Юрий Константинов - Лицо Аэны

— Дальше я пойду один, — сказал Олл.

Вместе со стражами он внес тело Уи в пещеру.

А на следующий день Роберт Уи вышел оттуда, щурясь от ослепившего его света. Он был цел и невредим, ни одного шрама не виднелось на загоревшем лице, ни одной царапины — на прозрачной броне шлема. Вслед за ним шагнул из тьмы Олл, и нотки торжества прорвались в его скрипучем голосе:

— Великий Магистр дарит людям планеты Уни свою милость, которой они могут воспользоваться, когда пожелают!

Десантники переглянулись…

Спустя несколько недель пилот Говард Барток доставил на Аэну первые контейнеры. Это был необычный, сверхделикатный груз.

Это были совершенно особые рейсы. Несколько отливающих металлическим блеском вытянутых контейнеров, с которыми предписывалось обращаться сверхосторожно, — сюда. И столько же жизнерадостных мужчин (реже — женщин) — обратно.

В темных недрах пещер Аэны люди выходили из герметичных контейнеров, словно бабочки из коконов. Бартока поражало, что его пассажиры ничему не удивляются — ни тому, что обрели жизнь заново, ни тому, что оказались вдруг на багрово-черной Аэне.

Покойники превращались на Аэне в деятельных политиков и бизнесменов. Чтобы когда-нибудь снова стать покойниками.

Водитель межпланетного катафалка Барток превращался на Аэне в пилота пассажирского корабля. Чтобы вскоре снова двинуть в космос свой катафалк. Барток никогда не пытался разорвать этот круг, за рейсы Уникум-Аэна неплохо платили. А поскольку Уникум не входил в Планетарный Союз, деньги там все еще были в цене.

— …Груз уложен, — доложил бесшумно подкативший робот. Барток пересчитал контейнеры — скорее по привычке, чем по необходимости, роботы никогда не ошибались.

— Ладно, — сказал он, — отправляйте их в чистилище.

Робот вряд ли понял значение слова «чистилище», но ответил запрограммированной на юмор реакцией — изобразил на пластиковом подобии лица улыбку.

Платформа растворилась в густых пещерных сумерках.

Барток взглянул, как вспыхивают изумрудным сиянием треугольники на груди стражей, и машинально поправил кобуру висящего на плече тяжелого излучателя.

Однажды он попытался проникнуть в святая святых Аэны. Это произошло случайно в один из первых рейсов.

…Аэняне, как и теперь, быстро унесли контейнеры, а Барток, чтобы как-то скоротать время ожидания, решил полетать над горами. Он поднял капсулу вверх. Стража, надвинув на самые глаза свои козырьки-клювы, наблюдала, как она описывает круги над пещерой.

Потом Барток повел аппарат вдоль вытянутой скалистой гряды. Однообразный, угрюмый ландшафт Аэны быстро наскучил пилоту, и он хотел было возвращаться, но тут его взгляд зацепился за какие-то круглые пятна в скалах. Посадить капсулу было негде, кругом торчали острые каменные зубцы, и Барток оставил ее висеть неподвижно над поверхностью. Он осторожно ступил на камни, приблизился к пятнам. Это были широкие, около метра диаметром, углубления, забранные мелкоячеистой, сплетенной из неизвестных Бартоку растений сетью. Решившись, Барток сорвал сеть и даже сквозь плотную ткань скафандра ощутил сильный напор газа, ударившего из глубины.

«Вентиляционный штрек, — подумал Барток. — Они вывели его наружу в таком месте, куда не забраться ни одному аэнянину, и потому не выставили охраны». Штрек казался пологим и достаточно широким. Поколебавшись, Барток рискнул. Широко расставляя ноги, он начал медленно опускаться во тьму. Через некоторое время тоннель стал еще более пологим, и пилот уже мог, сильно нагнувшись, ступать вперед. Вдали забрезжил неясный, янтарно мерцающий свет. Барток зашагал быстрее. Своды штрека расширялись, и, выпрямившись, пилот увидел, что свет исходит от бледных язычков пламени, пробивающегося сквозь какую-то щель на своде. Оно срывалось и летело вниз вытянутыми пылающими каплями. Светящиеся лужицы растекались под ногами. В неясном, дрожащем свете Барток различил, что находится в просторной пещере, неровные стены которой покрыты угловатыми, странными знаками. И находится не один. Сгорбленная фигура, шаркая жесткими подошвами сандалий, надвигалась прямо на Бартока. Затаив дыхание, он едва успел уклониться. Аэнянин, чуть не задев его плечом, прошел мимо. Там, где сверху падали огненные капли, он остановился, подставил темную ладонь, поднес пламя к губам. Дрожащий свет упал на лицо незнакомца и, вглядевшись, Барток понял, почему аэнянин не заметил его — он был слеп.

Язычок прозрачного огня вдруг лизнул прозрачный шлем пилота, и Барток не удержался от испуганного восклицания. Аэнянин вздрогнул и повернулся на звук, тонкие и острые, похожие на удлиненные птичьи когти пальцы потянулись к пилоту.

— Кто ты? — громко отдалось у того в ушах, хотя Барток готов был поклясться, что аэнянин не разжимал рта.

Ответить Барток не успел. До него донесся топот десятков ног, пещера внезапно озарилась резанувшим его глаза светом, и последнее, что видел пилот, был ослепительно сиявший треугольник на груди подбегавшего стража.

…Когда Барток очнулся, то увидел глаза — упрятанные в узкие щели, холодные, равнодушные глаза склонившихся над ним инопланетян. Холодок неизведанного прежде, почти животного страха подступил к горлу Бартока. Впервые с пронзительной ясностью Барток осознал, что эти существа, которых он, в сущности, не воспринимал всерьез, которые значили для него не больше, чем эльфы из древней сказки (эльфы умели творить чудеса, но их легко было раздавить мизинцем), — могут лишить его жизни.

Глядя на него, инопланетяне неслышно о чем-то переговаривались. Потом один из них поднял руку — и ударивший в лицо Бартока свет вновь вышиб из него сознание.

Вторично он пришел в себя неподалеку от того места, где начал столь неудачное путешествие. Барток был прислонен спиной к камню, рядом, чуть покачиваясь, висела капсула. Неподвижная фигура Олла маячила поодаль.

— Чужеземец нарушил запрет, — проскрежетал посредник, не глядя на Бартока. — Но Великий Магистр не гневается на него — чужеземец просто любопытен. Мы надеемся, он понимает: каждый имеет право на тайну.

Барток медленно встал и забрался в капсулу. Попыток узнать, что происходит в пещерах Аэны, он с тех пор не предпринимал.

Всюду, куда бы ни направлялся и что бы ни делал, покинув корабль, Лидин, его сопровождал неотступной молчаливой тенью посредник. Вначале пилот лишь шутил по этому поводу. Через несколько недель настойчивое внимание Олла стало его раздражать; спустя еще некоторое время Лидин недвусмысленно дал ему понять, что некоторые прогулки по Аэне предпочел бы совершать в одиночестве.

Рассыпавшись в извинениях, Олл начал твердить о неразумных аэнянах, которые по скудомыслию своему могут обидеть чужеземца, об опасностях, подстерегающих того близ болот и в долинах.