Николай Чадович - Поселок на краю Галактики

…Самый первый на Марсе лес тихо, но явственно шумел, словно шепелявые детские рты, нашептывали что-то молодые растущие побеги. В чаще скрипели и похрустывали роющие корни, могучие, как бурильные установки. Шуршали, пробиваясь сквозь песок, кочующие побеги. Ветви, на опушке красноватые и глянцевые, ближе к центру Леса приобретали бурый оттенок и лохматились бесчисленными жесткими чешуйками, а дальше — в самой глухомани, росли черные, толстые, как столетние дубы, закрученные в спирали материнские побеги — удивительно твердые и, если верить слухам, почти разумные.

Еще в полете Сергей занялся изучением полученной документации. Она состояла из трех папок, первая из которых касалась Ксанфы, вторая — Леса, а третья, самая тощая, — Тахтаджяна. Очень скоро он убедился, что понять биологию Леса можно только во взаимосвязи с образом жизни и мировоззрением разумных существ, уже многие миллионы лет находившихся с ним в симбиозе. Поэтому Сергей вначале взялся за язык древесников. Большая часть его словаря была так или иначе связана с Лесом. Древесники не создали технологической цивилизации, да, очевидно, в ней и не нуждались. Лес поил, кормил и одевал их, давал приют, защищал от врагов и даже лечил. Была в этих взаимоотношениях еще какая-то весьма немаловажная, но трудно понятная для человека деталь, которую Сергей пока угадывал инстинктивно.

Сейчас, стоя под Лесом впервые в жизни, он уже знал, что крошечная, только что проклюнувшаяся веточка называется «вис» и ее нельзя ни срывать, ни трогать руками, что через пару недель, разбухнув на конце и немного удлинившись, она превратится в «сайл», и тогда каждый древесник, по какой-то причине покидающий родной Лес, должен взять ее с собой в качестве талисмана, что из коры воздушного корня «тарта» добывается пряжа, а сердцевина его съедобна, что смола «кафан», стекающая по зрелым стволам, помогает почти от любой болезни.

Что-то вечное, умиротворяющее и почти сказочное было в глухом шепоте Леса, в светло-оранжевых бесконечных дюнах, в глубоком блекло-фиолетовом небе с редкими звездочками вокруг неяркого солнца. Такое чувство Сергей уже испытывал однажды, тихим и ясным осенним днем, стоя совершенно один среди седых от мха мегалитов Стоунхенджа. Лес навевал покой и сладкую грусть, он словно связывал между собой прошлое и будущее, хотелось прилечь в его тени и задремать, но Сергей ни на минуту не забывал, что совсем недавно здесь погиб человек.

Ночь он провел в кабине вездехода. Ему снились зеленые леса Земли и полные влаги облака над ними. Еще ему снилась Вика.

Утром Сергей распаковал ящики со строительными материалами и занялся возведением станции. Одни автоматы штамповали металлоконструкции нужных профилей, другие готовили надувную крышу. Как только какой-нибудь из автоматов заканчивал свою работу, остальные тут же разбирали его, превращая в болты, гайки и опоры. Незадолго до полудня последний автомат склепал из самого себя переходный тамбур — и работа закончилась. Можно было со спокойным сердцем отправляться в Лес.

Тропинки, некогда прорубленные в подлеске, заросли так густо, что Сергею пришлось двинуть впереди себя рослого робота-андроида, вооруженного двумя дисковыми пилами. Налево и направо валились поверженные древесные стволы. Брызгал липкий, красный, как кровь, сок. Так они прошли метров пятьдесят, и макушка робота уже скрылась в густой чаще, когда по всему массиву Леса прошло движение, подобное сильному порыву ветра. Десятки гибких ветвей обвили андроида и безо всякого труда перевернули ногами вверх. Лишенный чувства самосохранения, робот и в этом положении продолжал размеренно и сноровисто рубить все, до чего только мог дотянуться, но держащие его щупальца скручивались все туже и туже. Что-то натужно хрустнуло, и металлическая голова, блеснув линзой телеобъектива, отлетела далеко в сторону. Свободная нога еще продолжала дергаться, словно раздражаемая электрическим током препарированная лягушачья мышца. Впустую визжали пилы.

Несколько минут Сергей стоял с тревожно колотившимся сердцем, ожидая нападения. Заросли вокруг сомкнулись, и лишь капли алого сока напоминали о том, что здесь только что прошел робот. Сергей осторожно двинулся назад.

Ветки слабо трепетали, мотались из стороны в сторону, словно гусиные шеи, и расступались одна за одной, давая дорогу. Деревья ощущали присутствие человека! Это было что-то новое.

Облепив электронными датчиками несколько приглянувшихся ему на опушке леса стволов и взяв образцы для анализа, Сергей без новых приключений вернулся на станцию.

Остаток дня он посвятил изучению материалов о Тахтаджяне. Начал с того, что несколько раз внимательно прочитал медицинское заключение о причинах смерти. Оказалось, цитолог погиб от нарушения герметичности скафандра еще до того, как разгул стихии достиг апогея. Все ушибы и переломы носили посмертный характер. Один из экспертов допускал даже, что Тахтаджян сам вырвал патрубок кислородного шланга из дыхательной маски. Зачем? Впрочем, в остальных предположениях можно было обнаружить не больше смысла и логики.

Полистав бумаги, Сергей нашел анкету. Сколько же ему было лет? Ага, сорок три. На фото самое обыкновенное, немного усталое лицо. Глубокие залысины, крупный рот, чуть-чуть асимметрично расположенные глаза. Сын Андрей учится во втором классе Ярцевской школы-интерната. Жена — Ирина Ковач — астрохимик… Где-то, кажется, Сергей уже слышал это имя. Что тут еще? Автобиография, медицинская карта, копии рапортов, приказы о поощрениях. Все. Никакой зацепки.

…Вика прибыла на пятый день под вечер. К станции ее доставил на вездеходе здоровенный чернокудрый детина, что несколько подпортило настроение Сергея, уже успевшего извлечь из контейнера с аргоном букет гвоздик. Брюнет вел себя так, будто совсем не собирался обратно, громко говорил и по каждому поводу отпускал дурацкие, по мнению Сергея, шуточки.

Воспользовавшись моментом, когда Вика оставила их наедине, Сергей спросил незваного гостя, входит ли в функции "водителя обязанность развлекать сотрудников научных станций или же это личная, не получившая пока одобрения у начальства, инициатива брюнета? Чернявый водитель высокомерно усмехнулся и, не вступая в пререкания, удалился, прихватив с собой самую пышную из гвоздик.

Пока Вика принимала с дороги душ, Сергей разогрел праздничный ужин и испек (вернее — сжег) яблочный пирог.

— Ну, как наши делишки? — спросила Вика, усаживаясь за стол. — Жуткие тайны Марса уже разгаданы?

— Нет еще. Пока собираю данные, — ответил Сергей излишне серьезно. Присутствие Вики почему-то всегда лишало его чувства юмора. — У Леса очень сложная биология. Это какое-то полурастение, полуживотное. И… он сильно изменился в последнее время.