Гарднер Дозуа - Лучшее за год XXV/II: Научная фантастика. Космический боевик. Киберпанк

Там–то, на берегу, она и повстречала Бельведера.

Накатывающие волны тянули за собой гальку и легкий ракушник. По гладкому песку Халцедонии передвигаться было куда легче. Покалеченный манипулятор, единственный уцелевший из двух задних, служил хорошей опорой, но когда речь шла не о подъеме или преодолении препятствий.

Хромая вдоль кромки воды, Халцедония обнаружила, что за ней наблюдают. Она не подняла головы: в ее шасси были вмонтированы сверхчувствительные сенсоры, немедленно засекшие худое тельце, скрючившееся за глыбой песчаника с наветренной стороны. Оптическая система была занята анализом прибывших с приливом спутанных в клубки водорослей, деревянных обломков, кусков пенопласта и обкатанного волнами разноцветного стекла.

Неизвестный внимательно следил за нею, но был безоружен, так что ее алгоритмы не усмотрели в нем угрозы.

Тем лучше. В конце концов, ей нравился валун с плоской верхушкой, за которым непрошеный гость прятался.

На следующий день он явился снова. То был хороший день; Халцедония разжилась лунным камнем и горным хрусталем, оранжевым керамическим осколком и отполированными до опалового блеска стекляшками.

— Ты чего тут собираешь?

— Бусины после кораблекрушения, — ответила Халцедония. В течение нескольких дней он подбирался все ближе, пока наконец открыто не увязался за роботом, словно чайка, выбирая ракушки из взбороненного манипулятором песка, которые тут же отправлял в лоскутный мешок. Источник питания, решила Халцедония. И действительно, он раскрыл одну из раковин складным ножом, который внезапно появился в его руке. Ее сенсоры проанализировали обломанное лезвие. Оружие, но для нее не опасное.

Разделался он с моллюском довольно ловко: вскрыл, высосал содержимое и выкинул раковину. Три секунды. Но пищи явно оказалось недостаточно. Энергозатраты были непропорционально велики по отношению к такому маленькому кусочку питательной субстанции.

Худое, щуплое тельце укрывали лохмотья. Он был слишком маленький. Вероятно, ребенок.

Халцедония ожидала, что он спросит: «После какого кораблекрушения?» — и тогда она широким жестом указала бы на побережье, где когда–то стоял город, и сказала бы: «Их тут много было». Но он ее удивил.

— И чего будешь с ними делать?!

Испачканной в песке ладонью он утер рот. Кулачок беззаботно сжимал нож.

— Когда соберу достаточное количество, сделаю ожерелья. — Халцедонию привлек блик света под гибким кораллом, зовущимся «пальцами мертвеца», и она приступила к трудоемкому процессу снижения корпуса, чтобы достать предмет, высчитывая верный угол, ведь гироскопы давно вышли из строя.

Предполагаемый ребенок глядел во все глаза.

— Не–а, — сказал он наконец. — Из такого ожерельев не выйдет.

— Почему?

Она опустилась еще на дециметр, балансируя на поврежденной конечности. Угроза падения была минимальна.

— Видал я, чего ты собираешь. Всё разное.

— Так и что?

Халцедония одолела еще несколько сантиметров. Гидравлика жалостно скулила. Однажды этим узлам и топливным клеткам придет конец, и она застынет на месте, изъедаемая коррозией, словно уродливая статуя. Приливы и отливы будут сменять друг друга, безучастные к ее разбитому и давно лишившемуся герметичности панцирю.

— Там не всё бусины.

Манипулятор раздвинул отростки коралла, и под ними обнаружилось настоящее сокровище: фигурка толстого весельчака из серо–голубого камня. Отверстий в фигурке не было. Покачиваясь, Халцедония выпрямилась и осмотрела находку в солнечных лучах на предмет изъянов в структуре камня, которых не обнаружила.

Из свободного манипулятора выехал алмазный наконечник дрели толщиной с волос, и Халцедония просверлила в статуэтке отверстие, сверху вниз. Потом продела скрученную проволоку, закрепила концы и подвесила к целой гирлянде безделушек, звякавших об искалеченное шасси.

— И что?

Ребенок поддел пальцем фигурку Будды и отпустил; та качнулась, зацепив соседний керамический осколок. Халцедония подняла корпус, чтобы мальчик не мог дотянуться.

— Бельведер я, — сказал он.

— Привет, — отозвалась она. — Я Халцедония.

На закате, когда пришла пора отлива, Бельведер прыгал и скакал вокруг, болтая без умолку и распугивая чаек, чтобы самому полакомиться моллюсками, раковины которых он загребал пригоршнями и промывал в воде, прежде чем проглотить их содержимое. Халцедония почти не обращала на него внимания, прочесывая фарами мелководье.

Через несколько шатких шагов она наткнулась на еще одну драгоценность. Спутанная цепочка с несколькими бусинами — яркие стекляшки, золотые и серебряные вкрапления…

И вновь Халцедония приступила к трудоемкому процессу снижения корпуса — и резко замерла, потому что Бельведер внезапно выскочил прямо перед нею и схватил цепочку. Пальцы у него были грязные, с обломанными ногтями. Халцедония едва удержала равновесие. Она уже собиралась отнять сокровище и закинуть ребенка подальше в море, но тот поднялся на цыпочки и вытянул что было сил руку, передавая находку роботу. В свете фар его тень расстилалась по песку черным профилем, повторяя каждую прядь на макушке и волоски бровей. Халцедония была изумлена.

— Лучше мне доставать эти штуки, — сказал Бельведер, когда ее тонкий манипулятор аккуратно сомкнулся на звеньях цепочки.

Она поднесла сокровище поближе к фарам. Отличный образец, семь сантиметров, четыре бусины, похожие на драгоценные камни. При движении раздался скрип, и из головных сочленений Халцедонии посыпалась ржавая крошка. Она добавила вещицу к своей коллекции и сказала:

— Дай мне сумку.

Мальчик потянулся к промокшей насквозь котомке, полной моллюсков. Вода капала с днища и струилась по голой ноге.

— Мою сумку?

— Дай ее мне.

Халцедония с усилием выпрямилась, насколько позволяла поврежденная конечность, и теперь возвышалась над ребенком на два с половиной метра. Халцедония протянула манипулятор и из архива файлов выудила программу вежливого обращения человеческих существ:

— Пожалуйста.

Грязные пальцы Бельведера нащупали узел, отвязали котомку с плечевого ремня и отдали Халцедонии. Манипулятор сомкнулся над ношей. Анализ показал, что волокна хлопковые, не из нейлона, так что Халцедония переложила сумку в большие манипуляторы и обдала маломощным микроволновым импульсом.

Она не должна была этого делать. Подобная активность опустошала ее топливные клетки, пополнить которые она уже не сможет. Но у нее оставалось последнее задание.

Она не должна была. Но не колебалась ни секунды.

Из сомкнутых манипуляторов поднимался пар, и щелкали, открывались раковины моллюсков, запекавшиеся в собственном соку во влажных листах водорослей, которыми было выложено дно сумки. Халцедония осторожно вернула котомку Бельведеру, стараясь не расплескать получившуюся похлебку.