пятам, и сегодня утром ждал же, это факт, за воротами отеля! Надо будет спросить, когда они встретятся, как договорились, возле оцепления — он глянул на часы — уже минут через двадцать. Задать вопрос тогда, в парке, сразу после их короткого блиц-знакомства, не получилось. Было бы ну совсем не в тему.

Оно не в тему и сейчас.

— …гость нашей студии. Господин Ароян, кто, по вашему мнению, может стоять за этим захватом заложников? Почему террористы до сих пор не заявили о своих требованиях?

Пузатый дядечка на экране выглядел полупрозрачным, словно медуза; телепорт-сигнал из Исходника до сих пор проходил кое-как. Но зато там, в отличие от местных развлекательных телекомпаний Среза, по-видимому, уже определились с информацией, которую можно и нужно выдавать в эфир.

— Заявят, и очень скоро, можете не сомневаться. И представятся. Но уже сейчас, по почерку, как говорится, можно утверждать с вероятностью в девяносто семь процен…

Звук пропал, и следующие несколько слов дядечка произнес беззвучно, шевеля в такт толстыми медузьими щеками. По толпе прошел истерический ропот, перерастая в ругань и крики. И почему именно девяносто семь? — успел удивиться Стар.

— …тремистских организаций, считающих себя идейными, и не только, наследниками Николаса Роверты, известного также как Лиловый полковник. Их несколько: «Идущие в пламя», «Фронт свободы», «Единая цель» и так далее. Разница в деталях, это несущественно. А основа их идеологии заключается в том, что Срез должен по праву принадлежать родине полковника Роверты…

— То есть, по сути, оставаться колонией отдельно взятого государства?

— Примерно так. Люди они импульсивные, способные на решительные действия, не всегда, кстати, обдуманные. Помните громкий теракт тридцать пятого года? Когда власти отказались отменить закон об интернационализации Среза, и террористы-смертники из «Фронта свободы» взорвали катер со ста пятьюдесятью заложниками на борту…