Артур Кларк - Прелюдия к космосу

Они прошли пару метров от главного входа в палату общин до моста, и неожиданно Мэтьюз спросил:

– А вы-то сами, кстати, что обо всем этом думаете?

Дирк ответил уклончиво.

– Рассуждая логически, с вами нельзя не согласиться, – сказал он.- Но почему-то я не испытываю таких чувств, которые владеют вами. Быть может, это произойдет со мной позднее – я просто не знаю.

Он видел перед собой великий Лондон, пульсирующий жизнью и пронизанный духом коммерции, казалось, не имеющий возраста, вечный, как горы. Что бы ни принесло с собой будущее, все это никогда не исчезнет! И все же Мэтьюз прав, цивилизация не может остановиться. По набережной, вдоль которой они с Мэтьюзом сейчас прогуливаются, когда-то шли к реке на водопой мамонты. Хозяевами этой страны были они и обезьянолюди, но их эпоха тоже миновала: леса и болота отступили перед мощью машин.

Дирк понимал, что история только начинается. На далеких планетах, под неведомыми звездами, Время и Боги уже готовят место для будущих городов Человека.

Сэр Роберт Дервент, магистр философских наук, член Королевского общества содействия развитию естествознания, генеральный директор Межпланетного общества, был человеком с виду неприступным, чем-то напоминающим покойного Уинстона Черчилля. Сходству до некоторой степени мешало пристрастие сэра Роберта к курительным трубкам [15], которые по слухам, имели две разновидности – «обычные» и «экстреные». «Экстренные» всегда были заправлены, чтобы их можно было пустить в ход, когда являлись нежеланные посетители. Секретное «горючее» представляло собой окуреные серой чайные листья.

Сэр Роберт был такой яркой личностью, что его имя обросло многочисленными легендами. Львиную долю этих легенд создали его ассистенты, которые ради своего шефа готовы пойти в огонь, воду и в адское пламя, куда им зачастую и приходилось отправляться, поскольку лексикон генерального директора был вовсе не таким, какого следовало бы ожидать от бывшего королевского астронома. Он без всякого почтения относился к именам и капиталам, а некоторые из его высказываний в разговорах со знаменитыми, но не сверхинтеллигентными собеседниками стали поистине историческими. Однажды даже представителям королевского семейства пришлось спасаться от открытой им словесной пальбы. Однако, несмотря на все эти устрашающие внешние качества, сэр Роберт был человеком добрым и чувствительным. Многие об этом догадывались, но мало кому удалось лично в этом удостовериться.

В шестьдесят лет, будучи трижды дедушкой, сэр Роберт выглядел на сорок пять. Как тот политический деятель, с которым его часто сравнивали, он презирал элементарные правила заботы о здоровье и постоянно травил себя никотином. Однажды один репортер метко окрестил его Френсисом Дрейком от науки – одним из астрономических первооткрывателей второй Елизаветинской эпохи.

Ничего особенно елизаветинского в генеральном директоре, просматривавшем свежую почту в клубах табачного дыма, по большому счету, не было. С корреспонденцией он обходился с фантастической скоростью – пробежав глазами обратный адрес, раскладывал письма перед собой небольшими стопками. Какие-то конверты он сразу отправлял в корзину для бумаг, из которой его подчиненные затем аккуратно их выуживали и помещали в объемистую папку с элегантным названием «ДРЕБЕДЕНЬ». Под это определение попадал примерно один процент корреспонденции, поступавшей в Межпланетное общество.

Сэр Роберт как раз закончил разбор почты, когда дверь его кабинета открылась и вошел доктор Гроувз, советник пи вопросам психологии, с папкой отчетов. Сэр Роберт встретил его невеселым взглядом.

– Ну, ворон вы этакий, что там за суета вокруг нашего юного Хассела? Я полагал, что все под контролем

Гроувз положил папку на стол. Вид у него был встревоженный.

– Еще несколько недель назад я тоже так думал. До недавнего времени у парней все шло отлично, никто из них не проявлял признаков стресса. А потом мы заметили, что Вика что-то беспокоит, и наконец вчера мне удалось его разговорить.

– Дело в его жене, как я догадываюсь?

– Да. Все весьма неудачно. Вик и в обычных обстоятельствах сверхзаботливый отец, и Мод Хассел не знает, как он может повести себя по пути к Луне, когда родится мальчик.

Генеральный директор поднял брови.

– Вам известно, что родится именно мальчик?

– Обследование по системе Вайсмана -Мэзерса дает степень точности девяносто пять процентов. Вик хотел сына – на тот случай, если он не вернется.

– Понимаю. Как вы думаете, как отреагирует миссис Хассел, когда узнает? Конечно, пока еще точно неизвестно, будет ли Вик включен в состав экипажа.

– Думаю, она справится. Вик переживает гораздо сильнее. А как вы себя чувствовали в ожидании первенца?

Сэр Роберт усмехнулся.

– Разве теперь вспомнишь… Между прочим, я был в отъезде – в экспедиции, посвященной наблюдению за солнечным затмением. Я тогда чуть было не запорол коронограмму, так что Вика очень хорошо понимаю. Но на самом деле это полная чушь, и вы должны вбить ему это в голову. Скажите ему пусть поговорит с женой, а ее попросите, чтобы его успокоила. Могут ли возникнуть еще какие-то осложнения?

– На мой взгляд, нет. Но это всегда непредсказуемо.

– Да, это точно.

Взгляд генерального директора скользнул по небольшой рамочке, стоявшей на его письменном столе. В рамочке красовался его девиз. Доктор Гроувз помнил эти строки наизусть, хотя и не знал их автора:

Он решил, что когда-нибудь непременно спросит у сэра Роберта, откуда эти строки.

На высоте четыреста тридцать километров над Землей «Бета» совершала третий виток вокруг планеты. Рассекая атмосферу, она, словно крошечный спутник, совершала один оборот за девяносто минут. Если бы пилот вновь не включил двигатели, «Бета» осталась бы здесь, на границе космоса, навсегда.

Но «Бета» не была предназначена для полетов в открытом космосе, ее уделом было оставаться в верхних слоях атмосферы. Как рыбы, порой выбирающиеся на сушу, она лишь на время покинула родную стихию, и ее огромные крылья сейчас представляли собой бесполезные листы металла, немилосердно опаляемые жестоким солнцем. От этих крыльев мог быть какой-то толк лишь тогда, когда «Бета» опустится ниже, туда, где есть воздух.

На спине «Беты» была закреплено нечто вроде торпеды, которую с первого взгляда можно было принять за еще одну ракету. Но у этой ракеты не было ни иллюминаторов ни сопл и никаких приспособлений для посадки. Изящный металлический снаряд напоминал гигантскую бомбу ожидающую мгновения, когда ее сбросят. Это был первый из контейнеров с горючим для «Альфы», содержащий тонны жидкого метана, который перекачают в топливные баки космического корабля, когда тот будет готов к полету