Алексей Кудашев - Ледяной остров (в сокращении)

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

В одной из квартиp в доме номер четырнадцать по Морской набережной жила тихая женщина лет пятидесяти пяти.

Это была Марфа Ивановна Смирнова. Когда-то семья Смирновых, состоявшая из четырех человек, занимала всю квартиру. Но в войну квартира осиротела. Муж Марфы Ивановны, Федор Максимович, был известным в Приморске мастером бурения. Зимой 1941 года на его буровой произошла авария. Федор Максимович был в конторе. Узнав о случившемся, он бросился к скважине. Чтобы сократить путь, он побежал не по дороге, а по тропинке, со стороны насосного сарая. Второпях поскользнулся на обледенелых досках и с разбегу упал в чан с глинистым раствором. Выкупавшись в холодном растворе, мастер не ушел с буровой, пока авария не была ликвидирована. После этого он заболел воспалением легких и больше не встал. Два сына Марфы Ивановны погибли на фронте.

Горе сильно состарило Марфу Ивановну. Голова стала совершенно белой, а на лицо скорбно легли глубокие морщины.

В одно воскресное утро в ноябре 1945 года к Марфе Ивановне зашел Трофимов со своим фронтовым товарищем Сорокиным. Алексей Петрович, которого Марфа Ивановна знала еще мальчиком, попросил уступить Сорокину одну комнату. Старушка вначале наотрез отказалась вселить к себе жильца, но, узнав из разговора с Трофимовым о трагической судьбе семьи Сорокина, она расчувствовалась и согласилась предоставить ему одну комнату. А через некоторое время она предложила ему две смежные комнаты, а сама поселилась в третьей. Сорокин оказался аккуратным жильцом и не мешал тихой грусти Марфы Ивановны. Он ровно в семь утра появлялся в кухне, ставил на газовую плиту кофе, в половине восьмого завтракал, в восемь чистил костюм и в половине девятого уходил на завод, не забыв перед уходом выкурить папиросу. С такой же точностью распределялись его вечерние часы с неизменным черным кофе в девять часов вечера и прогулкой перед сном.

Лишь иногда Сорокин нарушал обычный распорядок дня, задерживаясь где-то до поздней ночи. Но даже эти нарушения были своего рода системой.

Марфа Ивановна была женщиной чрезвычайно аккуратной во всем, но тем не менее она не придерживалась никакого распорядка дня. После потери мужа и сыновей лаборатория, куда поступила работать Марфа Ивановна, стала ее вторым домом. Она могла пробыть на работе десять-двенадцать часов, не замечая времени. Иногда она подолгу задумывалась, глядя в одну точку.

Не раз Ольга, обходя вечером опустевшие помещения лаборатории, заставала Марфу Ивановну за уборкой или мытьем лабораторной посуды.

-Не жалеете вы себя, Марфа Ивановна!-говорила Кириллова.- Видно, совести у людей нет, если заставляют вас работать вместо себя. Вот я с ними завтра поговорю.

-Что вы, что вы, Ольга Петровна,- заступалась за девушек Марфа Ивановна.-Не ругайте их. Они меня совсем даже и не просили. У девушек билеты в театр, а им надо еще переодеться. Вот я и взялась прибрать за них, мне все равно спешить некуда, меня никто не ждет.

Ольге было жаль старушку, и она старалась, как могла, отвлечь ее от грустных воспоминаний. Марфа Ивановна по-матерински полюбила Ольгу.

В тот день, когда Ольга уехала в Белые камни, Марфа Ивановна допоздна задержалась в лаборатории. Уже давно была вымыта посуда, прибраны столы, а она все не уходила, ожидая чего-то. Потом в дверь на минутку заглянули две лаборантки, вернувшись из Белых камней. От них Марфа Ивановна узнала, что Ольга осталась на промысле и вернется только утром. Сразу легче стало на сердце.

Она поняла, что ее тревога вызвана ожиданием Кирилловой. Быстро собравшись, Марфа Ивановна отправилась домой.

Несмотря на позднее время - было уже около одиннадцати-Сорокина дома не оказалось.

Похлопотав часок в кухне и у себя в комнате, Марфа Ивановна стала готовиться ко сну. Далеко над морем сверкала молния, глухо гремел гром. "Где это пропал Сорокин? Сейчас будет сильный дождь",-подумала Марфа Ивановна, прислушиваясь к раскатам грома. И действительно, вскоре хлынул ливень.

Марфе Ивановне не спалось. Она долго лежала с открытыми глазами, чутко прислушиваясь к шуму непрекращающегося дождя. Стенные часы пробили два часа ночи. Дождь продолжался с прежней силой. Наконец Марфа Ивановна задремала.

Проснулась она от звонка в передней. "Пришел",-подумала Марфа Ивановна и, накинув халат, открыла дверь. Увидев Сорокина, ахнула:

- Батюшки мои! Да на вас сухой нитки не осталось! Где же это вы так долго гуляли?

-. Была срочная работа. А дождь застал на улице, пережидать не хотелось... наверное, надолго,- и он тяжелыми шагами прошел к себе.

Утром, впервые за несколько лет, Сорокин не поставил варить свой кофе. В кухне висел его мокрый костюм, с которого на пол натекла большая лужа.

"Еще проспит",- подумала Марфа Ивановна и постучала в дверь его комнаты. Сорокин не отвечал. Она повторила стук и громко крикнула:

- Илья Тимофеевич, вы спите?

Не дождавшись ответа, тихонько потянула на себя дверь, которая оказалась незапертой.

- Илья Тимофеевич,-встревоженно еще раз позвала Марфа Ивановна, входя к Сорокину. Он лежал на кровати, широко раскинув руки. Лицо его было багровым, глаза закрыты. Дышал Сорокин коротко, прерывисто.

Приглашенный врач сказал, что у больного воспаление легких. Марфа Ивановна побежала за лекарством. Когда вернулась, Сорокин был в сознании. Он принял лекарство и попросил потеплее его укрыть.

Оставив больного одного, Марфа Ивановна поспешила в лабораторию. Здесь она узнала о покушении на Ольгу. Это сообщение ошеломило ее. Она долго сидела с неподвижным взглядом, устремленным в одну точку. Наконец поехала в больницу, где лежала Ольга, но к больной никого не пускали.

Сорокин весь день метался в постели, бредил, время от времени приходя в сознание. Как, рыба, выброшенная на берег, хватал воздух раскрытым ртом. Марфа Ивановна, вернувшись с работы, как ребенка укутала больного в одеяла.

На следующее утро температура начала спадать.

Приехал Трофимов. Он на цыпочках приблизился к постели Сорокина, минуту посидел и, чтобы не разбудить больного, так же тихо вышел.

Через несколько дней Сорокину стало легче. Температура упала, но он был еще слаб.

А еще через пару дней, когда Сорокин был вне опасности, Трофимов снова проведал его.

- Ты, Илья, извини меня: все эти дни собирался к тебе, зайти, да никак не удавалось,- с теплым участием сказал Алексей Петрович.- Понимаешь, все некогда.

- Понимаю,- на осунувшемся остроносом лице Сорокина появилась улыбка.Да я уже почти здоров. Спасибо, что зашел. Как ваша морская нефть?

- Ничего, будет нефть. Вот поправляйся-поможешь мне в одном деле.

- В каком? - приподнялся на локте Сорокин.

- Помнишь, я говорил тебе о подводном коллекторе для морской, разведки. Ну так вот, мы пустили его в дело. Но обнаружились кое-какие недостатки. Создаем сейчас новый вариант, который в основных чертах нами решен. Осталось конструктивно оформить некоторые узлы. А это по твоей части. Тебе и карты в руки.