Юрий Кувалдин - Ворона

- Согласен, - сказал Алексей. - Еще бы на Северном полюсе Москву заложили! Несчастная страна! Но с великим будущим!

- Вы верите в будущее России? - спросила Ильинская.

- Без всякого сомнения, - сказал Алексей.

- И я верю! - твердо сказал Александр Сергеевич.

- Придется и мне поверить, - сказала Ильинская. - Пойдемте играть в лото.

Уходят.

Прошла неделя.

На сцену въехал "мерседес".

Абдуллаев и Миша вышли из машины. Абдуллаев сказал:

- Я не ожидал, что они все разом нахлынут за дивидендами. Еще чего придумали, платить им! Перебьются!

- Что делать? - спросил Миша. - Их же сотни тысяч!

Абдуллаев некоторое время смотрел в зал, затем сказал:

- Буду думать.

Миша развел руки в стороны.

Свет погас, а когда зажегся - на террасе сидели за столом Ильинская, Маша, Александр Сергеевич и Алексей.

- Сорок один, - сказал Алексей.

- Какой сегодня грустный день, - сказала Ильинская. - Пасмурно.

- Тридцать семь, - сказал Алексей.

- У меня "квартира", - сказал Александр Сергеевич. - Русское лето сплошное мучение. Нет твердой перспективы хорошести погоды. Прямо-таки издевка какая-то над населением!

- Одна страсть угасает, на смену приходит другая, - сказала Ильинская, время от времени поглядывая на дверь.

Вошел Миша. Вид у него был печальный. Миша сел к столу, сказал:

- Мне кажется, Абдуллаев собирается сматываться.

Все застыли на пятнадцать секунд.

Актеры в этом месте хорошо продержали паузу.

Тишину нарушил Александр Сергеевич:

- Как говорил Гоголь, философия торжествует над печалями прошлого и будущего, но печаль настоящего торжествует над философией.

- Что же произошло? - спросила Маша.

- Ничего особенного, - сказал Миша. - Просто валом повалили акционеры, а денег на дивиденды у Абдуллаева нет, или он просто не хочет с ними расставаться.

- Но он же богат! - вскричала Маша.

- Чем богаче человек, тем он жаднее, - философски заметил Алексей. - В погоне за пустяками мы упустили существенное: не поинтересовались у Абдуллаева, каковы его намерения.

Маша встала из-за стола и нервно заходила по террасе.

- Я его сейчас приведу, - сказала она наконец.

Уходит.

- Вот вам и фокус! - сказал Алексей, тоже поднялся и захромал за балалайкой, потом запел:

Над страной весенний ветер веет. С каждым днем все радостнее жить. И никто на свете не умеет Лучше нас смеяться и любить. Но сурово брови мы насупим, Если враг захочет нас сломать, Как невесту, Родину мы любим, Бережем, как ласковую мать.

Абдуллаев появился как ни в чем не бывало под конвоем Маши.

- Очаровательные мои, в чем дело? Что за волнения, прелестные мои? Маша говорит, что я куда-то собираюсь исчезать. Это просто домыслы. Да, в данный момент я не могу выплатить дивиденды. Но я расплачусь акциями. Этих акций у меня на век хватит. Так что нет никаких оснований для волнений. Что касается исчезновения, то я действительно собираюсь в командировку в Аргентину. Но Миша прекрасно об этом знает. Почему я еду один? Да потому что я так хочу. Я захотел из ничего создать инвестиционный свой фонд. И что же? Создал! Я же не упрекаю вас, мои замечательные, что никто из вас ничего подобного не создал!

- Значит, вы все-таки уезжаете? - спросила Ильинская.

- Уезжаю. В командировку. На три недели.

- И в такое время ты можешь уехать? - вскричала Маша.

- В какое время?

- Когда по радио уже кричат, что Абдуллаев проходимец! - с чувством сказала Маша.

- Это могут говорить невежественные люди, - сказал Абдуллаев и улыбнулся. - Очаровательные мои, нет никаких оснований для подозрений. А чтобы вы поверили мне окончательно, я выплачу до командировки всем вам по тысяче долларов.

- Неплохо! - сказал Алексей.

- Дешево же вы нас оцениваете! - твердо сказал Александр Сергеевич.

Абдуллаев, ничего не ответив, развернулся и ушел.

После некоторого молчания Ильинская сказала:

- Говорил что-то, а что, я так и не поняла. Почему ему приспичило ехать в эту Аргентину? Он нам не ответил. Умные люди в двух-трех словах умеют выразить свою мысль, а глупцы могут говорить часами и ничего не сказать! Он, мне кажется, неумен!

- Ну, это вы уж слишком, - сказал Миша. - Чего-чего, а ума у него навалом. Только ум у него другой, не наш. Он думает, что может обойтись без нас. В этом он сильно ошибается. Но если мы подумаем, что мы обойдемся без него, то ошибаемся вдвойне.

- Я его не пущу! - крикнула Маша и убежала к себе.

- Абдуллаев сразу же стал мне малоинтересен, - сказал Александр Сергеевич. - Он похож на песенку "Листья желтые", которая быстро вышла из моды.

- Ладно, это все так, - начал Алексей. - Но что нам делать? Представьте себе - он исчезает. Придут органы, опишут дом и нам соучастие припишут!

- Точно! - согласилась Ильинская.

- Скажут, что мы - мафиози! - определеннее сформулировал Миша.

- Коррупционеры! - заострил Александр Сергеевич.

- А то и пойдем на скамью подсудимых, как одна банда! - испуганно произнесла Ильинская.

Все погрузились в глубокую задумчивость, как это случается с каждым, даже самым легкомысленным человеком, в минуту непредвиденного происшествия. Хотя происшествие предвидеть нельзя. Оно грядет всегда без предвидения.

Появился Абдуллаев с желтым дорогим чемоданом, следом Маша с черной сумкой под мышкой.

- Он берет меня с собой, - сказала Маша.

- Я этого не говорил, очаровательная моя! - изумился Абдуллаев.

Маша подошла к столу и стала копаться в своей сумке.

- Что-то вы поспешно собрались! - сказал с волнением Александр Сергеевич.

- Навещу семью, очаровательные мои! - сказал Абдуллаев.

- Поздно! - воскликнула Маша, направляя на Абдуллаева пистолет.

Раздался выстрел, затем второй, пятый.

Белый костюм Абдуллаева покрылся красными пятнами. Абдуллаев качнулся и упал.

- За что, очаровательные мои? - простонал он и затих.

Тихо заиграла музыка: виолончель со скрипкой.

Ильинская направилась к рампе. Свет погас, лишь прожектор осветил лицо Ильинской.

- Все пройдет, все успокоится... Вспомним тех, которые жили сто, двести лет до нас, которые пробивали для нас дорогу. Вспомним их с благодарностью, помянем их добрым словом... Придут новые поколения и будут жить и работать, работать. Но все мы, как ни крути, сольемся в едином потоке и с теми, кто был до нас, и с теми, кто будет после нас. Мы сольемся в едином благородном порыве - добром, честном, красивом. Мы услышим ангелов и увидим небо в алмазах.

Занавес медленно закрывается.