Кэтрин Куртц - Скорбь Гвиннеда

- Ваше высочество, нет!

- Я знаю, что делаю, ваша милость! - выкрикнул Джаван, приподнимаясь в стременах. - Это так просто, так изящно... Я все расскажу вам потом!

Побагровевший, Хьюберт устремился за ним.

- Джаван, это безумие! Вы не знаете, что он может с вами сотворить. Я приказываю вам немедленно вернуться!

- Скажите этим людям оставаться на месте! - крикнул Джаван, указывая на стражников, готовых кинуться за ним вдогонку. - Если кто посмеет коснуться особы королевской крови, он будет повешен!

Это касается лишь меня и архиепископа.

Ошарашенные стражники подали назад. Хьюберт, однако, не унимался.

- Как вы смеете ослушаться меня, вашего духовного наставника?! О чем вы думаете - если, вообще, думаете?

- Я думаю, что мне пошел четырнадцатый год, ваша милость, я почти мужчина, - отозвался Джаван спокойно. - Я думаю, что я принц крови, и мой пример способен вдохновить множество людей, куда лучше, чем любые указы. Я думаю, что если я поддержу сейчас этого человека, там, внизу, то многие решаться пойти по моим стопам, кто иначе никогда бы на это не осмелился, и это может предотвратить кровопролитие. И как человек, чей отец был священником, и кто и сам подумывает ступить на этот путь, я думаю, что это служение, которое я могу исполнить прямо сейчас, задолго до того, как действительно принять сан.., служение, возможно, угодное Богу.

- И что же вы намерены делать? - спросил Хьюберт уже не так гневно, после недолгих размышлений.

- О, но ведь весь мой род был запятнан общением с Дерини, - отозвался принц, стараясь не расхохотаться при этих словах. - Вы ведь согласитесь с этим.

И если член королевской семьи подвергнется очищению, то кто последует за ним? И люди, и Дерини!

Не давая Хьюберту времени для раздумий, он развернул лошадь и двинулся вниз по склону, не обращая внимание на крики архиепископа и лишь гадая про себя, уж не зашел ли он слишком далеко.

Толпа расступилась при его появлении, осознав наконец, кто перед ними. Реван продолжал крещения, пока принц спорил с архиепископом, но обряд прервался, когда лошадь Джавана зашла по бабки в воду, и принц натянул поводья. Джаван медленным жестом откинул с головы капюшон, дабы все могли как следует разглядеть его, и молча уставился на пророка. Впервые за все время они с Реваном встретились лицом к лицу.

- Вы принесли странную весть, брат Реван, - произнес он негромко, и толпа вокруг затихла, чтобы не упустить ни слова. Ему показалось, Хьюберт со свитой тоже начали спускаться с холма, но не посмел оглянуться на них. - Я хотел бы знать, относится ли она также к сильным мира сего, или только к простецам? - Он обвел рукой людей, собравшихся на берегу.

Реван тем временем, вместе с Сильвеном и братом Иоахимом, выбрался на мелководье.

- Принц Джаван Халдейн, - приветствовал его Реван с легким поклоном, приложив к груди правую руку. - Да, сударь, моя благая весть предназначена для всех, кто полон искреннего раскаяния в былых грехах и готов принять от Господа очищение.

Джаван заставил жеребца попятиться, так что тот наконец вышел из воды; краем глаза он отметил, что архиепископ со свитой застыл на месте и, похоже, больше не намерен помешать ему.

- Боюсь, здесь понадобится весьма основательное очищение. - Он вновь обернулся к Ревану. - Дерини жили бок о бок с нашей семьей долгие, долгие годы. Может ли Господь смыть эту грязь?

- Да разве есть что-то такое, чего Господь не может, ваше высочество? В Писании сказано, что все на свете в Его власти. И Он принимает с радостью всех Своих овец.

Джаван изобразил горестную усмешку.

- Боюсь, я очень черная овца, брат Реван. И заводь эта не настолько глубока, чтобы очистить меня от скверны.

- Не совсем так, ваше высочество, - возразил Реван, - ибо действенность очищения зависит не от глубины воды, а от того, кто совершает сие таинство.

- То есть от вас, брат Реван?

Тот с улыбкой опустился на колени и покачал головой.

- Не от меня, мой принц, но от Господа Сил, да будет Он славен во веки веков. - И он возвел очи горе и молитвенно вскинул руки к небесам.

- Господи, внемли слуге Твоему и помоги привести этого принца к обещанному Тобою очищению. Даруй его сердцу раскаяние, а душе - принятие Твоего чудесного дара. Даруй ему отвагу избавиться от зла, его одолевающего...

Реван продолжал молиться, и принц поддался магии его слов, невольно стыдясь собственного лицемерия, но одновременно сознавая, насколько это необходимо. Через несколько мгновений он опустил голову и обреченно поник плечами. И хотя чтобы вызвать на глазах слезы, ему пришлось вспомнить обо всех друзьях, которых он потерял за последние месяцы, собравшимся это показалось лишним свидетельством его искренности и раскаяния.

- ..и нет во мне принуждения, но Господь сделает это за меня...

Через какое-то время, убаюканный молитвами Ревана, принц позволил себе издать сдавленный стон, а затем медленно перекинул ногу через седло и спешился. Неуверенными пальцами он принялся расшнуровывать сапоги, и множество рук тут же бросились ему на помощь; кто-то также заботливо избавил его от плаща и пояса. Джаван, прихрамывая, двинулся в воду.

- Да восславлено будь имя Господне, ибо Он ведет слугу Своего к благословению, - промолвил Реван, вновь переходя от молитв к проповеди и поднимаясь навстречу Джавану. - Да хранит вас Господь в этот час покаяния. Пусть протянет Он вам Свою руку и приведет к очищению.

Он подал руку Джавану, когда тот приблизился, и принц поразился силе, лучившейся в бесхитростных глазах пророка. Реван повлек его за собой, словно мотылька на огонь, и принц мог лишь поразиться, как удалось Тавису и остальным добиться такого воздействия.

- Благословенны будь ноги, что привели вас сюда, - произнес Реван и остановился подождать принца там, где вода доходила ему до пояса. Когда тот приблизился, Реван обнял его за плечи. Слезы струились по щекам у обоих. Правую руку он поднял в жесте благословения над головой Джавана.

- О, Дух Святой, снизойди на слугу Твоего, Джавана Халдейна, и очисти его от скверны. - С этими словами он положил ладонь ему на лоб и заставил погрузиться под воду. Головокружение охватило принца, а магическими чувствами он мог ощутить лишь некий дрожащий прохладный барьер.., у Дерини это была бы обычная защита, но что это может быть у Ревана, он не знал.

Тут же он ощутил мысленную поддержку со стороны и уверения, что все идет хорошо. Ему также показалось, он уловил и то, о чем говорил Рэмси полное умиротворение, желание отдаться на волю сверкающих радуг, мелькавших под сомкнутыми веками.., и даже сознание того, что все это нарочно устроено так Тависом и Сильвеном, не делало это состояние менее чудесным. Кажется, Реван еще продолжал вещать, но он не слышал больше слов, и ему не было до них никакого дела.