Журнал «Если» - «Если», 2002 № 08

Следующие несколько недель оперативники Бюро, оставившие мысль завладеть зданием Опадающих Листьев, с большим жаром вели поиски террористов.

Убежище заговорщиков взяли штурмом, и большинство уцелевших технофобов были либо убиты, либо арестованы. Главарь и один из его помощников опять сумели спастись, однако цепи покушений был положен конец.

Терезе хотелось думать, что, быть может, благотворное вмешательство нового духа Мягкой Скалы в Компьютерно-Органической Матрице содействовало воцарению спокойствия. КОМ больше не устраивала отключения энергии или карательные бури. Город вернулся к нормальной жизни.

Но сам монастырь необратимо изменился. Тереза бродила по пустынным коридорам, пытаясь найти себе занятие, чтобы отвлечься от грустных мыслей. Без Мягкой Скалы, без Дарагона, даже без тощего долговязого Канши большое старинное здание перестало казаться родным домом.

Пахнущие пылью коридоры, кирпичные стены, оконные ниши и комнатки для медитации теперь казались опустевшими. Прежде она с головой уходила в то, что Мягкая Скала называла Великими Вопросами, стремилась постичь эзотерические понятия. Но теперь она отказалась от надежды обрести реальные ответы. Слишком уж глубоко она забрела в философские дебри, а ее единственного проводника больше не было рядом.

Она цеплялась за Эдуарда и Гарта, отчаянно стараясь ощущать их рядом. Недавние потери — Канша, Дарагон, Мягкая Скала — были болезненным напоминанием о том, что скоро и ей предстоит покинуть Опадающие Листья.

Ну, хотя бы они трое — ровесники, и потому она, Гарт и Эдуард останутся вместе, встретятся с внешним миром втроем. Они могут оказаться вместе… они должны быть вместе. Если бы они все постигли перепрыг одновременно…

Лежа без сна, Тереза ощущала скрытый в ней потенциал, чувствовала, как ее мысли обретают свободу, дух воспаряет, готовый покинуть тело. Однако до сих пор она была не способна к обмену, к тому, чтобы отдать свою душу кому-то другому, а взамен взять его дух в собственное тело-приют. Она пыталась, пыталась, пыталась, но пока безуспешно.

Последнее время неудачи начали ее пугать, как и Гарта с Эдуардом. Все они видели, какая судьба постигла Дарагона, когда он оказался неспособен к перепрыгу. Терезе страшно было подумать, что такое может случиться и с ними: ведь они так нужны друг другу!

После Мягкой Скалы монахи, которые брали на себя тренировку сознания трех старших подростков, казались особенно неуклюжими. Гикори был нетерпелив и язвителен, Тополиный Пух слишком занят, а прочим хватало забот с их собственными группами младших детей.

Новые учителя не умели найти наилучший способ объяснить Терезе те или иные трудные понятия. Да, Мягкая Скала была особенной.

Когда Тереза оставалась одна, она обретала внутреннее спокойствие и сосредоточенность, трудясь в саду-огороде. Месяц за месяцем она опекала растения: удаляла сухие листья, выпалывала сорняки, добавляла удобрения и рыхлила почву у корней. Она проводила там все свободное время, даже когда ей этого не поручали. Гикори, казалось, был только доволен, что она сама находит себе занятия.

Тереза смотрела на согретые солнцем овощи, но ее сознание уплывало куда-то далеко… словно она могла позволить ему отъединиться и отправиться куда-нибудь еще, перепрыгнуть в другое тело и обменяться. Она могла стать кем-то еще, на ограниченный срок приобщиться к иному телу.

Если бы только она сумела сама обучить себя перепрыгу! Тогда она бы научила этому и Гарта с Эдуардом. Между ними уже существовала внутренняя близость, которая почти граничила с телепатией. Никогда ни с кем она не обретала такой общности мыслей и настроений.

Из них троих Тереза обладала наибольшей интроспекцией, наибольшим умением воздействовать на цепи, приковывавшие ее сознание к телу. И она знала, что сумеет найти ключ.

Другого выхода не было…

Тереза нагнулась, ощутила теплоту солнца на пояснице, пот на лопатках и попыталась вообразить, как бы она чувствовала себя, работая в другом, более сильном теле. Быть может, она стала бы атлетом в ком-то другом, более ловком, или исследовала бы крохотные замкнутые пространства в подземных служебных трубопроводах, находясь в маленьком компактном теле. Внешность значения не имела — мужская или женская, старая или молодая, высокая или долговязая, слабая или сильная, — потому что внутри находилась бы она, она сама.

Тереза раздвинула бархатистые пахучие листья куста помидоров, пытаясь найти спелые алые шары плодов. Сорвала один, большой и чуть мягковатый, и положила его в корзинку у своих ног. Она высвободила свое сознание, позволила мыслям вольно бродить… так, как учила ее Мягкая Скала.

Потом выбрала еще один помидор, дернула, почувствовала, как стебелек оторвался, отделившись от родительского растения по невидимой, но естественной линии. Сочный помидор освободился… и она ощутила такой же отрыв в своем сознании, как будто у нее в голове нечто тоже было готово вот-вот отделиться.

У нее помутилось в глазах, она заморгала, пытаясь понять, что же произошло.

В тот момент помидор выскользнул из ее пальцев на землю, и теперь она его подобрала. Стебелек обломился у самого верха — чисто и мгновенно. Тереза снова освободила свое сознание, позволила мыслям вольно блуждать… и отделиться!

В огороде она была одна и поэтому не могла проверить свою новую идею, совершить перепрыг. Но она ощутила перемену. Теперь она по опыту знала, что способна обменяться сознанием, и поняла последствия.

И еще она знала, как поделиться этим знанием с Гартом и Эдуардом. Она поняла, как объяснить то, что проделала, таким образом, чтобы они оба поняли ее всей глубиной сердца. С ними она могла говорить на их особом языке, недоступном пониманию никого из монахов.

Оставив остальные помидоры не сорванными, Тереза убежала внутрь монастыря.

— Идите за мной, — позвала она. — Я должна кое-что вам показать. Возможно, это потребует времени, но я знаю, у вас получится.

Буквально потащив друзей за руки, она увела Эдуарда и Гарта на нижний уровень Опадающих Листьев в укромный уголок, где, как она знала, их никто не потревожит.

Они вошли в небольшую забытую кладовку, где Гарт давным-давно расписал стены. Теперь его панно было скрыто под густым слоем бежевой краски.

Тереза опустилась на пол, Гарт и Эдуард сели как могли ближе к ней. Она захватила светочерепицу, чтобы не нужно было зажигать свечу. Их упражнения требовали максимальной сосредоточенности. Мягкое сияние легло на старинные кирпичные стены, высвечивая намеки на тщательно выписанную Гартом картину воображаемой ностальгии, еле заметную под бежевой маской.

Над их головами заскрипели половицы, и Тереза поняла, что монахи начали обход, проверяя, чем занимаются их подопечные. После исчезновения Мягкой Скалы за ними тремя никто особенно не следил, но, в конце концов, кто-то все-таки мог заметить отсутствие трех подопечных.