Владимир Фильчаков - Катализатор

Боже мой! Что это было? Я огляделся. Я сидел в своей квартире за столом и неотрывно смотрел на кубик. Весь мокрый от пота, капли падают с лица на стол, на кубик, где шипят и испаряются. Я протянул дрожащие пальцы к золоту, и тут же отдернул руку - еще не коснувшись металла, я понял, что он раскален моей ненавистью. Только что я едва не убил человека! Пусть не по-настоящему, пусть это было наваждение, но я едва не убил. Боже мой! Неужели я способен на такое? Меня снова начало трясти. Я чувствовал себя пустой бочкой, рассохшейся деревяшкой, в которой нет ни капли воды. Шатаясь, я бросился к холодильнику, достал початую бутылку водки и присосался к ней как клоп.

Вот это да! Я ведь буду ненавидеть себя за это! Я едва не убил бывшую тещу! Какое право я имел ТАК ее ненавидеть? Да, она сделала все для того, чтобы мы с Люсей расстались, и ей это удалось. Но это не повод для того, чтобы ее убивать! Никакая ненависть не может оправдать убийство! Как только я посмел поднять руку на женщину? На женщину! Черт!

Я допил остатки из бутылки, чувствуя, как по телу разливается яд. Да, это яд! Как хорошо! Я сейчас умру... Тело сковало каменной неподвижностью, я стоял с бутылкой в руке, и единственно чем мог пошевелить, так это губами.

- Повинен смерти! - с трудом выговорил я и начал падать.

Я упал на руку, она треснула и отлетела, как стеклянная. А следом за ней разбился и я. На тысячи осколков...

Утром, проснувшись с жуткой головной болью после трех четвертей бутылки горькой, я уныло посмотрел на кубик, преспокойно лежащий на столе. Вот и буква 'Н' сыграла... Что еще меня ждет? Мне захотелось исследовать кубик. Не то, чтобы заглянуть, что у него внутри, но хотя бы определить, из золота он или нет, однороден или нет, это я мог. Плотность золота девятнадцать целых и восемь десятых граммов на кубический сантиметр. Значит, нужно измерить объем куба и его вес, а потом вычислить плотность. Я взвесил кубик на электронных весах в супермаркете. Попросил взвесить, и мне разрешили. Кубик весил два килограмма семьсот восемьдесят четыре грамма. Бумага, в которую он был завернут от посторонних взглядов, не в счет. Длина ребра - пятьдесят два миллиметра. После несложных подсчетов у меня получилась плотность именно девятнадцать целых и восемь десятых граммов на кубический сантиметр. По всему выходило, что кубик однородный, из чистого золота. Значит, внутри него нет никакой дьявольской машинки, заставляющей меня то бояться, то ненавидеть, то, может быть, любить...

Честно говоря, мне стало не по себе. Получается, что все происходит благодаря мне, и кубик совершенно ни при чем? И мой страх, и моя ненависть, и любовь, все это живет во мне и никакие золотые предметы здесь ни при чем. Неправда! До его появления в квартире моя жизнь текла размеренно и спокойно, а после стала совершенно иной. И вот еще в чем вопрос: какая из жизней мне больше нравится?

В дверь позвонили. Пришли за кубиком, равнодушно подумал я, и побрел открывать. На пороге стояла Таня. Она шагнула мне навстречу, но что-то в моих глазах остановило ее. Мы долго смотрели друг на друга, пока она не смутилась и не сказала:

- Здравствуй. - Голос у нее был, почему-то, виноватый.

- Привет, - я посторонился, пропуская ее.

Она вошла, повернулась ко мне, глядя снизу вверх синими глазами. Что-то принужденное было в ее взгляде. Но один раз она уже забирала кубик! Неужели опять?

- Эээ... - забормотал я. - Раздевайся. Я помогу тебе...

Я протянул руки, чтобы принять ее пальто, но она осталась неподвижной, только смотрела виновато и потерянно.

- Прости меня, - выдавила она, и у нее из глаз потекли слезы.

- Ну вот. За что?

- Как за что? Как за что? За то, что не пришла к тебе, когда ты просил.

- Ах, это! Не стоит просить прощения.

- Как же не стоит? Ведь я же... Ведь ты...

Я подошел к ней, расстегнул пуговицы на пальто, снял. Под пальто у нее был свитер и джинсы.

- Все уже прошло, - успокаивающе сказал я. - Теперь все хорошо.

- Я должна была сразу прибежать. Сразу. Все бросить и прибежать.

- Ну что ты...

- Нет! Должна была.

Меня тяготил этот разговор. Она надеется, что похнычет, покусает губки, и ее простят навек и бесповоротно. Но мне все равно. Теперь - все равно. Ведь я понял - благодаря кубику! - кого я люблю на самом деле.

- Ты отдала кубик Шмыгину? - неожиданно спросил я.

Она смутилась, отвернулась. Медленно села на стул.

- Ты знаешь, как страшно, - сказала наконец плачущим голосом. - Он схватил меня за руку на улице, и не отпускал до тех пор, пока я не согласилась его выслушать. Грязный такой, черный. Пьяный. Или нет, как это... перегар. Да, от него разило перегаром. Он похохатывал так... неприятно, и смотрел глумливо. Я очень испугалась. Он сказал, что сам к тебе идти не может, что за ним следят... Я только потом поняла, что это глупость - если за ним следят, то увидят, как он разговаривал со мной... и все такое... Я не понимаю, зачем ему понадобилась моя помощь. Я принесла ему кубик.

- Ты разворачивала узелок?

- Нет, что ты! Я так стремилась поскорей разделаться с этим, что сломя голову побежала...

- Куда?

- Он ждал меня за углом.

Зачем я веду этот допрос? Чтобы хоть что-то говорить?

- Так ты простил меня?

- Да-да, конечно, - машинально ответил я, думая о своем.

- Ну так поцелуй меня! - она капризно надула губки.

Я холодно чмокнул ее в эти губки, пахнущие цветочной помадой, которая некогда так нравилась мне, а теперь вызывала если не отвращение, то некоторую брезгливость.

- Не так!

- Знаешь, - принужденно сказал я. - Ко мне сейчас должны прийти. Очень важная встреча. Не сердись, ладно?

- Ты меня выгоняешь? - она вспыхнула, вскочила, глаза ее расширились и потемнели.

- Нут вот еще! - сказал я как можно строже. - Нашла что выдумать!

- Ты меня не простил... - Она посмотрела на меня, пытаясь поймать мой взгляд. Сказала обреченно: - Ну что ж, так мне и надо.

Я боялся только одного - что она сейчас расплачется, и мне придется ее утешать. Но она удержалась, хотя губы ее дрожали и в глазах стояли слезы. Она оделась, не поднимая глаз, глухо сказала 'Прощай', и ушла. Я вернулся в комнату, сел, зажав руки между коленями, посидел, раскачиваясь. Зря я так с ней. Еще совсем недавно мне казалось, что я ее любил...

В дверь снова позвонили. Я вздохнул и пошел открывать. Это была ... Люся.

- Привет, - растерянно сказал я. - Что это сегодня все с ранними визитами?

- Суббота, - дрожащим голосом сказала бывшая жена. - Не спится людям.

Она сняла куртку, села на диван, выставив коленки, обтянутые черными брюками. По румянцу на ее щеках я понял, что она сильно волнуется. Она теребила воротничок блузки и кусала губу.

- Люся, ты за кубиком? - я сел напротив нее.

- Каким кубиком? Ты стал играть в кубики? Нет. Я просто так пришла. - Она еще больше покраснела. - Я видела твою пассию. Только что, мы встретились на лестнице.