Журнал «Если» - «Если», 2002 № 08

Энн повернулась к неподвижно застывшей картинке.

— Мама, скажи, что ты там видела.

— Ничего, — с горечью призналась старуха. — Вы засняли меня без очков.

— Хо-хо! — хмыкнула Энн. — Не знала, что Джеральдина обладала чувством юмора.

— Кроме того, я страдала от жажды, голода, не говоря уже о лопавшемся мочевом пузыре! А боль! Умоляю, дочка, сотри меня!

Старуха молча смотрела на нее. Дыхание становилось все более затрудненным.

— Ладно, — сдалась Энн. — Клянусь, что сотру тебя.

Джеральдина закрыла глаза.

— Откуда эта вонь? Не моя?

И немного помедлив, добавила:

— Слишком тяжело. Уберите.

Голос возвысился до панического визга.

— Пожалуйста! Уберите!

Она бессильно дергала за одеяла, но рука постепенно обмякла, и старуха проворковала:

— О, какая прелесть. Пони. Маленький пони в яблоках!

Это были ее последние слова. Еще миг — и она испустила дух.

Энн остановила плеер, прежде чем мать смогла пройти новый круг умирания.

— Видишь? — спросила она. — Не слишком обнадеживающе, но так или иначе я наблюдаю небольшое улучшение. Как насчет тебя, Энн? Удовлетворимся пони?

Девушка тупо уставилась на Энн.

— Лично я, — продолжала Энн, — думаю, что мы должны добиваться ярко освещенного туннеля, или открытой двери, или моста над бушующими водами. Как считаешь, сестричка?

Не дождавшись ответа, Энн приказала:

— Закрыть файл и вернуть чип.

Помещение снова превратилось в смотровую комнату, и Энн положила чип на место.

— Позже повторим сеанс, мамочка. Что до остальных… кому они нужны?

— Мне, — отрезала девушка. — Они принадлежат мне так же, как тебе. Это мои сим-сестры. Я сохраню их, пока ты не выздоровеешь.

Энн улыбнулась Бену.

— Очаровательно. Ну разве не очаровательно, Бенджамен? Мой собственный сим сочувствует мне! Что же, придется показать им, кто здесь настоящая хозяйка! Следующий файл! Стереть! Следующий! Стереть! Следующий!

Файлы гасли один за другим.

— Прекрати! — завопила девушка. — Остановите ее!

— Выбери этот файл, — бросила женщина, показывая на юную Энн. — Стереть!

Сим исчез: шляпа, мантия, тесьма и все остальное.

— Вот так! — торжествующе воскликнула Энн. — По крайней мере, теперь я слышу собственные мысли. Она действовала мне на нервы. Мне едва не стало плохо! Она и тебе действовала на нервы, дорогой?

— Да, — кивнул Бен, — мои нервы вот-вот лопнут. Ну а теперь-то мы можем спуститься вниз и поесть?

— Да, дорогой. Только сначала… стереть все файлы!

— Отмена! — одновременно с ней воскликнул Бен, но это были ее личные файлы, и никто не мог ими распоряжаться. Поэтому вся директория трижды мигнула, прежде чем исчезнуть.

— О Энни, почему ты это сделала? — ахнул он и, подойдя к шкафчику, вытащил собственные чипы. Она не могла стереть их, но кто знает, вдруг ей стукнет в голову бросить чипы в унитаз или уничтожить каким-нибудь иным способом! Он забрал и общие чипы, те самые, на которых они были засняты вместе. К ним она имела такой же доступ, как и он.

Сообразив, что он делает, Энн тихо сказала:

— Обидно, что ты мне не доверяешь.

— Как я могу доверять тебе после такого?

— После чего, дорогой?

— Неважно, — вздохнул он.

— Все равно я уже их очистила, — сообщила Энн.

— Что?!

— Ну… тебя я не стерла. Я бы никогда не смогла стереть тебя. Или Бобби.

Бен наугад схватил первый попавшийся чип из общих — «Рождение Роберта Эллери Малли» — и сунул в плеер.

— Пуск! — скомандовал он, и смотровая комната превратилась в родильную палату. Его собственный сим в зеленом халате стоял рядом с кроватью. До чего же беспомощная физиономия! В руках — сверток, издающий оглушительный визг. Постель смята и усеяна пятнами крови, но пуста. Роженицы не видно.

— Ах, Энни, зачем ты…

— Знаю, Бенджамен. Мне ужасно не хотелось этого делать.

Бен швырнул их общие чипы на пол — исковерканные, они разлетелись во все стороны. Он выбежал из комнаты и помчался вниз, то и дело останавливаясь, чтобы смерить презрительным взглядом портреты на стене. Интересно, нашел ли его двойник подходящую клинику? Необходимо убрать Энни из дома сегодня же. Бобби не стоило видеть ее в таком состоянии!

И тут он припомнил чип, отнятый у Бобби, и сунул руку в карман.

«Свадебный альбом».

Свет снова вспыхнул. Мысли Энн прояснились, и она вспомнила… Она и Бенджамен по-прежнему стояли перед стеной. Она сознавала, что является симом, следовательно, ее не перезапускали.

«Спасибо, Энн», — подумала она и повернулась на звук. Обеденный стол исчез прямо у нее на глазах, и подарки повисли в воздухе. Затем стол снова появился, но постепенно: ножки, столешница, лакированная поверхность и, наконец, бронзовые украшения. Потом растворились подарки, но возник тостер, деталь за деталью. Затем кофемолка, компьютер, компонент за компонентом, и, наконец, коробки, обертки, ленты и банты. Все происходило так быстро, что Энн окончательно растерялась и не успела всего уловить, однако заметила, что плоский пакет от двоюродного дедушки Карла, который ей так хотелось развернуть, содержал серебряное блюдо викторианской эпохи, идеально подходившее к ее чайному сервизу.

— Бенджамен! — воскликнула она, но его тоже не было. Что-то проявилось на дальнем конце комнаты, на том месте, где они позировали для симулакра, но это был не Бенджамен, а трехмерный силуэт манекена. На ее глазах он стал расти, слой за слоем.

— Помогите, — прошептала она, когда в комнате начало твориться нечто невообразимое. Настоящий хаос: мебель появлялась и исчезала, со стен сыпалась краска, из дивана со звоном вылезали пружины, пальма в горшке роняла листья, стебель стал уменьшаться и врастать в землю, пол исчез, открыв бездействующую электронную начинку. Манекен уже успел покрыться плотью, приобрести лицо Бенджамена и запорхать по комнате в розовой дымке, останавливаясь то тут, то там, чтобы объявить:

— Я беру ее в жены!

Что-то происходило в самой Энн, какое-то щекочущее ощущение, словно внутри расползался целый муравейник.

«Нас стерли… Вот, оказывается, как это бывает», — подумала она. Все завертелось в клубящемся мареве, и она прекратила существование, если не считать последней мысли: «Какой счастливой я выгляжу…»

Когда Энн снова пришла в себя, оказалось, что она скорчилась на пластиковом стуле и лениво изучает руки, сжимающие свадебный букет. Вокруг царила неописуемая суматоха, но она ни на что не обращала внимания, стараясь решить загадку своей ладони. Сама не зная почему, она разжала кулак и букет упал на пол. Только тогда она вспомнила свадьбу, голограмму, осознание того, что отныне она сим. И вот она снова здесь, но теперь все разительно изменилось.

Она выпрямилась и увидела, что рядом сидит Бенджамен.