Ираклий Вахтангишвили - Реальность фантастики №01-02 (65-66) 2009

На работе было не лучше. Люсенька обзавелась еще дюжиной удочек и теперь держала их как букет весенних тюльпанов. Лески убегали во все от-делы, а пойманные сплетни расположились кривой очередью возле радиа-тора, на котором уже росли их наиболее шустрые собратья.

За ночь кто-то расковырял небо в том месте, где вчера от него откололся синий черепок с частицей солнца, и теперь сквозь небесный гранит вовсю пробивались корни неизвестных Илюшечкину растений. Одно из них ока-залось и вовсе странным. Стебель растения раздваивался, с одной стороны переходя в крупный подсолнух с черными семечками, а с другой – в две партийно-красные гвоздики. Гвоздики свисали вниз головой и, нимало не смущаясь своим нелогичным соседством, с любопытством взирали на про-исходящее в библиотечном дворе.

Зав весь день ходил по коридорам, по-армейски грохая ни к селу, ни к го-роду надетыми сапогами, библиотекарши шептались по углам, а буфетчица тетя Зоя вдохновенно разбавляла компот водой из-под крана. Илюшечкин вздыхал, писал что-то на серых библиотечных бланках и досадовал на свое решение оставить эорлов дома.

Но вот казавшийся бесконечным рабочий день кончился, изрядно умень-шившееся солнце залило город обозленно-алым светом, а Илюшечкин уже со всех ног спешил домой. Невыносимо долго провозившись с не желающим поворачиваться ключом и едва не оставив на лестничной клетке портфель, Илюшечкин ступил в сырой, пахнущий сразу всеми запахами на свете воздух коммуналки. В коридоре, опустив босые ноги в таз с горячей водой, сидел со-сед, имени которого Илюшечкин не помнил. Возле соседа, сосредоточенно возя по полу распущенный с одного конца шарф, устроился Сашенька. Илю-шечкин глянул на мальчонку и в очередной раз поразился непутевости Са-шенькиной мамаши: несмотря на конец мая, на мальчишке были надеты теп-лые колготки и застегнутая на все пуговицы меховая курточка.

Вздохнув и пообещав себе поговорить с нерадивой девицей, Илюшеч-кин шагнул в свою комнату. От эорлов можно было ожидать чего угодно, но, к удивлению Илюшечкина, всё оказалось на своих местах – даже ключ от шкафа, в котором были заперты сахарные человечки, по-прежне-му лежал на столе. Хмыкнув и открыв шкаф, Илюшечкин заглянул внутрь. Выстроившиеся в идеально ровный ряд эорлы взирали на него со вселенским смирением, и Илюшечкин уже готов был поверить, что заме-ченный утром солнечный луч был не более, чем игрой воображения, ког-да крайний эорл вдруг сморщил нос, часто-часто заморгал, отчаянно пытаясь сдержаться, но потерпел поражение и оглушительно чихнул. Вздрогнула и перекосилась вешалка со стареньким серым плащом, оби- женно скрипнула дверца шкафа, а изо рта утирающего нос эорла высуну- лась тоненькая сияющая ниточка солнечного луча.

Утром Илюшечкина разбудил настойчивый стук в дверь. Илюшечкин отскреб от кровати свое не желающее подниматься тело, поправил съехав-шую на одно плечо полосатую пижаму и приоткрыл дверь. На пороге стоя-ла непутевая Сашенькина мамаша, из сбивчивых объяснений которой ста-ло понятно, что ей совершенно необходимо уехать куда-то на целый день, а взять с собой Сашеньку она ну просто никак не может, поэтому возиться с мальчишкой придется именно ему, Илюшечкину.

Уже через минуту Сашенька сидел на кровати, болтал ногами в зеленых колготках и развлекался тем, что откусывал попеременно то от одного бу-терброда с маслом, то от другого. Илюшечкин тем временем заваривал чай и с какой-то отрешенностью думал о том, что делать с Сашенькой дальше. От этого малоплодотворного процесса его оторвал восторженный Сашень-кин визг. Уронив один бутерброд на пол и рискуя подвергнуть такой же участи второй, Сашенька перегнулся вниз и с любопытством разглядывал темно-серый полиэтиленовый пакет, в котором Илюшечкин еще третьего дня принес домой купленный сахар. Пакет шевелился, с аппетитом чавкал и время от времени сыто вздыхал. Отставив в сторону заварной чайник и вернув Сашеньку в вертикальное положение, Илюшечкин подобрался к па-кету и осторожно заглянул внутрь. Там, подперев рукой толстую щеку, на горке сахара возлежал эорл. Он меланхолично отправлял в рот одну за дру-гой горсти сахара, беззастенчиво посматривал на Илюшечкина и всем ви-дом давал понять, что только из вежливости не прогоняет незваного гостя.

Но удивило Илюшечкина нечто совсем-совсем другое. Эорл рос – с каж-дой горстью становился всё больше и больше; увеличивался и без того уже немалый живот, ленивой волной стекал на грудь второй подбородок, утол-щались короткие, крепенькие ножки.

Илюшечкин чертыхнулся, чего, надо признать, с ним не случалось уже лет двадцать, вытащил эорла из пакета, сунул его в портфель, а подумав с минуту, вытряхнул туда и остальных, мирно спавших в картонной коробке сахарных человечков.

По дороге на работу эорлы шебуршились, недовольно бурчали и то и де-ло пытались втянуть сквозь прореху в боковине беспечно падающий на портфель солнечный луч. Илюшечкин раздражался, поминутно встряхи-вал портфель и тянул за собой жующего бублик Сашеньку.

Едва переступив порог и отмахнувшись от вопросов Люсеньки о том, кем ему приходится сей очаровательный ребенок, Илюшечкин поспешил в под-вал. Там, за одной из покосившихся деревянных дверей, хранилась всяческая не нашедшая применения библиотечная утварь. Несколько колченогих табуретов соседствовали с продырявленным глобусом, в углу пылился давно уже сломанный проектор, а на нем сохнущим бельем повисли старые выцветшие шторы. Водрузив портфель на один из табуретов, Илюшечкин без особых це-ремоний вытряхнул на пол всех эорлов, неодобрительно покачал головой и совсем уж собрался уходить, когда его внимание привлек оставленный в дальнем углу бюст Шекспира. На голову великого драматурга была бесцере-монно повешена половая тряпка, а по подбородку бегал шустрый маленький паучок. Илюшечкин покачал головой, отбросил в сторону тряпку, согнал па-учка и внимательно оглядел бюст: правый глаз гипсового Шекспира слезил-ся, непонятная гнойно-желтая муть комочками скапливалась у края глаза и мешала гордости английской литературы нормально смотреть на мир. Илю-шечкин достал из кармана клетчатый носовой платок, аккуратно прошелся по краю гипсового века и, довольный проделанной работой, вздохнул. Шекс-пир тоже вздохнул и благодарно улыбнулся Илюшечкину.

В этот момент свет в подвале моргнул и едва не померк. Илюшечкин обер-нулся. Взгромоздившись на табуретку, эорлы деловито тянули слабенький тонкий луч из болтавшейся на шнуре лампы. Илюшечкин рыкнул про себя что-то неразборчивое, обжигая пальцы, выкрутил лампочку, вышел за дверь и дважды повернул в замке большой насквозь проржавевший ключ.