Александр Абердин - Приносящий Дары

Сказав так, я подвёл Сантию к роскошному креслу, чуть ли не силой втолкнул в него, потом сел в другое, стоящее перед пультом управления, демонстративно положил ноги на пульт и, натянув берет чуть ли не на подбородок, сделал вид, что сплю. На душе у меня противно мяукали и скребли по чему-то очень чувствительному кошки. Мне очень понравилась эта девушка и я почувствовал вдруг, что потерял её навсегда. «Ну, и чёрт с тобой! Подумаешь, какие мы обидчивые, уже и слова не скажи!» — подумал я и вздохнул. Вскоре мы прилетели в Ганруад — город просто какой-то сказочной красоты, в котором даже хижины в пригороде казались жилищами фей. Рестия в то время пребывала где-то в конце семнадцатого, начале восемнадцатого века земной хронологии и была весьма своеобразным миром с на редкость однородным этническим составом, что сделало рестийцев очень миролюбивыми. Они не то что бы совсем не воевали друг с другом, такое случалось с ними, просто даже воюя они никогда не переходили за рамки разумного, да и их войны иначе, чем бряцанием оружием и принятием воинственных поз назвать было нельзя.

Ну, помаршировала пехота по аккуратным дорогам, проскакала кавалерия, помахали ребята друг у друга перед носом саблями, поставили белый шатёр и начали переговоры. После того, как стороны приходили к соглашению, устраивавшему всех, бравые военачальники чин по чину расплачивались с крестьянами за потоптанные посевы и на этом всё заканчивалось. Красота. Так и я бал бы не против сходить в поход. Хотя на планете и существовала Ганруадийская империя, куда большее влияние на жизнь людей оказывали всякие князья, герцоги, маркизы и графы с баронами. Это для них император Валгиар Седьмой был персоной номер один, ещё бы, он же и до моего появления летал на флайере, подаренном Саем. Зато у Валгиара никогда в жизни не прорезал бы тот финт, который провернули Гай и Тейрад с учёными, работавшими на них. Реснийцы послали бы как императора, так и любого князя, вздумай те приказать такое, далеко-далеко.

Когда мы подлетели на четырёхпалубном флайере, имевшем в длину сто двадцать метров, а в ширину двадцать пять, к императорскому дворцу, тот не смотря на свой изысканный архитектурный стиль, тот сразу же стал выглядеть чуть ли не конурой по сравнению с этим летательным аппаратом, сверкающим полированным хромом, позолоченным декором, огромными хрустальными окнами и тёмно-малиновыми бортами и днищем. Флайер летел на высоте в семьдесят метров со скоростью не свыше тридцати километров в час и потому на здоровенной площадью перед императорским дворцом собралась огромная толпа народа. Как только флайер завис на высоте в пять метров над брусчаткой площади, я попросил Шапкина превратить наши защитные костюмы во что-нибудь более приличное, чтобы не выглядеть в глазах императора Валгиара Седьмого конченым типом, плюющим на всё и вся с высокой колокольни.

Тут же начались метаморфозы. Моя куртка превратилась в длинный тёмно-зелёный сюртук из мерцающей ткани, а свитер в блузу бирюзового цвета с отложным воротником, обшитым по краю белоснежным кружевом, повязанную бантом более яркого зелёного цвета. Штаны превратились в просторные, чёрные, расшитые серебром панталоны, бутсы в коричневые ботфорты со шпорами, ремень в перевязь со шпагой. Берет же стал широкой фетровой шляпой с огромными страусовыми перьями. Ничуть не меньшие изменения произошли и с защитным костюмом Сантии. Он превратился в кринолин небесно-синего цвета с огромным бантом сзади, множеством складок и кружевными оборками, с пышными рукавами и кружевным жабо. Лиф был весь расшит золотом, а берет превратился в большую, белоснежную шляпу. Одарив девушку, сделавшуюся в считанные секунды королевой, сердитым взглядом, я хмурым голосом сердито буркнул:

— Книксен сделать перед императором сможешь?

— А что это? — Испуганно встрепенулась девушка.

— То же мне, деревня, — фыркнул я, — смотри, как это делается в приличных домах Лондона и Парижа. Тебе нужно будет просто слегка присесть и вот так развести руки, а голову склонить вот так.

Продемонстрировав, как нужно делать книксен, я заставил Сантию повторить это несложное движение пять раз подряд, после чего составил КОПСы таким образом, что они превратились в самый обычный, не слишком большой чемодан. Мы вышли из рубки и направились вслед уже за целой дюжиной андроидов-лакеев в малиновых ливреях к носовому люку. Флайер находился в ста метрах от здоровенных кованных ворот, украшенных позолоченной императорской короной метров трёх в поперечнике. Всё это я видел на своих очках, которые, впрочем, снял, как только мы подошли к носовому люку, через который мог проехать «КАМАЗ». Перед ним я остановился, осмотрел Сантию и, попросив её улыбаться, тоже широко осклабился, но моя улыбка в тот момент была больше похожа на оскал пирата или завзятого дуэлянта. Увы, но меня всё ещё трясло от злости на эту девицу, не понимавшую самых простых вещей.

Люк распахнулся, вниз спустился широкий трапп со ступеньками, покрытыми тёмно-красной ковровой дорожкой, и мы чинно и не спеша спустились по нему тотчас, как только лакеи встали на ступеньках по обе стороны. Публика, собравшаяся на площади, сразу же зааплодировала нам, хотя я и надеялся таким образом утереть нос Саю. Впрочем, я ведь не знал, в каком виде он проходил на Рестию и как часто бывал в этом мире. Мне только и было известно, что он подарил императору сорокаместный пассажирский флайер и думал над тем, куда бы ему пристроить драгенарий, которые с одной стороны почитались на этой планете, словно обезьяны в Индии, а с другой от них беспокойства было даже побольше чем от обезьян, коров и крыс вместе взятых во всё той же Индии. Мы шли по живому коридору, составленному из красивых, нарядно одетых мужчин и женщин, которые приветливо улыбались нам, махали руками, но держались на вполне приличном расстоянии и ничего лишнего не предпринимали, но и никакого страха, похоже, не испытывали.

Мы ещё не дошли до ворот, как их распахнули настежь и через пару минут мы шагали по широкой алее через парк к дворцу. На этот раз по обе стороны стояли гвардейцы императора, которые по мере нашего продвижения вперёд салютовали нам шпагами и радостными улыбками. Ну, а мы через каждые пару шагов кивали и тоже широко улыбались. У меня даже скулы свело от напряжения. Император Валгиар Седьмой по случаю нашего прибытия не поленился спуститься вниз во высокому лестничному маршу вместе со своей супругой, детьми и всей свитой. Шагнув вперёд, он воскликнул:

— Мой дорогой друг Сайландос, вот уж не ожидал от вас, что вы измените своим правилам и прибудете в мой дворец… Э-э-э… Но вы не Сайландос. Простите, что обратился назвав вас именем прежнего Приносящего Дары, но как же так случилось, что Сайландос оставил эту должность и кто вы такой, и кто ваша спутница?