Борис Руденко - Мертвые земли

Но, ощупав в кармане выпуклость оставленного ему белоголовыми диска, Ибрай отогнал сомнения. У белоголовых были свои, неведомые Ибраю причины поступать так или иначе, но они явно рассчитывали на очередную встречу с Бессмертными. Об этом он и сказал Ходже.

— Я в этом не уверен, — ответил тот с коротким смешком.

— Почему? — удивился Ибрай. — Зачем же они дали нам свое радио?

— Дело не только в их желании. Слышали, как они кашляли?

— Да, и что же?

— Контейнер Шадри треснул после выстрела. «Разящий меч» вышел наружу. Я насчитал еще четверых белоголовых, пораженных «Абу Маджи». И развитие болезни протекает у них очень быстро, намного быстрее, чем у людей. Даже если у них есть очень хорошие лекарства, те не спасут белоголовых. Просто не успеют. Через неделю все, кто находился здесь, будут мертвы, успев заразить тысячи своих соплеменников. А для тех, кто останется в живых, этот мир будет закрыт навсегда.

— Почему же вы, Ходжа, не приказали Шадри бросить контейнер? — воскликнул Ибрай. — Зачем нам смерть мира белоголовых?

Ходжа взглянул на него с такой холодной властностью, что Ибрай ощутил трепет. Этот человек, несмотря на свою физическую слабость, относился к тем немногим, кто был способен вызывать страх даже у Ибрая.

— Мне кажется, Ибрай, ты забыл, в чем заключается Великий План. Ни на Земле, ни в грядущих мирах не должно остаться тех, кто не разделяет Учения. Такова воля Создателя, и нам надлежит ее исполнять. Разве у тебя есть сомнения, что белоголовые представляют опасность для Плана? Они не знакомы с истинной верой, не способны ее принять и легко могут превратиться в смертельных врагов, которых у нас и так достаточно даже в землях правоверных. Неужели блеск камней ослепил тебя настолько, что ты потерял представление о реальности?

— Мне наплевать на камни и на белоголовых, — поспешил сказать Ибрай, надеясь, что эта фраза прозвучала достаточно убедительно. — Я презираю земные богатства. Для воина они не имеют значения.

— Я так и думал, — кивнул Ходжа. — Что же до серых обезьян и их веселых корней, думаю, мы и сами сможем найти им применение.

— Голос его смягчился. — Не беспокойся, Ибрай, верные сторонники заслуживают щедрых наград, и мы не поскупимся. Думаю, в нашем походе мы узнали достаточно много и можем возвращаться с легким сердцем и чистой совестью. Но в обратный путь мы должны захватить несколько живых серых вместе с полезной землей…

Перед тем как вернуться в казарму, где отдыхали Бессмертные, Ибрай вновь ненадолго вышел из масджида. По-прежнему было светло, как днем, однако Ибрай убедился, что светило, заменявшее этому миру Солнце, опустилось заметно ниже, чем сутки назад. Медленно, но неуклонно оно приближалось к горизонту. «Завтра. Утром. Весной», — говорили белоголовые. При этом они явно имели в виду одно и то же. Значит, всю зиму здесь будет длиться ночь? Тогда на возвращение в свой мир Бессмертным отпущено не так много времени. Интересно, из какого мира сюда пришли белоголовые? И над чем они так смеялись?

Ибрай зябко поежился под стылым ветром и поспешил вернуться в помещение. Здесь ярко пылал разожженный прямо на полу костер. Собранный в масджиде мусор белоголовых неплохо горел. Обогреть просторное и холодное помещение костер, конечно, не мог, зато выделял достаточно тепла, чтобы не дать замерзнуть спящим вокруг него воинам. Но прежде Ибрай кратко передал всем содержание его переговоров с белоголовыми и сообщил, что именно Бессмертные должны сделать перед возвращением. Воины выслушали молча, и в этом Ибрай прочитал одобрение своих замыслов. Ему никто не возразил, смолчал даже Джамал.

Когда старый сваши заговорил по-русски, я чрезвычайно обрадовался, поскольку задача существенно упрощалась. Оптимизм мой, однако, оказался несколько преждевременным. Словарный запас старейшины ограничивался всего несколькими словами, коих не хватало не только для полноценного общения, но и для начального проникновения в структуру чужого языка. Но теперь нам помогал Игорь. И, конечно же, Ёжик.

Двое суток — наших, земных суток — мы работали почти непрерывно, отвлекаясь лишь для еды и недолгого отдыха. Я удивлялся энергии и терпеливости старика. Ёжик тоже старался изо всех сил, но их у него было еще слишком мало. И хотя с каждым часом ему становилось лучше и лучше, уделять нам много времени он был пока не в состоянии.

Всякий раз, когда Ёжик пробуждался от целительного сна, я задавал себе вопрос: не начались ли процессы деградации, — но не обнаружив тревожных признаков, успокаивался. Первое, о чем я собирался спросить старого сваши, наладив полноценное общение: как сохранить мозг Ёжика таким, какой он сейчас?

Костя и Вартан тоже не теряли времени даром, старательно изучая повседневную жизнь деревни, и узнали немало любопытного. Почва под деревней была пронизана сетью туннелей и пещер, которые составляли весьма значительную, если не главную часть жизненного пространства сваши. Пещеры служили убежищами, хранилищами, а также огородами и целыми плантациями. Там, в подземелье, при постоянной температуре и влажности сваши выращивали съедобные растения, составляющие, насколько я понял, их основной рацион. Не думаю, что сваши были полными вегетарианцами, но мясной пищей за эти несколько дней нас ни разу не угощали.

К моему смущению, отличать нас друг от друга сваши научились гораздо быстрее, чем мы их. Что до меня, то безошибочно узнавать среди других я пока мог лишь старейшину да мальчишку, чаще других забегавшего в нашу хижину навестить Ёжика. Их с Ёжиком связывала какая-то история из прошлого, в которой я пока до конца не разобрался. То ли Ёжик его спас, то ли, наоборот, мальчишка обнаружил Ёжика в лесу и сообщил взрослым. Возможно, впрочем, что в их истории присутствовали оба элемента. Во всяком случае Ёжик тоже был весьма рад визитам своего маленького приятеля.

Холоднее пока не становилось. После первого резкого падения средняя температура замерла на достигнутом уровне — примерно в районе нуля. Что давало мне надежду вернуться из этого мира до наступления снегопадов и больших холодов. А свидетельства грядущей великой стужи Игорь с Костей приносили после каждой вылазки в лес. Растения стремительно избавляли от влаги наземную часть, отдавая воду в атмосферу или втягивая глубоко под землю в корневую систему.

Наши беседы со старым сваши — мы уже знали, что его имя Хаон — стороннему наблюдателю показались бы весьма любопытными. Когда не хватало слов и понятий (а такое случалось часто), мы переходили на образы, связывая с помощью Игоря четыре наших мозга в единую ассоциативную цепь. Впрочем, это тоже помогало отнюдь не всегда: в системах мышления людей и сваши существовали огромные различия. Трудности понимания усугублялись и тем, что реалии этого мира были нам почти незнакомы.