Валентин Куликов - Пророки желтого карлика

Вот уж, действительно, к месту, так к месту! Черт, хорошо, что у меня есть свое большое дело в жизни, а то ведь впору было бы повесится! А я-то, глупый, считал их порядочными людьми, не верил до конца, даже спорить стал... Впрочем, понять их вполне можно - у них ведь такое яркое событие тоже впервые, редкий проблеск в однообразии будничного существования . Понять - значит простить, и я не в обиде на этих людей, да только вряд ли я смогу теперь с ними работать. Уж больно тошно! С надеждами на кандидатскую, наверное, придется распроститься.

Впрочем, пока мне, кажется, придется распроститься с моими пуговицами! Да куда же он трогает, у меня портфель там, в автобусе остался! Граждане, отдайте портфель, он где-то у вас под ногами! Ну, слава тебе господи, все в порядке. Портфель подмышкой, автобус уехал...

Дверь открыла Наталья Михайловна. Молча повернулась и вразвалку пошла в комнату. "Марина, твой пришел!" Ай-да теща! Если бы я верил в физиогностику, я бы только по затылку приписал ей массу самых разнообразных пороков. Вошла в комнату и демонстративно занялась ребенком: " У-ти маленький, у-ти какой класивый, у-ти опять пеленочку замочил... Марина, почему у ребенка опять пеленка мокрая? Вечно вам все указывать надо!"

Маринка, не взглянув на меня, с сожалением бросает свое вязание, пытается оправдаться: "Мам, но я ведь только что меняла..."Мокрая пеленка уже у меня в руках. "Отнеси в ванную!" Я подхожу к дивану и, склоняясь над Гошкой, подмигиваю ему, тихонечко подставляю ладонь под его упругие пяточки. Он лупит что есть силы! " Ну куда же грязными ножищами" возмущается Наталья Михайловна. - возьми тряпку и сейчас же подотри!" Петр Петрович как всегда у телевизора, даже головы не поворачивает. Ужин, по всему видно, еще не готов. Иду в ванную стирать пеленки, иначе, боюсь не выдержу. Включая воду, ноги дрожат, сил нет, сажусь на край ванны, впадаю в какое-то полузабытье. Звонок телефона. "Ковалев, тебя!"

Звонит Димка:

- Паш, что с тобой, твоего голоса не узнать!

- Да нет, ничего, все нормально...

- Как жизнь?

- Все в порядке.

- Слушай, Паш, я тут долго думал... Ну, в общем, я понял, я не смогу... Понимаешь? Сил у меня не хватает, заставить себя не могу... Только не обижайся на меня, ладно?

- Да чего уж там...

- Я решил, что лучше сразу, зачем тебя обманывать...

- Да, да...

- Ты извини, так уж получается... Я к тебе зайду на неделе, хорошо?

- Хорошо.

- Ну, бывай...

Вот так. Лучший друг. На остальных тоже пока нельзя надеяться. Один

Глава 7.

СОЛОВЬЯ БАСНЯМИ НЕ КОРМЯТ

(Из откровений Марины)

Так сказала мне мама, когда мы уже погрузились в такси и она, утирая своим мокрым от слез платком Гошкин нос, вдруг перестала плакать и решила напутствовать меня перед дорогой.

- Да, да, моя милая, не кормят. И ты это поймешь, как только останешься одна, без моей и папиной помощи.

- Ну все? Распрощались? - не выдержал Пашка. - Как будто на каторгу провожаете. Честное слово, терпение надо иметь!

- Наташенька! - крикнул с балкона папа.

- Ты простудишься!

Мама хлопнула дверцей машины и не оборачиваясь вошла в подъезд.

- Куда поедем? - спросил шофер, взглянув на Пашку с нескрываемым сочувствием.

- На Юго-Запад, - ответила я. . И закройте, пожалуйста, окно, а то ребенок простудится.

И мы тронулись.

Мысли у меня были невеселые. Уезжать мне, конечно же, не хотелось, хотя с мамой действительно нужно иметь терпение, потому что она не допускает никаких возражений, ну буквально ни в чем. Для нее существует только один тип людей - как папа, который никогда ни во что не вмешивается, ничего без нее не решает. "А как ты считаешь, Наташа?" - обычно спрашивает он и, слушая ее, всегда согласно кивает головой. А Пашка вовсе не упрямец и не "поперечник", как считает мама, и не из вредности почти всегда не соглашается с ней. Просто у него на все - свой собственный взгляд. Да это и закономерно, ведь воспитывался он совсем в другой обстановке, чем я. И я прекрасно это поняла за два года жизни под одной крышей с ним и с Тиной Васильевной. Она, к примеру, утром скажет: "Павел, если у тебя будет время, купи хлеба, я приду поздно." И если к ночи выясняется, что хлеб не куплен, потому что Пашка, придя с работы, зачитался и опомнился, когда булочную уже закрыли, то она только рассмеется, опять, мол, ты, сын, выступаешь в своем амплуа А для меня добавит что- нибудь вроде: "Так даже интересней, правда Маринка?

Вроде мы на зимовке, погода давно нелетная и у нас кончилась мука..."

В нашем же доме это стало бы из ряда вон выходящим событием. Мама просто-напросто вышла бы из-за стола, сделав вид, что у нее разболелась голова. Папа поглядел бы на нас с укоризной и, наскоро поев, уселся бы молча перед телевизором, сделав звук как можно тише Весь вечер мы все говорили бы шепотом, и если бы это я провинилась, то наверняка с тоской бы еще думала о том, как мне все это отзовется, когда я стану у мамы что-нибудь просить. . Моя мамочка убеждена, что все мы должны неукоснительно выполнять каждое ее указание в ту же самую минуту . А то, что у кого-то могут быть свои намерения, в счет не идет. "Семейные люди, часто говорит она, - должны жертвовать всем ради интересов семьи." Так-то оно так, я с ней согласна, но зачем же отравлять друг другу жизнь из-за мелочей? Вот поэтому Пашку, который с детства привык у себя дома целыми вечерами над книжкой торчать, моя мама, да и я вместе с ней, совершенно заполняли. Ну, ничего. Теперь мы с ним, как разумные люди, спокойненько распределим обязанности, и все будет о'кей. Главное, есть место в яслях и я смогу начать работать. "Все-таки Пашка у меня молодец!" - думала я.

Но не так-то оказалось все просто на самом деле и я уже не раз пожалела, что согласилась на его уговоры и мы перебрались на юго-западную окраину нашей столицы. Поневоле вспомнишь мамочкино предостережение. Кручусь с утра до вечера с Гошкой, помочь мне некому, ни повязать, ни почитать - ничего не успеваю. Даже по телефону с девчонками поговорить не могу, ничего ни про кого не знаю... А все потому, что наши планы лопнули как мыльный пузырь. Сначала малыш приболел, простудился-таки при переезде, а может и не в машине, потому что окно было закрыто, а уже здесь, на первом этаже. Пол холодный, из всех углов дует, как из погреба...

Ничего себе, кооперативная квартирка! И как я раньше этого не замечала? Да и когда было замечать? Вечно мы с Пашкой куда-нибудь бежали, то в театр, то в киношку, то к приятелям. А когда оставались дома, то я, быстренько сварганив что-нибудь к ужину, забиралась на тахту и, включив маг, тихонечко блаженствовала, поглядывая как мой теоретик грызет свою науку.

А что теперь? Какие у нас радости? Гошка оказался не ясельным ребенком: два дня так закатывался там в плаче, что аж синел. Конечно, я его немедленно забирала. Потом еще как-то раз отнесла - то же самое. Да неужели я буду мучить собственное дитя?