Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

Наступило долгое молчание. Лицо Паско стало задумчивым (но не полным сожаления, как она снова мысленно отметила), можно сказать, созерцательным, как будто она затронула важную тему, которую следует обсуждать с осторожностью. Страх внутри нее резко толкнул где–то за грудиной.

— Уверен, что все выглядит именно так, если смотреть на ситуацию со стороны, — сказал он наконец. — Если вы не знаете системы, если не понимаете, как все работает или каковы правила, то она кажется бессмысленной. Примерно так, как иностранный язык воспринимается на слух набором бессмысленных звуков.

— Не таких уж и бессмысленных. Если послушать незнакомый язык хотя бы минуту, в его структуре начинаешь улавливать определенный смысл. И он распознается как система, даже если ты не знаком с его…

— Да ну? — Паско опять слегка улыбнулся. — Не доводилось слышать венгерский?

— Нет, — отмахнулась она, — зато я слышала кантонский и мандаринский диалекты китайского, причем одновременно и на полную громкость — когда ругались мои бабушка и дедушка. Но ты меня понял. Чтобы система, или что угодно, была совершенно непостижимой, она должна быть чем–то абсолютно… — Она запнулась, подыскивая слово. — Она должна быть абсолютно чужой. Полностью за пределами человеческого понимания. Сказанное невольно повторилось у нее в голове.

— Господи, — пробормотала она, массируя лоб, — о чем мы вообще разговариваем и почему?

Паско на секунду поджал губы.

— Вы говорили, что в моем деле есть много такого, что не имеет смысла.

— Вот тут ты прав, — с чувством подтвердила она и медленно выдохнула. — Полагаю, тут работает человеческий элемент.

— Не понял? — Теперь удивился он.

— Люди бесконечно эксцентричны, — пояснила она. — Они способны превратить в бардак даже хаос.

Паско удивил ее, громко и искренне расхохотавшись. Повернувшись, она увидела, что все в комнате уставились на них с любопытством.

— Спасибо, я буду здесь всю неделю, — сообщила она коллегам с некоторой робостью и снова повернулась к Паско, пытаясь заставить его побыстрее смолкнуть. Ее взгляд снова упал на экран ноутбука. — Слушай, а как насчет ее скобки? — спросила она.

— Ее — чего? — переспросил Паско, слегка запыхавшись и все еще посмеиваясь.

— Фиксирующие скобки на зубах, фиксаторы. — Руби постучала мизинцем по экрану. Тот оказался упругим. — Ты смог выяснить, какой врач это поставил?

— У нее не было фиксатора, и в доме его тоже не нашли, — ответил Паско, опять став серьезным.

— А как насчет ее родителей?

— Накамура снова скрылись.

— Свернулись из существования?

— Я тоже так сперва подумал, — согласился Паско, то ли не заметив, то ли проигнорировав ее тон. — Но вчера на крыше нашли ту девочку, а это заставило меня поверить, что они еще здесь. Во всяком случае, были до того момента. Но сейчас их в стране может уже не оказаться.

— Почему? Думаешь, они имеют какое–то отношение к смерти девочки?

— Непреднамеренное. Руби покачала головой:

— Преднамеренное, непреднамеренное… В любом случае — почему? Кто она для них? Потерянный близнец девочки, умершей от сердечного приступа? — Ее желудок резко скрутил Страх; она с трудом сглотнула и продолжила: — Кстати, как давно это было? Когда ты нашел Элис Накамура?

Паско помедлил с ответом, его лицо внезапно стало очень серьезным.

— Я ее не находил. То есть я лишь указал адрес. Меня там не было, когда полиция вошла в дом. Наша группа никогда не выезжает на такие операции. Думаю, другие копы побаиваются компьютерщиков с пистолетами.

— Но вы тоже копы.

— Правильно. Короче говоря… — Он повернул к себе ноутбук и нажал несколько клавиш. — Это было пять с половиной недель назад, почти шесть. — Он посмотрел на Руби. — Вам это что–то говорит?

Руби покачала головой.

— А тебе?

— Только то, что Накамура ухитрились очень надолго залечь на дно. Хотел бы я знать как. И где.

Руби захотелось спросить его кое–что на эту тему, но она не могла придумать, как сформулировать вопрос.

— А ты уверен, что та девочка — то есть Элис Накамура — умерла по естественной причине?

— Совершенно уверен. Кроме того, до смерти она не была и заброшенным ребенком. Или таким, с которым плохо обращались. О ней хорошо заботились. Просто она оказалась очень больна.

— Угу, — рассеянно кивнула Руби. — Тогда почему они уехали, оставив ее?

— Если они не хотели, чтобы их нашли, — а судя по их поведению, они этого не хотели, — то не могли взять с собой ее тело.

— Ладно, в этом есть логика. Но все равно остается вопрос, почему они не хотят, чтобы их нашли. Потому что замешаны в этой краже личности? Они члены тайной организации? Или что еще?

— Или потому, что они жертвы кражи личности, которым пришлось самим красть новые личности. Руби на секунду прикрыла глаза.

— Так, теперь мы снова вернулись к бессмыслице.

— Нет, такие случаи известны, — возразил Паско. — У некоторых людей, когда их личности оказывались украдены, вор причинял их репутации такой ущерб, что для них оказывалось буквально невозможно ее восстановить. И им приходилось начинать с нуля.

— Но зачем для этого красть еще чью–то личность? — не поняла Руби. — Почему бы не создать совершенно новую личность?

— Потому что вновь созданная личность рано или поздно будет прослежена до исходной точки. Лучше взять другую, с совершенно иным прошлым.

Руби упрямо покачала головой:

— И все равно такое можно проделать и с другой личностью. Паско покачал головой с тем же упрямством:

— Идея не в том, чтобы просто украсть чью–то личность, — украсть надо и все ее прошлое. Если я создаю новую личность, то мне действительно приходится во всех смыслах начинать с нуля. А это очень трудно. Зато мне будет легче, если я смогу опираться, скажем, на вашу безупречную кредитную историю.

— Значит, ты никогда не пытался украсть мою личность, — сухо усмехнулась Руби. — Иначе никогда не сказал бы такое.

— Я лишь привел пример. Руби медленно выдохнула:

— Пожалуй, съезжу я к коронеру. Спрошу, не расскажет ли он о том, как умерла близняшка Элис Накамура. Может быть, это подскажет нам что–нибудь о… ну, не знаю, хоть что–нибудь. И такое, что будет иметь смысл.

Она встала, чтобы вернуться к своем столу.

— Погодите… — Паско перехватил ее запястье. От контакта она вздрогнула, и он немедленно разжал пальцы. — А что, если она умерла тоже по естественным причинам?

— Господи, а у тебя действительно богатая фантазия. — Руби уперлась кулаками в бедра и взглянула на него с вызовом. — Это стало бы слишком большим совпадением.

— Естественные причины, — сказала ассистент коронера, прочитав заключение. Судя по удостоверению на груди, ее звали Шейла Сен–Пьер — полноватая женщина лет двадцати пяти с короткими торчащими светлыми волосами и в очках с ярко–красной оправой. Хотя она и не жевала резинку, Руби подсознательно ожидала услышать хлопок лопнувшего пузыря всякий раз, когда она открывала рот. — Аневризма аорты. Настоящая трагедия в таком юном возрасте.