Михаил Савеличев - Догма кровоточащих душ

- Да, наверное, - сказал Тэнри. - Песни хором и танцы до упаду.

- Тэнри, - сказала Сэцуке и заколебалась - спрашивать или не спрашивать, но все-таки решилась, - Тэнри, почему ты захотел со мной встретиться?

- Как почему? - удивился Тэнри. - Ведь мы же друзья! Почему один человек не может пригласить другого человека посидеть в кафе за кружкой глинтвейна?

- Но ведь... ведь это... все равно что... свидание? - Сэцуке покраснела. - Это свидание? Или деловая встреча?

Тэнри стал пунцовым.

- А какая разница? - пробормотал он.

- На свидании молодой человек платит за девушку, на деловой встрече каждый платит сам за себя, - весело сказала быстро вернувшаяся официантка и поставила перед каждым по высокому стакану с трубочкой и по вазочке с разноцветными шариками мороженого, укрытыми высоким завитком взбитых сливок. - Извините, что невольно подслушала, - официантка залихватски подмигнула Сэцуке, - но не могла не подсказать.

- Платить буду я, - сказал Тэнри.

- Вот тебе и ответ, - кивнула официантка Сэцуке.

- Спасибо... спасибо, госпожа Цукино, - прочитала девочка имя официантки на прикрепленной к блузке табличке.

- Не за что, подруга. Будут еще вопросы, обращайся, - официантка наклонилась к самому уху Сэцуке и громко прошептала, - А он - хорошенький! Смотри, не упусти!

- Спасибо, госпожа Цукино, - еще пуще смутилась Сэцуке. - Постараюсь...

Некоторое время они молча пили глинтвейн. Вкус напитка показался Сэцуке чересчур необычным - смесь различных специй и чего-то кисло-сладкого. Но с каждым глотком внутри тела сильнее разгорался огонь, отчего озноб исчез окончательно, и наступило приятное состояние расслабления, когда ничего не хочется, а хочется лишь вот так сидеть, поглядывать друг на друга и тянуть из трубочки горячее питье.

- Здорово, - сказала Сэцуке.

Тэнри вытащил изо рта случайно попавшую через трубку палочку гвоздики, положил ее на салфетку и откинулся на спинку диванчика.

- Расслабуха, - согласился он.

- Тэнри, а где Агатами? Где Рюсин? - спросила Сэцуке. - Вы тогда все куда-то исчезли, что... мы даже не попрощались. Что-то случилось?

Тэнри задумчиво перемешал глинтвейн.

- Я сам многого не знаю, Сэцуке. Агатами нужно было... нужно было уехать по срочным делам. Мы с Рюсином проводили ее, но... С тех пор от нее нет никаких вестей.

- А вдруг что-то случилось? Может быть, ее надо спасать?! И ты так спокойно об этом говоришь?! - глаза Сэцуке готовы были наполниться слезами. Тэнри хорош, но и сама Сэцуке тоже хороша - лучшая и вообще единственная подруга исчезла, а она тут всякие глупости любовные себе воображает и глинтвейн попивает!

Слезы все-таки не удержались и поползли по горячим щекам.

- Подожди, подожди, Сэцуке! Ты что?! - такие внезапные переходы от кокетства до рева пугали Тэнри. Девчонки они, конечно, девчонки и есть, никогда нельзя предугадать, как они себя поведут в следующую секунду, но Сэцуке определенно претендовала на рекорд по скорости перемены настроения.

- Это я во всем виновата, - всхлипывала девочка. - Я всегда во всем виновата...

- В чем виновата?! - Тэнри сунул ей в руки салфетки, и Сэцуке прижила их к глазам. - Ты ни в чем не виновата, Сэцуке. Это мы перед тобой виноваты! Я не знаю, почему так тогда получилось, но...

Приступ отчаяния оказался на этот раз скоротечным. Сэцуке вытерла слезы, кинула мокрые салфетки в пепельницу и глотнула глинтвейна. Напиток уже остыл.

- Так бывало, - сказал Тэнри успокаивающе. - У Агатами есть свои дела. Она вернется.

- Какие могут быть дела у девочки четырнадцати лет? - осторожно спросила Сэцуке.

- Да мало ли, - уклончиво ответил Тэнри и пододвинул к себе мороженое. - Сэцуке, а ты... ты ничего не помнишь?

Сэцуке посмотрела на Тэнри. Мальчик был бледен и кусал губы.

- Что ты имеешь в виду?

- Ну... ну, например, как ты... как ты летела в Хэйсэй, например?

- Обычно летела. Как все. На дирижабле. А что?

- Спокойно долетели? А то я слышал, что иногда погода бывает плохая, то, се... - Тэнри определенно пытался что-то выведать, нечто для него важное, но прямой вопрос задать не решался.

- Ничего особенного я не помню, - сказала несколько раздраженно Сэцуке. - Мы летели с папой, и весь рейс я проспала. Как только сели на дирижабль, я сразу уснула. Проснулась уже в Хэйсэе. Так что...

- Вот и хорошо, - обрадовано сказал Тэнри.

- Ничего хорошего, - буркнула Сэцуке. - Мне до сих пор обидно, что я ничего не видела. Когда еще удастся полетать на дирижабле?

14

- Все свободны, - сказал Марихито, вытирая вспотевший затылок мятым платком, - а вас, Бензабуро, я попрошу остаться.

Задвигались, заскрипели стулья, зал для оперативных совещаний заполнился голосами, кто-то смеялся, кто-то угрюмо бурчал, но так, чтобы руководство, восседавшее под картой района, испещренной тревожными красными кружками, ничего не услышало.

- Готовься к получению фитиля, - похлопал по плечу Бензабуро Икки. - В чем ты опять провинился, несчастный?

Бензабуро захлопнул папку:

- Руководству виднее. Сегодня моя очередь, завтра будет твоя.

Икки хохотнул.

- Ну уж нет, дружок, после разговора с тобой начальство обычно выпускает столько желчи, что три последующих дня будет объявлять только благодарности.

Что верно, то верно. Почему-то он, Бензабуро, вызывал у господина Марихито столь искреннее чувство раздражение, что после каждого разговора с подчиненным шеф полицейского участка пребывал в исключительно благостном настроении, довольно мягко обходясь даже с самыми злостными нарушителями внутреннего распорядка службы.

Икки уже давно предлагал всем сослуживцам на каждую встречу Марихито с Бензабуро сбрасываться последнему на дармовую выпивку. Как громоотводу начальственного гнева.

Господин Марихито изволил изучать рапорт Бензабуро. Бумага была испещрена раздраженными красными пометками.

- Господин Марихито, - начал было Бензабуро, но шеф что-то нечленораздельно прорычал, и Бензабуро пришлось замереть в чрезвычайно неудобном полупоклоне. Красный карандаш продолжал победное шествие сквозь вертикальные поросли иероглифов.

Каждое отчеркивание заставляло Бензабуро болезненно морщиться.

- Я могу объяснить, господин Марихито, - но очередная попытка была также прервана раздраженным рычанием. Близилась не гроза, а шторм - с молниями, ветром, вполне вероятно, что даже с комканьем тщательно написанного рапорта и швырянием его в мусорную корзину. В лучшем случае.

Но вот экзекуция рапорта подошла к концу. Теперь он напоминал жертву маньяка, изрешеченную множеством ножевых ранений.

Господин Марихито брезгливо взял бумагу двумя пальцами и покачал ею перед носом склонившегося в еще более глубоком поклоне Бензабуро.

- Это что такое? - осведомился шеф.