Журнал «Если» - «Если», 2002 № 08

Укрывшись в глубокой арке монастыря Опадающих Листьев, Гарт и Тереза смотрели, как на них надвигается грозовая туча. Эдуард выскочил наружу, — ребенок, тщетно увертывающийся от дождевых капель, — а затем снова бросился под крышу, стряхивая брызги со своего просторного спортивного костюма.

Местное распределение погодных неурядиц было кулаком разгневанной Компьютерно-Органической Матрицы. Гроза словно бы целилась на определенный район города, не угодивший Компьютерно-Органической Матрице (КОМ). Ну а монастырь просто оказался на ее пути.

— Ты только погляди! — сказал Гарт и сделал глубокий вдох. — Понюхай воздух — пахнет, будто мокрый металл.

— Это озон, — объяснил Эдуард, и его забрызганные дождем щеки зарумянились.

На улицах случайные прохожие и опаздывающие в конторы клерки рысили к высоким зданиям, а злополучные уличные торговцы, скатав свои маркизы, смотрели на тучу и надеялись, что обычно бдительный контроль погоды положит конец ветру и дождю. По тротуарам шуршали обрывки бумаги и сухие листья, гонимые усиливающимся ветром.

Тереза выглянула из-за потемневшего от времени красного кирпичного столба, широко раскрыв карие глаза. Резкий порыв ветра взъерошил ее каштановые волосы.

— Дождь все вымоет дочиста. И ты, конечно, был бы рад просто постоять под ним и промокнуть до костей?

— Мягкая Скала никогда нам не позволит, — Эдуард смахнул капли с рукавов, потом прислонился к кирпичному столбу, будто его ничто не тревожило, ничто не заботило.

— Совершенно верно, дитя.

Сзади к ним незаметно подошла лысая монахиня, и они вздрогнули от неожиданности. В тени арки синие глаза Мягкой Скалы казались особенно яркими. Черты лица у нее были грубоватыми, но широкий рот смягчала ласковая улыбка.

— Пусть вас не тревожат бури снаружи. — Она положила руки подросткам на плечи: — Идите же туда, где вам ничто не угрожает.

Струи дождя пролились в нескольких кварталах от монастыря, надвигаясь на улицы, будто лесной пожар под ветром.

— Опять какой-нибудь террорист пытался вывести КОМ из строя, как вы думаете? — спросила Тереза у Мягкой Скалы. Монахи-расщепленцы, казалось, знали обо всем на свете.

— Угу, и КОМ для ответного удара использует погодный контроль, — вставил Эдуард.

— Бирюлькам надо бы их арестовать, — объявил Гарт. — И тогда все опять стало бы тихо и хорошо.

Оперативники Бюро Розыска и Локализации редко позволяли ситуации вырваться из-под их контроля.

— Не будем говорить о Бюро, — приказала Мягкая Скала с непривычной кислотой в голосе и потуже завернулась в свой небесно-голубой плащ. — БРЛ и без того причиняет нам слишком много хлопот.

Ее широкие мозолистые руки увлекли шестнадцатилетних подопечных монастыря назад в тепло и безопасность.

Снаружи ливень ударил в закрывшуюся дверь с жестокой яростью.

Старинное здание монастыря выглядело среди современных городских строений, будто окаменелость в известняке. Открытые непогоде красные кирпичные стены за долгие годы заметно потемнели. Раньше здесь помещалась пивоварня.

Более новые здания с общими внутренними двориками и громоздящимися ввысь ярусами зеркальных окон вырастали вокруг монастыря, словно молодая поросль над поваленным стволом. Но монахи ордена Расщепления хранили его в первозданности, ремонтируя каждую стену, каждую опору.

Внутри был лабиринт из комнат, коридоров, залов и келий уединения. Гарт направился в уютный альков для бесед, меблированный потертыми подушками, кувшином с водой и занавеской. На клетчатой подушке, скрестив ноги, сидел Канша. Он уже зажег две ароматические свечи, пряно благоухавшие имбирем и нагретыми соснами. Язычки пламени отбрасывали дрожащий желтый свет, достаточный, чтобы читать, а Гарт, разумеется, пришел с книгой. Явно нервничая из-за испытания, которое ожидало его через несколько часов, Канша робко улыбнулся Гарту. Тот поднял тяжелый том. «Дэвид Копперфильд». Закладкой служил узкий лоскуток.

— Давай прочтем еще одну главу. Это позволит мне собраться с мыслями. Для вечера.

Канша был щуплым и аккуратным подростком с мышино-коричневатыми волосами и водянисто-серыми глазами. Просторная одежда старательно выглажена, кушак завязан по всем правилам. Он был старше Гарта примерно на год, но искренне восхищался юным блондином, который терпеливо читал ему вслух, смакуя диккенсовские описания, иронию, приключения чудаковатых персонажей. Старинные книги распахнули перед ними обоими миры, о которых педантичные уроки расщепленцев, опирающиеся на базу данных КОМ, не давали ни малейшего представления.

Гарт сел напротив Канши и тоже скрестил ноги. Его пальцы скользнули по закладке и раскрыли нужную страницу.

Все дети в Опадающих Листьях находились под опекой государства, так как от них отказались родители, не чувствующие никаких обязательств перед младенцами, рожденными телами, им не принадлежащими, или зачатыми во время беззаботной оргии, после чего исходные сознания упрыгнули в кого-то еще.

Добавляя к государственным пособиям собственные доходы, монахи растили и обучали своих питомцев, относясь к этим обязанностям с большой ответственностью. Каждый монах был руководителем и учителем группы детей.

Гарт, Эдуард и Тереза росли вместе в стенах монастыря и были неразлучны с тех пор, как себя помнили, а теперь они уже достигли порога взрослости. Определитель Личности (ОЛ), вживленный в тыльную сторону правой кисти Гарта, будет активизирован, как только он освоит технику перепрыгивания.

Дружба Гарта с Каншей была относительно недавней, плодом их общего интереса к старинным романам. Но Канше предстояло покинуть монастырь в ближайшее время.

Гарт читал слова на странице, меняя голос для каждого персонажа. Канша, подтянув костлявые колени к груди, не спускал с него глаз, слушал с восторженным вниманием, забыв о своих тревогах.

Вскоре занавеска была отдернута, и Мягкая Скала просунула в альков свою бритую голову.

— Я увидела горящие свечи, Канша, и решила, что ты медитируешь.

Гарт виновато закрыл тяжелый том. Канша крутил пальцы, медля с ответом. Мягкая Скала наморщила лоб.

— Твое испытание назначено на сегодняшний вечер, дитя. И ты настолько уверен в себе, что не считаешь нужным собраться с мыслями и сосредоточиться?

Канша тяжело вздохнул и посмотрел на монахиню.

— Я очень робею. Но мне нравится слушать, как читает Гарт.

— В таком случае, может, он найдет время почитать и мне? Идем, Гарт. Мы не должны мешать Канше в его мысленных упражнениях. За все эти годы никто из моих питомцев не потерпел неудачи, и я не хочу, чтобы он оказался первым.