Альберт Дебейер - Иные миры. Будущее возможно...

– Надо было попросить ее довести выкладки до конца, – уступил, наконец, Хукер. – Мне не справиться с этим. Пойду к Торнтону, он разберется.

Торнтон – старший астроном в новой Морской обсерватории – со своим младшим помощником был первым научным наблюдателем таинственных явлений, вызванных силой Пакса. Хукер вспомнил, что одну из записных книжек оставил в институте; поэтому он направился сначала в институт. Достав забытую книжку, он обратился к другой неразрешенной проблеме, так что уже стемнело, когда он сел в вагон, чтобы поехать к Торнтону.

Вечерняя газета мало интересовала Хукера. Борьба политических партий, их лидеры, частная жизнь общественных деятелей, даже живые описания сражений, убийств, внезапных смертей, чем были переполнены газетные столбцы, – все это было чуждо ему. Равнодушно переворачивал он газетный листок, когда неожиданно на последней странице, между известиями из-за границы, наткнулся на заметку:

НОВАЯ КОМЕТА

ЖЕНЕВА, ШВЕЙЦАРИЯ

Здешняя обсерватория опубликовала исправленные элементы орбиты новой кометы, открытой в истекшем месяце Баттелли. Они дают основание предсказывать, что новый гость солнечной системы достигнет необычной яркости, превосходя, вероятно, большую комету 1811 года.

Эти строки содержали то, что прямо относилось к профессору Хукеру: кометы составляли его специальность. Большая комета 1811 года была одной из примечательнейших и своим появлением на небе породила в народе опасения, что близок конец мира.

Полная луна сияла над белыми куполами обсерватории, когда Хукер, все еще думая о новой комете, входил в здание, где его друг бескорыстно служил человечеству. Впущенный сонным служителем, профессор прошел длинный коридор и постучался у двери Торнтона. Не получая ответа, он подождал, опять постучал и затем открыл дверь. Торнтон сидел за рабочим столом, погруженный в вычисления.

Серьезный профиль астронома в тусклом свете прикрытой электрической лампы походил на голову статуи греческого философа. Перед ним лежала стопка бумаги, покрытой цифрами, и раскрытые таблицы логарифмов. Замурованные внутри большого здания с монументальными стенами, астрономы слышали только мерное тиканье часов и тихое жужжание сложного механизма, движущего телескоп в соответствии с вращением небесного свода. Минуты две Торнтон не замечал присутствия Хукера. Наконец, он отложил карандаш и увидел своего друга.

– А, Бенни! – воскликнул он с легким повышением своего обычно спокойного голоса. – Придвиньте сюда кресло. Мы сделали большую работу! Мы получили вчера образцы кометы Баттелли. Если только нет ошибки в моих вычислениях, то можно ожидать мировой катастрофы.

Такое заявление в устах всегда сдержанного Торнтона получало особую значительность.

– Столкновение с Землей? – живо спросил Хукер.

– Похоже на то: комета встретится с одним из астероидов, и в этом случае...

– Образуется метеорный поток, – закончил Хукер. – Какой астероид?

– Медуза, чью орбиту я изучал в течение двух лет.

Хукер сложил губы, как будто собирался свистнуть.

– Чего, собственно, вы опасаетесь? – спросил он.

– Столкновение остановит Медузу и заставит ее упасть на Солнце. Падая, она пересечет земную орбиту и как раз встретит Землю. Это может означать конец мира.

– А когда же, – воскликнул Хукер, – это событие произойдет?

– По моим вычислениям, комета и астероид придут в столкновение в три часа утра 18 числа следующего месяца. Придете сюда наблюдать?

– Я буду здесь, – ответил Хукер. – А теперь, – прибавил он, вынув из кармана записную книжку, – будьте добрым товарищем и решите мне это уравнение.

– О, нет, – запротестовал Торнтон. – Я чувствую себя сейчас чересчур уставшим, чтобы успешно справиться с новой задачей.

Лицо Хукера обнаружило разочарование.

– Но, Торнтон, – протестовал он, – кто же другой, кроме вас? Вы первый математик Америки.

Астроном засмеялся.

– Желал бы быть первым. В данный момент, во всяком случае, гожусь только в последние. Голова больше не работает.

– Кто же тогда? – настаивал Хукер.

Торнтон в раздумьи откинулся назад на спинку кресла.

– Рекомендую вам обратиться к профессору прикладной математики в новом Национальном институте.

– Спасибо! – ответил его друг, пряча записную книжку в карман и надевая шляпу. – Как его зовут?

– Мисс Рода Джибс.

Профессор Хукер встал на другое утро в раздраженном состоянии. Завтрак, не хуже обычного, показался ему, однако, дурного вкуса, и он резко заметил своей соседке по столу, что не поручился бы за качество молока, хотя в рассеянности ел за двоих. Дело было в том, что Торнтон направил его за помощью к женщине!

Прошло более тридцати лет с того времени, как в жизни Хукера приняла серьезное участие женщина. Кроме этой женщины – которая, впрочем, была его матерью – он никогда не любил и не интересовался представительницами слабой половины человеческого рода. Они были в его глазах либо наивные бездельницы, либо тупые труженицы. И теперь он нуждается в помощи этого презираемого пола для решения задачи из области теоретической астрономии! Эта мысль портила его настроение. Он не может идти к ней, нет, он не пойдет...

Перед ним вставал ее образ: сухая, с плоской грудью, костлявая особа, с острым носом и таким же подбородком, с редкими серыми волосами, подслеповатая. Она выслушает его с надменным и покровительственным видом.

Но ему совершенно необходимо решить задачу; она нужна ему для управления Летучим Кольцом. Еще возвращаясь из Унгавы, он размышлял о возможностях, предоставляемых этой удивительной машиной, которая способна противодействовать силе тяжести. Нет, ничего не остается; придется подавить свои чувства и отыскать эту старую деву – профессора математики в Национальном институте.

Все еще в дурном настроении, он поехал в Джорджтаун и спросил у служителя обсерватории, как пройти к профессору. Чем ближе он подходил, тем неприятнее становилась ему предстоящая сцена. Но отступать было поздно, тем более, что служитель довел его до двери маленького помещения, выходившего в сад, и постучал.

– Войдите!

Слово было произнесено музыкальным голосом, словно не сказано, а пропето. С трубкой в зубах, чтобы показать свою невозмутимость, Хукер повернул дверную ручку и открыл дверь.

Между двумя высокими окнами сидела... знакомая девушка в темном костюме! Она диктовала что-то стенографу, склонившемуся с карандашом над записной книжкой. Когда Хукер вошел, стенограф поднялся, и молодая женщина, взглянув на дверь, сказала:

– Доброе утро! – затем, повернувшись к стенографу, добавила: – Вы можете идти, Стеббенс; мне нужно семь копий этой статьи.