И Крупеникова - Вычеркнутые из судьбы (Семь стихий мироздания - 2)

И. Крупеникова

Семь стихий мироздания

книга 2

ВЫЧЕРКНУТЫЕ ИЗ СУДЬБЫ

ГЛАВА 1

СЕДЬМАЯ СТИХИЯ

I I I I I I I

- Блестящая победа, герцог! Все получилось в точности, как вы предвидели. Мосты разрушены у самого основания, и лазутчики Великих не скоро решаться вновь заговорить в нашей Структуре. Первый Экзистедер вне опасности. Но, прошу вас, откройте свой секрет, почему вы ни на мгновение не усомнились в поражении Диербрука?

- Информация и логика, мой мальчик. Идея сотворить Счастье была слишком неестественная для Судьбы, где правит дух Семи Стихий - основа основ.

- А каким образом вы безошибочно заранее определили источник потока, метод переноса Сил Созидания? Вы даже...

"Как присуще всем им, отдаваясь чувствам, усложнять события. И ничто не изменишь - такими мы создали их, и Космос, консолидированный с Жизнью, не остудил рассудок даже внемиренцев. Они не понимают, что победа была слишком легкой. Но следующий шаг будет серьезным. Куда более серьезным, чем они способны вообразить. Надеюсь, у меня еще есть время выстроить защиту..."

- Вы чем-то озабочены, герцог?

"Во внимательности ему не откажешь. Когда огонь юности угаснет и уступит место жару зрелости, из него получится хороший помощник".

- Отчасти. Я подумал о тех Мостах, которые наши друзья заметили в недрах Судьбы. Впрочем, об этом рано беспокоиться.

"Проблема на сегодняшний момент не конкретна. Однако, голоса из-за границ Судьбы научили Несуществующих помнить - то доподлинный факт. Пустота, дыра, чужак, Кочевник - здесь им дали имя, а имя есть образ, и образ существует. Мне следовало бы элиминировать их у самого истока. А теперь они помнят, а значит эволюционируют".

- Старглайдер приземлился.

- Спасибо, мой мальчик, я слышал. Любопытство твое давно терзает определенный вопрос, не так ли? Задай его, не стесняйся.

- От вас ничто не скроется! - юноша звонко рассмеялся. - Я вот что не могу объяснить: почему Волк принял именно этих внемиренцев? Серафима Каляда, Оливул Бер-Росс и Грег-Гор Гай-Росс, Иолория Аз-Брук - наследная княжна нашего Лучезарного Мира-Спутника, Данила Гаюнар - вы ведь не очень привечали его отца, и, наконец, призрак Пэр. Почему именно они?

- Так пожелали Стихии.

- Не понимаю. Твердь, Вода, Огонь, Воздух, Космос, Жизнь и Смерть - это абстракция. Как абстракция может чего-либо желать?

- Не старайся понять, молодой человек. Прими, и логика сама найдет отображение в твоем рассудке.

"Увы, иногда приходится скрывать правду за правдой. Да, Стихии пожелали. И все же в первую очередь они доверились моему Разуму, указавшему на избранников. Никто не знает эту Судьбу лучше меня".

- Герцог, а как быть с седьмым? Кого изберет Седьмая Стихия?

- Терпение, мой друг, немного терпения. Смерть не спешит сказать свое слово.

По террасе застучали тяжелые шаги. Прибывший быстро раскланялся и без предисловий заговорил:

- Все подтвердилось, милорд Ортский. Мосты заняли Кочевники.

I I I I I I I

Ш 1 Ч

Впереди показались огромные белые врата, опутанные замысловатым узором. По мере того, как Крылатый Волк приближался, они отворялись, являя удивленным взорам широкую дорогу, устеленную искрящимися звездами.

- Основу этому Миру заложил герцог Ортский, - сказал Оливул, - а я достраивал его на протяжении многих лет. Надеюсь, вам понравится здесь, и Белый Мир станет нашим домом.

Волк окунулся в белизну. Шасси распрямились и сами нашли опору. Двигатели смолкли, и звездолет застыл в наступившей облачной тишине. Внемиренцы поднялись на открытую палубу.

- Какой густой туман! - воскликнула Юлька.

- Это занавес, - улыбнулся Оливул и взмахнул рукой.

Клубы тумана стали плавно утекать прочь, и величественные деревья с серебристой кроной поднялись ровной аллеей, уводящей вглубь парка. Проявился горизонт, где нежно-голубое небо встречалось с землей на живописных холмах, покрытых блестящей накидкой снега. Слева из-за деревьев весело подмигнуло озеро, чью зеркальную гладь разбудил налетевший бриз.

- Почему тут всё стало белое и серебряное? - удивились Грег и Гор в один голос.

- У каждого свой доминирующий цвет. И когда человек попадает во власть одиночества, его цвет заполняет всё. Аллею я сделал не так давно, но в доме и в парке остались цветные острова - память моей юности. А теперь каждый из вас может материализовать здесь свою палитру.

Друзья пошли за Оливулом по мощеной дорожке. Кроны деревьев расступились, и прекрасный белокаменный терем приветствовал внемиренцев радужными переливами витражей на многочисленных окнах. Два рослых пса, казавшиеся издали каменными, вдруг соскочили с пьедесталов и трусцой побежали навстречу гостям. Юлька на всякий случай придвинулась к Оливулу. Не то чтобы она боялась собак, но внушительный рост этих двух заставлял подумать об осторожности.

- В этом Мире ничто не может причинить нам вред, - шепнул ей Бер-Росс.

- Ты уверен? - с сомнением переспросил Данила, поскольку животные целенаправленно двигались именно к нему. - Фу, псина! Фу!

Но успокоить псов оказалось не так просто. Они посчитали своим долгом окружить Гаюнара повышенным вниманием, чуть не сбив при этом с ног, а один, встав на задние лапы, беззастенчиво лизнул его в лицо. Опомнившись, парень оттолкнул зверя и удержал за холку второго, намеревавшегося последовать примеру собрата.

- Ты излучаешь энергию, которая дает им силы, - сказала Каляда. - Пожалуй, они признали тебя своим хозяином.

- Замечательно, - Данила вытер рукавом подбородок. - Оливул, они настоящие или экзорные?

- Насколько я помню, я создавал статуи собак. Наверное, ты их оживил. И, кстати, раньше они никогда не убегали.

- Ты... Ты... И ты спокойно мне такое сообщаешь?!

Оливул пожал плечами, а остальные рассмеялись.

Миновав сумрачные сени, от стен которых пахло смолой и свежим деревом, внемиренцы вошли в передний зал. Он был невелик, но многократно отражаясь в зеркалах, красующихся в узких промежутках между окнами, казался необъятным, как целый мир. Но и это не было венцом творения экзистора. Подчиняясь Белому князю, медленно раскрылись двустворчатые двери, и перед друзьями предстал главный зал. Мозаика рассыпалась по гладкому полу многоликой картиной, и каждый, ступая на нее, чувствовал, как окунается в море теплых грез. Грациозные колонны, обвитые сложным орнаментом, подпирали высокий потолок, где цветы и ветви чудных деревьев, нарисованные рукой таинственного мастера, представлялись живыми: бутоны готовы были распуститься и наполнить воздух нежным ароматом своих лепестков. Каждый предмет мебели занимал строго определенное место. Весь интерьер воспринимался настолько гармонично, что никому не пришло бы в голову сдвинуть даже подсвечник на огромном деревянном столе.