Александр Бачило - Проклятье диавардов (сборник)

— Я балдею! — говорил Сережа, раскланиваясь. — Я тащусь!

Прозвенел звонок, и все направились во дворцовый собор, Он представлял собой круглый зал с колоннами вдоль стен, но без крыши. Посреди зала Сережа и следовавшие за ним Федор Мелентьевич и Виктор с изумлением увидели космический корабль. Это была, без сомнения, “Посудина” Дракона. Лавуазье что-то зашептал на ухо участковому. Тот согласно кивнул, и Виктор незаметно спрятался за колонной.

Тем временем через боковую дверь, в сопровождении целой свиты священнослужителей, вошел архиепископ. Служба началась. Она состояла из нескольких частей: сначала была прочитана нравоучительная проповедь, потом все хором поклялись в верности милосердному диктатору, строгому, но справедливому, наконец, запели псалмы и славословия. Несколько раз становились на колени и кланялись “Посудине”.

Вдруг, после очередного поклона, раздался чей-то крик:

— Смотрите! Смотрите!

На глазах у испуганных придворных корабль стал быстро уменьшаться. Дамы завизжали. Графы и бароны вскочили на ноги и рванули к выходу. За ними последовал архиепископ и вся его свита. Через минуту в зале не осталось никого, кроме Серели и Федора Мелентьевича. Корабль уменьшился до размеров спичечного коробка, участковый подошел, взял его осторожно двумя пальцами и сунул в карман.

— В чем дело? — спросил Сережа. — Это вы устроили?

— Виктор забрался внутрь, — ответил Земляника. — Ну, теперь мы с этим змеем по-другому поговорим, пошли!

Они покинули собор и, пройдя через пустынную анфиладу комнат, оказались в апартаментах Дракона. Двое гвардейцев преградили было им путь, но Сережа, блеснув красноречием, убедительно доказал, что ему немедленно нужно видеть диктатора.

Их ввели в большой сумрачный зал, где на троне сидел сам Дракон. Дежурный офицер доложил о маркизе Щекине и удалился. На некоторое время воцарилась тишина.

— А! Да-да! Припоминаю! — воскликнул Дракон. — Мы с вами, молодой человек, кажется, встречались на Пиливоне? Ну, как же! Замечательно провели время! А это с вами кто?

Федор Мелентьевич приблизился к Дракону и произнес:

— Участковый инспектор Земляника. Сообщаю вам, гражданин Дракон, что вы задержаны для препровождения в отделение. Только сначала придется исправить все, что вы натворили здесь и на Серпенте!

— Задержан? — усмехнулся Дракон. — Уж не тобой ли? — он захохотал и левой головой выпустил вверх струю пламени, закоптившую потолок.

Федор Мелентьевич рассердился:

— Если ты, змей, попробуешь оказать сопротивление, так я на тебя управу найду! — он выхватил крупнокалиберный бластер и пустил вверх струю пламени, пробившую крышу дворца насквозь.

Левая голова Дракона изменилась в лице и отодвинулась.

— И не пытайся бежать, — продолжал Земляника. — Корабля у тебя больше нет.

— Как нет? — вскричал Дракон. Он бросился к стоявшему в углу монитору и нажал кнопку с надписью “Архиепископ”. На экране появилось серое от страха лицо верховного священнослужителя.

— Что с “Реликвией?” — тихо спросила первая голова.

— Да чтоб я сдох, владыка! — залепетал архиепископ. — Все было в порядке. Но во время службы она вдруг стала уменьшаться, уменьшаться и исчезла! Вот провалиться мне на этом месте!

Правая голова застонала. Дракон включил связь с кораблем, даже поежился от сурового взгляда Виктора Лавуазье, появившегося на экране.

— Хорошо, — мрачно произнесла средняя голова Дракона. — вы выиграли эту игру. Что я должен делать?..

15.02.08.Сегодня в 10 утра мне на работу позвонила радостно-удивленная Катрин Закирова и принялась поздравлять. Сначала я даже не понял, о чем речь. Ведь работа над фильмом еще не окончена, да и как она могла узнать? И тут вдруг до меня дошло. “Робинзон” вышел на экран!!! Оказывается, он появился в списках еще вчера вечером, но я давно уже в них не заглядывал.

— Ну и как тебе? — спросил я Катрин, стараясь казаться равнодушным.

— Ты знаешь, оч-чень неплохо, — ответила она. — Особенно там, где они вдвоем…

— Спасибо.

— Ну а что-нибудь новенькое создаешь?

— Да наклевывается тут одна штучка… Но над ней еще нужно серьезно поработать…

Речь моя была плавной и размеренной, но едва погас экран монитора, я бросился к нему, словно тигр, и сейчас же запросил статистику по мыслефильму “Робинзон”.

Фильм заказали уже около трех тысяч человек, просмотреть успели пока только двести. По экрану побежали строки кратких зрительских отзывов: “Фильм неплохой. Снято не очень умело, но с душой. В. Померцалов”, “Основные тенденции неоколабризма схвачены автором в основном верно. Беспокоит серьезный уклон в отрицание амбивалентности полиэтичных структур. К. Мезозойский”, “Нормальное кино. Вырубонов маловато. Ученики 4-А”, “Очень понравилась звездная ночь на берегу океана. Т. Щепкина”, “Ну что к чему? Л. Тодср”.

Закончив читать отзывы, я обернулся и увидел столпившихся за моей спиной инженеров нашей лаборатории, товарищей по работе. Они пришли поздравить меня с премьерой.

Последний вопль Алика, я прошелся по барабанам и грохнул тарелками. В глаза ударил яркий свет, и ликующая толпа дружно зааплодировала, посвистывая от удовольствия.

Все, на сегодня хватит. Но праздник не окончен, мы лишь уступаем место многостаночникам — диск-жокеям.

— Дорогое друзья! Наш марафон продолжается! После Алика Черняева и его компании вас приветствует и поздравляет с праздником сеньор Челентано!

Обесточив аппаратуру, мы расположились у стойки бара.

— Вина труженикам микрофона! — закричал Вовка-бармен и принялся разливать по бокалам коктейль. Покончив с коктейлем, он наклонился ко мне и тихо спросил:

— Ты случайно не знаком вон с теми девочками?

Я взял бокал и немного отпил.

— Можно обернуться?

— Давай.

Я развернулся на табурете и сейчас же понял, о каких девочках он говорит. У окна стояли четыре ослепительные особы и, светски улыбаясь, говорили, казалось, о погоде и туберозах. Правда, было в них что-то неестественно-телевизионное: безукоризненные черты лица, гладкая кожа, великолепные волосы и идеальные фигуры, подчеркнутые туалетами, наверняка вызывающими черную зависть женской половины зала и возбуждение мужской.

— Голливуд, — пробормотал сзади Вовка, — и Кристалл Палас. Между прочим, они только что сидели здесь, и я случайно слышал, о чем они говорили. Прямо шпионки какие-то. Одна, значит, говорит: “Слушайте, что-то тут не так, все на нас глаза так и пялят… Вырядились!” А другая ей: “Ничего страшного, это их только привлекает”. А вон та, что сейчас слева, видишь? Тут и заявляет: “У меня что-то с глазами. Мне уже третий раз говорят: “Ах, у вас необыкновенные глаза!” А первая тогда: “Ну, не знаю. Как на фотографии было, так и сделали”. Представляешь?