Альберт Дебейер - Иные миры. Будущее возможно...

– Вот именно. Поэтому стоило нам отойти от двери, как мы оказались в полной темноте. Звук наших шагов сопровождало многократно повторенное эхо – следовательно, помещение было очень большим. Я решил, что стоит вернуться назад. Мы остановились, чтобы посовещаться, как поступить дальше, и в этот момент над нашими головами пролетело какое-то существо: я отчетливо услышал хлопанье крыльев. Пока я удивлялся, откуда на Марсе взялись птицы, Лерой вцепился в мой локоть и завопил: «Глаза!». Я обшарил взглядом темноту и действительно увидел три ярких зеленых овала. С той стороны, где они находились, явственно послышался неразборчивый шепот, а затем приглушенное хихиканье. Потом глаза переместились, и к ним прибавилось еще несколько штук, и тут уж мы мгновенно оказались на улице, буквально скатившись со ступеней. Оглянувшись на дверь, я заметил, как в щель юркнула маленькая фигурка какого-то зверька, повадками и мордочкой напомнившего мне мультяшного чертика. Откуда бы взяться здесь подобному персонажу? И я решил, что он мне примерещился, потому что от удара о ступеньки из глаз даже искры посыпались.

– Вы туда больше не возвращались? – поинтересовался Гаррисон.

– Вернулись, конечно, но это особый разговор, – откликнулся Лерой.

– Я еще расскажу об этом, – пообещал Джарвис. – А пока слушайте, что произошло потом. После нашего бегства из темного зала, мы все же решили продолжить обследование города. Судя по всему, здание на высоком цоколе находилось в центре, поскольку – по мере удаления от него – дома становились все ниже, а их конструкция все менее вычурной. Постепенно они превратились в неказистые одноэтажные строения, кое-как слепленные из обломков разрушенных домов. И в то же время именно здесь я ощутил присутствие чего-то живого. Не то, чтобы мы сразу увидели жителей, нет. Просто исчезла некая болезненная немота, сопровождающая полное отсутствие жизни: она известна всем, кто хоть однажды побывал на кладбище, само собой – не на катафалке.

Слушатели сдержанно улыбнулись.

– Именно в этом квартале мы столкнулись с сородичами Твила, – эффектно продолжил свое повествование Джарвис. – Из-за угла, чуть не сбив нас с ног, выскочил страус. Лерой аж остолбенел, да, признаться, и я обомлел. Через пару секунд я, правда, понял, что это не мой приятель: тот был повыше ростом и с более роскошными перьями на руках-крыльях. Я попытался объяснить удивленно защебетавшему страусу, что мы ищем Твила, и, хотя он не понял меня, но все же пригласил следовать за собой. Во всяком случае, я именно так расценил широкий взмах крыла в сторону перекрестка и плавный поворот корпуса на сто восемьдесят градусов. К нашей компании вскоре присоединилась еще пара страусов, и наш провожатый о чем-то с ними пересвистнулся. Наконец я догадался правильно, как только смог, воспроизвести имя Твила. Тогда вся троица взволнованно зачирикала и повела нас к одному из домиков. На звуки этого птичьего базара оттуда выскочил подлинный Твил и, высоко подпрыгнув, спикировал на клюв возле Лероя. Тот чуть не упал от изумления. А Твил, между тем, вскочил на ноги, завопил: «Тик! Тик!» и принялся скакать вокруг меня. Лерой смотрел на все это безобразие с умиленным выражением добренькой бабушки, наблюдающей за выкрутасами любимого внука.

На этот раз к хохоту коллег присоединил свой голос и Лерой.

– Когда суматоха встречи улеглась, – вновь заговорил Джарвис, – я попросил Твила показать нам город. Мы пошли к центру, заходя временами внутрь покинутых зданий. У меня создалось впечатление, что их никогда не использовали под жилье: огромные залы скорее напоминали помещения электростанций, из которых почему-то вынесли оборудование. Добрались мы и до того дома, где нас так напугали загадочные существа. Лерой наотрез отказался входить в огромную дверь, но Твил продемонстрировал ему фонарик, который извлек из своей знаменитой сумки, и несколько раз повторил: «Идти – да! Идти – да!». Лерой его отлично понял, и мы вошли в здание. В большом зале, где мы увидели зеленые глаза, Твил недовольно закудахтал, обнаружив в свете фонарика валявшуюся на полу книгу. Он бережно поднял ее и поставил на высокий стеллаж, присоединив находку к длинному ряду подобных томов. Я порадовался, что мы с Лероем остановились в самом центре зала и не стали его обследовать: мы наверняка запутались бы в лабиринте книжных стеллажей, стоявших торцом к стенам. И еще я подумал, что наше появление спугнуло необычных читателей этой невероятной библиотеки. А, может быть, сюда нагрянули вредители, и Твил расстроился именно из-за этого.

– Ты решил, что это именно библиотека? – недоверчиво спросил Пурс.

– Конечно. И более того: саму библиотеку и бесчисленные тома наверняка создали соплеменники Твила. Я полистал некоторые книги и среди листов, заполненных волнистыми линиями, обнаружил иллюстрации, на которых легко узнавались изображения страусоподобных существ. И еще: мне почему-то показалось, что мир Твила пришел в упадок из-за этих трехглазых чертенят. Вспомните, как Землей хотели овладеть крысы, и это им наверняка удалось бы, если бы не нашелся отважный крысолов Гамеля со своей дудочкой.

– Это все сказки, – отмахнулся Гаррисон.

– Видишь ли, людям просто легче жить, думая, что сказки и легенды – просто пустые враки, – серьезно проговорил Дик. – Может быть, мы сможем что-то узнать о предках Твила из тех книг, которые он разрешил мне взять с собой. Вот уж поломают головы наши лингвисты! Я попросил Твила прочесть пару строк, и он с выражением прочирикал их: судя по ритму, это были стихи.

– Само собой! – ехидно согласился Гаррисон. – Теперь выяснилось, что страусы, значит, не только поют и танцуют, но еще и пишут стихи. Удивительно творческий народ!

– Лерой тоже сомневался в моих словах, принимая их за бред, а теперь... Надо было бы вместо него полететь со мной тебе, командир. Это здорово поубавило бы твой скепсис.

– Ладно, пусть не верит, – тихо сказал Жак. – Но ты, Дик, не переживай из-за меня: несмотря ни на что, я счастлив, что увидел все это.

Джарвис вздохнул и внимательно посмотрел на биолога: его вид ничуть не напоминал счастливого человека. Затем он снова принялся рассказывать:

– После того, как мы обошли весь зал, Твил перевел свет фонарика на одну из стен – выше ряда стеллажей. Оказалось, что там висит огромная картина. Ее сюжет остался для меня тайной, поскольку в свете фонарика я смог рассмотреть лишь отдельные фрагменты. Во всяком случае, там было изображено много соплеменников Твила, весьма дружелюбно настроенных друг к другу. Не война, одним словом. Картина на другой стене изображала какой-то производственный процесс: несколько страусов вроде бы обслуживали машину, похожую на турбогенератор. Картина над дверью сохранилась довольно плохо: слой краски во многих местах осыпался. Однако я разобрал там изображения удививших меня небоскребов – а именно, перевернутую пирамиду и «доску». Очень может быть, что все картины символизировали что-нибудь, например, единение народов, развитие техники и архитектуры. Не берусь судить. Но вот четвертая картина невероятно удивила нас. Мы смогли рассмотреть ее довольно хорошо, поскольку она висела напротив входа, хотя и в глубине зала. Сначала в свете фонарика мелькнула фигура, похожая на человека, и я сразу же отправился к выходу, чтобы как можно шире распахнуть створки огромных ворот. Лерой и Твил поняли мою мысль и помогли убрать песчаные отвалы с площадки перед дверью. И вот тогда мы смогли увидеть все изображение целиком!