Альберт Дебейер - Иные миры. Будущее возможно...

– Вы и не должны рассказывать таких басен вашим читателям, мистер Бигхед.

Томми похолодел.

– Значит, вы смеялись надо мной, сэр? Имейте в виду, что я хороший боксер.

– В чем дело? Ведь эта гигантская пушка, сознайтесь, собственная ваша выдумка. Разве я говорил о пушке?

– Нет, но, быть может, вы хотели меня одурачить?

Доктор Гардт задумался на минуту, а потом сказал тоном, совершенно отличным от того, с которым он до сих пор вел беседу:

– Одно из двух: или бросьте ваши глупые шутки, или же вам придется отказаться от моего общества...

Томми тихо сказал:

– Простите, мистер Гардт, но я должен сознаться, что слова ваши выше моего понимания.

– Вам надо только немного вдуматься. Если бы мой племянник согласился, чтобы им выстрелили из гигантской пушки, он упал бы замертво, и вы не имели бы удовольствия пить сегодня мюнхенское пиво, которым он угостил вас.

– Вы знаете об этом?

– Племянник рассказал мне о своей встрече с вами. Вы, вероятно, никак не могли понять, на что понадобилась ему ваша квитанция с точным обозначением времени. Теперь вы поймете, что ему необходимо было письменное удостоверение постороннего человека о своем прибытии в Америку, чтобы указать в Германии продолжительность перелета. Простая случайность, что именно вы оказались этим лицом.

Томми опять рассмеялся.

– Надеюсь, он не очень обиделся за то, что я его принял за беглеца из сумасшедшего дома!

– Неужели в Америке принято все то, что непонятно, связывать непременно с сумасшедшим домом и психиатрами?

– Дело не столько в нас, сколько в грандиозности вашего предприятия, сэр, – заметил Томми. – Но будьте добры, продолжайте рассказ. Какая сверхъестественная сила перебросила Ганса Гардта на девять тысяч километров за такой срок, не превратив его в кисель?

– Эта сверхъестественная сила называется спиртом. Да, сэр, – прибавил он быстро, заметив недоверчивое выражение на лице Томми. – К сожалению, я сейчас ничего больше не могу прибавить; для первого раза хватит. Не сомневаюсь, что тираж вашей газеты удвоится, как только появится в ней статья о полете Ганса Гардта.

– Жаль, что вы не можете мне сказать, какую роль при этом играл спирт; это было бы особенно интересно в Америке. Боюсь, что мне никто не поверит, и доброе имя Томми Бигхеда пострадает напрасно.

– Вам должны будут поверить, сэр. У вас в руках вещественное доказательство. Разве вы не обратили внимания на газету, в которой была завернута бутылка мюнхенского пива?

– Совершенно верно, сегодняшний номер мюнхенской газеты все подтверждает. Вы правы, сэр. Никто не посмеет усомниться в этом факте.

– Очень рад, что вы обратили внимание на газету. Племянник не мог указать вам на это обстоятельство, иначе вы бросились бы за ним, а этого он хотел избежать, во что бы то ни стало. Никто, кроме некоторых посвященных, не должен был видеть машину.

Томми промолчал о том, что он, хотя мельком, но все же заметил машину.

– Каким образом такое предприятие могло быть подготовлено и осуществлено в строжайшем секрете от всего мира?

– Очень просто: те, кто знали, не болтали о нем, – сказал доктор, улыбаясь.

– В Америке это было бы совершенно невозможно, – чистосердечно признался Томми. – Но почему же я удостоился чести получить от нас так много сведений о предприятии? Ведь вы даже не взяли от меня никаких обещаний молчать...

– Можете говорить и писать, сколько вашей душе угодно. Первый опыт моего племянника блестяще удался; он оставил теперь Америку, и нет оснований продолжать секретничать. Наоборот! Мы теперь заинтересованы в том, чтобы успех моего племянника стал известен всему миру. Нам необходимо собрать крупные средства для достройки новой, более совершенной машины. Предприятие, которым племянник мой намеревается теперь заняться, потребует сотен тысяч марок, а те средства, которые находились до сих пор в нашем распоряжении, почти исчерпаны.

Томми задумался. По-видимому, у него возникла блестящая идея и, словно наэлектризованный, он наклонился к собеседнику:

– Вам нужны деньги, мистер Гардт?

Тот утвердительно качнул головой.

– Сколько?

– Минимум миллион марок.

– Я достану вам двести тысяч долларов, – сказал Томми решительно.

– У кого?

– В тресте, которому принадлежит «Вечерняя почта Мичигана». Вы получите деньги, распоряжайтесь ими, как вам угодно; никаких отчетов от вас не потребуют.

– Но ведь какие-либо условия будут при этом выставлены? Никто ведь не дарит миллиона, а всего менее американцы.

– Само собой, мистер Гардт, но наши условия не будут вам в тягость.

– А именно? – спросил Гардт, видимо заинтересовавшийся предложением Томми.

– Вы продолжаете сохранять ваше предприятие в том же секрете, как и раньше. Вы не будете сообщать газетам никаких сведений, не дадите никому никаких интервью. Немедленно протелеграфируйте племяннику в Германию, чтобы он молчал до тех пор, пока вы не поговорите с ним сами. Я полагаю, что до получения вашей телеграммы в газеты ничего не проникнет.

– И все? За это вы дадите такую огромную сумму?

– Нет, сэр, еще одна мелочь, – Томми многозначительно подмигнул. – Ваш племянник будет работать в полнейшем секрете, и однако, газеты всего мира будут писать о его деле. Откуда они будут черпать свои информации? Из единственного источника, от единственного корреспондента, уполномоченного самим Гардтом, и этим корреспондентом будет Томми Бигхед, – продолжал Томми торжественно. – А он уж заставит всех оплачивать свои отчеты так, что вернет все свои деньги, да еще и с процентами. Идет?

– Ваше предложение кажется мне приемлемым, мистер Бигхед, – сказал он задумчиво. – Но я не могу ничего решить без согласия моего племянника.

– Ладно, тогда отложите свой отъезд до завтра и пошлите сейчас радиотелеграмму племяннику. Я отправлю ее как газетную телеграмму, это ускорит дело. Через пять часов вы получите ответ. А я пока поговорю со своим шефом, мистером Тиллером, чтобы он гарантировал вам эту сумму. Если Ганс Гардт примет предложение, мы завтра едем в Германию вместе. Олл райт?

Доктор Гардт был ошарашен той быстротой, с которой действовал этот американец. Но предложение привлекало его, и он дал свое согласие.

– Еще одно, мистер Гардт, – сказал Томми, вставая и прощаясь. – Не посвятите ли вы меня пока в цели и задачи ближайшего предприятия вашего племянника? Полет в Австралию?

– Дальше, сэр, гораздо дальше...

– А, понимаю, – воскликнул живо Томми. – Полет вокруг земного шара? Великолепная затея!

Гардт покачал головой и улыбнулся:

– Дальше, еще дальше, – повторил он.

– Еще дальше? – изумился Томми. – Дальше как будто некуда.

Немец подошел близко к репортеру, так близко, что чуть не прикоснулся к нему и посмотрел серьезно ему в глаза.