ВАЛЕНТИН - Путешествие “ГЕОСА”

Вот не то вблизи, не то на горизонте затрепетали прозрачные тени. Они не были ни темными, ни светлыми, но глядеть на них долго было невозможно: начинало резать глаза даже сквозь фильтры шлема. Элма увидела, как из затрепетавшей реки воздуха возникло нечто. Оно катилось к ракете, как большая капля ртути, и ослепительно сверкало.

Рука Элмы судорожно стала нащупывать излучатель. Футляр был пуст — Нильс предусмотрительно забрал у нее оружие.

Существо, вернее нечто, так как существом это невообразимое порождение чужого мира назвать было невозможно, замерло перед астронавтами. У него не было глаз, но Элма чувствовала на себе его взгляд.

Нечто шевельнулось, и Элма услышала в шлемофоне звуки, похожие на звон. Звон то усиливался, то притихал, то повышался, то понижался. И нечто вздрагивало и светилось.

Элма подавила чувство страха и омерзения, стала на колени. Острым пальцем своей стальной перчатки начертила на песке схему атома углерода.

Нечто дернулось, начало расходиться лучами по песку, стало прозрачным, бесцветным и затем исчезло.

Элма тщетно искала его глазами. Космическая лингвистика не предполагала в отношениях между представителями различных миров ничего, кроме обоюдного желания понять друг друга. Земная жизнь была формой существования белкового вещества. И существо, по-видимому, поняло это.

Страшнее всего было то, что обитатели планеты были невидимы. Они могли проникать всюду, сливаться с цветом окружающих предметов.

Нильс растерянно смотрел в пустоту. Андрей хмурил лохматые брови и нервно кусал губы.

— По-моему, этот дурацкий тюк ровно ничего не понял, — буркнул Нильс.

— Почему же он тогда исчез? — спросила Элма.

— Черт его знает. Вероятно, испугался неизвестности.

— Перестаньте, — поморщился Андрей. Его лицо покрылось розовыми пятнами.

Элма смутилась, часто и растерянно заморгала глазами.

Нильс невнятно и зло что-то проворчал в ответ.

Когда Андрей и Нильс восстановили поврежденный амортизатор, Элма запустила двигатель вездехода. Завыла турбина, всасывая горячий воздух Терролакса, и машина понеслась вперед.

Элма остановила вездеход у края причудливого кристаллического леса. Астронавты вышли.

Свет голубой звезды дробился и ломался в граненых ветках, отшлифованных стволах, сверкающих изломах. Здесь жили и трепетали все краски, все оттенки. Лес был так ярок, что его непрерывное мерцание утомляло глаза.

Астронавты проверили по звезде направление на белую башню, и вездеход пошел сквозь кристаллические дебри.

— Какое ужасное царство мертвой красоты, — сказала Элма. — Ничего живого, и вдруг… Как странно. Скажите, Нильс, как, по-вашему, может эволюция привести к таким формам жизни?

— Организм должен обмениваться веществами и энергией с окружающей средой. А вы видите, какая здесь окружающая среда?

— Что же тогда? — сбоку взглянул на него Андрей.

— Значит, разумная жизнь возникает не в процессе эволюции, — обернулась к биологу Элма.

— Вздор! — возмущенно ответил Нильс.

— Раньше вы говорили, что разумная жизнь — вздор. По-моему, даже самые общие ваши определения жизни не охватывают всех ее проявлений.

— Перестаньте, Элма, — сказал Андрей. — Вы просто забываете, где находитесь…

Белая башня появилась внезапно. Она возвышалась над кристаллическим лесом, чудовищно огромная, странная и зловещая, без дверей и окон. Башня уходила в стальное небо, словно исполинская колонна, гладкая, прямоугольная. Верх ее заметно склонился в сторону. Казалось, башня вот-вот рассыплется. На верху башни на страшной высоте двигались сверкающие бесформенные существа, укладывали плоские белые блоки. Вся башня была сложена из таких блоков.

— Вавилон, черт побери, — хрипло проговорил Нильс. — Это же цивилизация.

— Да? А что бы вы сказали, если бы они эту башню строили начиная с крыши? — насмешливо спросил Андрей.

— Это невозможно.

— Тут все возможно. Разве то, что они делают, менее нелепо?

Вездеход развернулся у подножия башни, и космонавты увидели целые горы разбитых плит. Видимо, одна такая башня уже рухнула, и существа строили другую, точно такую же., Они поднимались вверх по составленным из блоков лестницам. Стройка чем-то немного напоминала разоренный муравейник. Чуть в стороне был вырыт котлован. В нем копошилась серая масса. Существа, похожие на наполненные какой-то жидкостью мешки, ползали, прыгали, громоздились. В котлован не проникали прямые лучи звезды, и шкура существ не светилась, а казалась серой. Вот из котлована выбрались два мешка. Они неуклюже тащили тяжелый блок. Скользили на осыпи, скатывались вниз и снова упорно карабкались вверх.

Андрей долго и внимательно смотрел в котлован, потом медленно проговорил:

— Они обтесывают камни украденными у нас предметами. Назначение металла им известно, но его здесь почему-то нет.

Серебристо-серые мешки не обращали никакого внимания на космонавтов. Они, не останавливаясь, не отдыхая, делали свое дело.

— Посмотрите! — показала Элма в завал белых разбитых блоков.

Там неподвижно лежал серый мешок. Астронавты направились к нему. Мешок лежал под стеной башни. Кругом валялись измельченные острые куски плит. Мешок, как видно, сорвался со стены и разбился насмерть.

Астронавты перенесли мешок в кабину вездехода, положили на пол перед пультом управления и закрыли люк.

— Не кончилось бы это плохо для нас, — сказала Элма.

— По-моему, его гибель не произвела на других никакого впечатления, — ответил Нильс, — осматривая вместе с Андреем мешок.

В ракете Нильс произвел вскрытие. Твердую, как сталь, шкуру пришлось резать ультразвуковым ножом. Внутри была студенистая масса. Нильс осмотрел срез этой массы в электронный микроскоп. Увидел целую систему молекулярных мембран, мельчайших протоков, весь сложнейший механизм клетки. Студенистая масса была связана паутиной прожилок. Нильс осмотрел эти прожилки и изумленно поднял глаза на ’ Андрея:

— Металл. Вы посмотрите, это же металл!

Прожилки вели в глубь мешка. В центре помещался цилиндр. От бесчисленных контактов его шли металлические нервы.

Астронавты переглянулись.

Внутри мешка была замкнутая биологическая система, изолированная от внешней среды сверхплотной шкурой.

— Значит, не жизнь, — сказала Элма.

— Ошибаетесь, это жизнь, — возразил Нильс. — Форма мешка — далеко не нелепость. Он течет по раскаленной почве, как плазма, он может существовать и при колоссально высоких температурах и при низких, вплоть до абсолютного нуля. Он может выдерживать мощное тяготение планет гигантов, может существовать в ядовитой атмосфере. Наконец, он может почти полностью отражать свет и становиться невидимым, если ему угрожает опасность. Энергии при движении он расходует ничтожно мало. Сверхмощный аккумулятор, что вмонтирован в цилиндр, очевидно, может питать этот мешок сотни лет.