Анхель Куатье - Маленькая принцесса (Схимник - 6)

Да, все три дня, за которые мы столько перенесли и пережили, стерты из его памяти, словно ластиком. Белый, чистый лист. Стерто, стерто. Я включил диктофон и делаю запись. Если с нами что-то случится, то, по крайней мере, эта информация сохранится на пленке.

Данила смотрит на меня, как на умолишенного. Он качает головой, удивленно хлопает веками и говорит: "Нет, Анхель, этого не может быть. Этого просто не может быть. Я не мог этого забыть. И это не Тьма!"

Я отвечаю: "Данила, давай я тебе сначала все расскажу. Все по порядку. А потом ты будешь делать свои умозаключения - Тьма или не Тьма. Вообще, сможешь делать все что угодно. Но не сейчас. Ты же ничего не помнишь. Так?"

Он соглашается. Сидит и растерянно смотрит, как я мечусь по комнате. Он пришел в себя меньше часа назад. И если бы у меня не было "вещественных доказательств", то он и вовсе бы решил, что я его разыгрываю.

Ему кажется, что он лег спать вчера вечером, а проснулся сегодня утром. На самом деле, он лег спать больше трех суток назад и с тех пор, кстати, почти не спал.

- Данила, ты правда ничего не помнишь? - я спрашиваю его, наверное, в тридцатый раз. - Ни Кассандру, ни Гаптена, ни Машу... Никого?

- Нет, - говорит Данила и смотрит на меня с подозрением.

- Я тебя не обманываю, правда! Вот, видишь две машины. Они стоят под нашими окнами уже двенадцать часов. За нами следят!

У тебя паранойя, Анхель! Ты с ума сошел. Кому надо за нами следить?! Данила сердится, а я ощущаю очередной приступ своего бессилия.

- Это правда, Данила! - Правда!

- Слушай, Анхель, - предлагает Данила. - Давай выйдем из дома. Я тебя уверяю - как эти машины стояли у нас под окнами, так и останутся стоять!

- Как ты не понимаешь, я боюсь выходить из дома! - отвечаю я, срываясь на крик.

- О чем я и говорю - Анхель, ты просто не в себе! Пойдем. Тебе надо проветриться, а заодно ты убедишься, что я прав.

Что делать? Я не знаю. Но если другого способа убедить его нет...

- Хорошо, - отвечаю я, хотя все во мне сжимается в этот момент от ужаса.

Мы выходим из подъезда и через двор направляемся к улице. Обе машины словно по команде заводятся и едут туда же.

Данила смотрит на меня с удивлением. А я не смотрю на него, потому что меня трясет и я боюсь сорваться. Меня трясет из-за того, что он мне не верит и не понимает, в какой тяжелой ситуации мы находимся. Я пытаюсь держать себя в руках.

Машины, не торопясь, следуют за нами. Сидящие в них люди, хотя и прячутся за тонированными стеклами, ничуть не беспокоятся о конспирации. Они видят, что мы оглядываемся, что мы тоже следим за ними, но ничего не предпринимают. Просто едут за нами и все.

- Предлагаю зайти в кафе, - говорю я.

- Давай зайдем, - отвечает Данила. Мы заходим и тут же, не сговариваясь, разворачиваемся, чтобы посмотреть в окно.

Преследовавшие нас машины паркуются прямо напротив.

- Ну? - спрашиваю я, пытаясь не кричать. - Паранойя?!

Знаю твои дела, но ты носишь имя, будто жив, но ты мертв.

Бодрствуй и утверждай прочее близкое к смерти; ибо Я не нахожу,

чтобы дела твои были совершены перед Богом Моим.

Вспомни, что ты принял и слышал, и храни и покайся. Если же не

будешь бодрствовать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь,

в который час найду на тебя.

Побеждающий облечется в белые одежды; и не изглажу имени его из

книг жизни, и исповедаю имя его пред Отцом Моим и пред Ангелами

Его.

Имеющий ухо да услышит, что Дух говорит церквам.

Откровение святого

Иоанна Богослова,

3:1-3, 5-6

ПРОЛОГ

Мы садимся за столик.

Данила выглядит испуганным, я даже рад этому. Наконец-то он

будет воспринимать мои слова серьезно.

Я достаю из кармана книжку "Маленький Принц" Антуана де

Сент-Экзюпери и показываю ему:

- Узнаешь? Как ты ее читал, помнишь?

- Да, помню. Вчера вечером, - отвечает Данила.

- Поза-поза-позавчера вечером, - поправляю его я.

Ну что ж, по крайней мере понятно, с какого момента

рассказывать...

В ту ночь я долго не мог уснуть, задремал лишь под самое утро. Все беспокоился. Почему-то вспоминал деда, мать. Думал, как они у меня там. Мы с мамой недавно созванивались. Она говорит, у них все нормально, дед по-прежнему. В общем, чтобы я не беспокоился. Но что значит - "не беспокоился"?

Я пытался войти в ее сновидение, но она меня не пустила. Увидела, как я приближаюсь, обняла, поцеловала: "Анхель, ты должен быть там". Вот и весь разговор.

Как раз в этот момент, Данила, ты меня и разбудил. Было около девяти часов утра. И это, насколько я понимаю, уже за пределами твоей памяти. Разбудил, чтобы рассказать о прочитанном тобою ночью "Маленьком Принце".

Книжка произвела на тебя сильное впечатление, и ты тут же начал мне ее пересказывать. Говорил быстро, эмоционально.

Я сел на кровать, протер глаза, посмотрел на часы. Конечно, я не выспался! И только мне не хватало выслушивать с утра пораньше вольное изложение "Маленького Принца" в твоем исполнении! Я попросил тебя обождать с этой "новостью", но ты не унимался. Я продолжал просить, ты - ни в какую. Наверное, только через час я понял, что с тобой что-то не так...

В общем, ты уговорил меня пойти прогуляться. Я согласился. С условием, что мы зайдем в кафе, где дают свежие круассаны. С учетом твоей ненависти к самому запаху слоеного теста можешь вообразить, насколько сильно тебе хотелось рассказать мне о "Маленьком Принце"!

По дороге ты молчишь, что-то думаешь, а я буквально сплю на ходу. В кафе я беру кофе и круассаны, ты - только кофе. Запах круассанов делает меня добрее, но в целом настроение у меня скверное - хочется спать. В общем, ты понимаешь...

Садимся за столик.

- Анхель, ты читал "Маленького Принца"?

Я смотрю на тебя и даже не знаю, что ответить. Автор "Маленького Принца" был другом семьи моего отца - точнее, другом моей бабушки по отцовской линии. И Поль, мой отец, будучи еще совсем маленьким мальчи ком, получил от "дяди Антуана" книжку с автографом.

"Читал ли я "Маленького Принца"?" Серьезность твоего вопроса вызьюает у меня умиление.

Я мычу "да", откусывая кусок теплого круассана.

Эта сказка была любимой книгой Поля. И на ночь я частенько слушал "Маленького Принца". Отец рассказывал его по памяти, но сильно отклонялся от текста. Он описывал летчика, застрявшего в Сахаре, как своего хорошего знакомого.

"И тогда дядя Антуан, - говорил Поль, - нарисовал Маленькому Принцу второго барашка. Но тот ему тоже не понравился".

С детства я знаю "Маленького Принца" таким - родным, домашним. И конечно, воспринимаю Антуана де Сент-Экзюпери не так, как другие люди. Я понимаю, что он великий человек, но он еще и человек из моего детства.

- Анхель, а я почему-то всегда думал, - говоришь ты, - что "Маленький Принц" - это смешная история про мальчика, который нарисовал удава, проглотившего слона, а всем казалось, что это шляпа.