Андрей Курков - Судьба попугая (География одиночного выстрела - 2)

- Как поднимаете? - перебил ее удивленный Добрынин. - Сами, что ли?

- Иногда сами, иногда просим из другого цеха помочь. - Женщина пожала плечами. - Нас же здесь больше двадцати... И вот когда штанга вошла в пазы можно включать электрический мотор, и он будет медленно разматывать резину, вот посмотрите.

Они подошли ближе. Добрынин даже наклонился и только тогда увидел действительно медленно вращающийся серый рулон огромного размера.

- И вот резина, разматываясь, подтягивается сюда, к разделочному столу. Йто, конечно, не техническое название, это мы так говорим. И вот когда край резины дошел до края стола, - Даша, Даша, подойди сюда, - вот эта Даша резаком отрезает кусок, и теперь этот кусок называется заготовкой.

Из-за талькового тумана Добрынин не мог рассмотреть Дашу, тем более что кроме респиратора на ней были еще очки.

Он обратил внимание на механический резак, один конец лезвия которого был намертво прикреплен к углу этого стола.

- Ну вот, - продолжала дежурная по цеху. - Заготовка подается на пресс-резак... давайте я вам покажу! Даша, дай заготовку!

Даша, словно привидение, вынырнула из тумана, подав дежурной довольно большой прямоугольник резины. Дежурная уложила резину на такого же размера поверхность с бортиками по краям.

- Видите, как плотно легла? - хвастливо спросила женщина.

Добрынин кивнул.

- А теперь надо нажать вот эту кнопку, - ее рука ушла в белый туман, и Добрынин не смог проследить и уж тем более заметить эту кнопку.

Раздался гул, и на поверхность откуда-то сверху упало что-то огромное и тяжелое. Добрынин отшатнулся. Дежурная хихикнула.

- Это пресс-резак, - с улыбкой сказала она. - Сейчас он поднимется, и я вам расскажу дальше.

Пресс-резак действительно тут же стал медленно подниматься и ушел куда-то вверх.

- Теперь вместо одного куска резины у нас восемь двойных форм, и здесь уже больше работы. Девочки, эй!

Добрынин заметил, как возникла в этот момент суета. Несколько женщин в респираторах подбежали к пресс-резаку, каждая взяла по готовой форме, и они снова исчезли из виду в тальковом тумане, но доносились из этого тумана различные трудовые звуки и просто слова разговоров.

Во рту Добрынина вкус резины стал настолько резким, что он не выдержал и сплюнул под ноги на деревянный пол.

Женщина понимающе посмотрела на него.

- Я сейчас на минутку вентилятор включу, - сказала она и отошла.

В цеху все задрожало, загудело, и Добрынин испуганно глянул по сторонам, надеясь увидеть Софронтова, но кадровика не было видно, как, впрочем, и самого цеха из-за этого тумана видно не было. Но тут народный контролер ощутил рядом сильное движение воздуха, словно ветер ворвался в помещение. Туман стал рваться, крошиться и в конце концов ушел.

Добрынин видел, как дежурная отошла от рубильника, висевшего на стене рядом с дверью в цех. Теперь видимость была полнейшая.

Контролер оглянулся на разматыватель, потом, задрав голову, осмотрел пресс-резак и принялся рассматривать работниц.

Работницы тем временем стояли словно в очереди, каждая держала в руках одну двойную форму. Выстроились они перед небольшого размера станком.

- Пойдемте, товарищ контролер, - повела Добрынина женщина к этой трудовой очереди. - Это пресс-штамп. Сюда кладется вырезанная форма. Глаша, ты положила, да?

- Да, - тоненьким голосом, оттянув респиратор, ответила Глаша.

- И вот теперь нажимаем вот эту красную кнопку, -- она нажала, и сверху рухнул пресс небольшого размера и тут же пополз обратно вверх.

Дежурная аккуратно палочками взяла двойную форму, и в этот момент Добрынин увидел, что перед ним был уже не просто кусок резины непонятной формы, а перед ним был красноармеец в зеленой шинели и буденовке, с розовым лицом и синими глазами, сжимавший в руке коричневую винтовку.

- И вот теперь последняя фаза, - дежурная с плоским резиновым красноармейцем в руках направилась к длинному узкому столу в конец цеха.

Добрынин заспешил следом.

На этом столе лежали припорошенные тальком листы фанеры. Рядом с каждым листом аккуратно лежали клизмы, ножницы и ножи с короткими острыми лезвиями и круглыми деревянными ручками.

Дежурная опустила резинового красноармейца на фанеру, взяла в руки клизму, отошла к ведру, стоявшему на керогазе.

- Здесь у нас резиновый клей, - объяснила она Добрынину, оглянувшись.

Вернулась к столу, перебрасывая клизму из одной руки в другую - видно, была клизма очень горячей. Надела толстые рукавицы и, уже спокойно взяв клизму, стала проводить ею "резиновую" линию по краям фигуры. Закончив, повернулась к Добрынину.

- Ну вот, после этого клей подсыхает минут пять, и потом мы производим дополнительную вдувку талька.

Добрынин отвлекся от производственного процесса, хотя все увиденное было ему чрезвычайно интересно и внушало огромную уверенность в будущем и гордость. Задумался он теперь о проколотых глазах и понял, что проколоть их можно было только после того, как фигура вышла из пресс-штампа, то есть после того, как на резине появлялись глаза. А это значило, что искать надо было именно среди тех работниц, которые работают на этом станке или же проклеивают фигуры на длинном столе.

- Товарищ контролер, - прозвучал рядом приятный голос дежурной по цеху. Посмотрите! Добрынин обернулся.

Женщина держала в руках уже проклеенного красноармейца.

- Вот здесь, - она показала на кончик ружейного дула, - остается отверстие для надувания. Пробочки делают в другом цеху, они здесь в коробке. И вот, когда клей просох, мы берем готовое изделие, подставляем его отверстием к этому дышлу...

Дежурная нанизала фигуру на тоненькую трубочку, прикрученную плашмя к краю стола. Потом нажала ногой на педаль под столом, и красноармеец мгновенно взбух, надувшись.

Добрынин от неожиданности сделал шаг назад.

- Там, под столом, - говорила женщина, - дозатор талька, смеситель и углерод под давлением. И теперь изделие готово.

Уже на выходе из цеха Добрынин остановился на секунду, пристально осмотрел занятых работой женщин и, кивнув сам себе в ответ на какую-то мысль, вышел.

Этим же вечером, когда рабочие ушли, Добрынин и Софронтов решили внимательно осмотреть цех. В цеху было довольно чисто, и воздух был прозрачным, что удивило Добрынина.

Внимательно осмотрев все углы и поверхности цеха, Добрынин и Софронтов тем не менее ничего подозрительного не нашли.

Вернулись в отдел кадров. Заварили чаю и задумались.

- Во всяком случае, ты прав в том, что те, кто работают на разматывателе и пресс-резаке, прокалывать не могли, - сказал кадровик. - Давай их сразу вычеркнем из списка.

И, вытащив список из стола, Софронтов пробежал глазами фамилии и, взяв карандаш, стал вычеркивать, называя фамилии, с которых было снято подозрение: