Неизвестен Автор - Дом

Раздался глухой треск, и карета, лишившаяся колеса, рывком завалилась на бок. Дверца распахнулась, и Жаннет, не успев ни за что зацепиться, вывалилась на дорогу. Обезумевшие лошади тащили опрокинувшийся экипаж дальше.

Когда Жаннет пришла в себя после падения, она увидела волков, обступивших ее полукругом. Вожак втянул носом воздух и обнажил клыки, тускло блеснувшие в свете звезд. Жаннет почувствовала, как волосы шевелятся у нее на голове; парализованная ужасом, она не могла сопротивляться, не могла кричать - она лишь смотрела на медленно приближавшегося зверя...

- Мне очень жаль, мосье Дюбуа, - говорил инспектор Леблан, - но вам придется принять участие в опознании. Тело сильно обезображено...

- Да, - сказал Дюбуа, отрешенно глядя перед собой, - да, конечно. Немного помолчав, он спросил: - А что, Леруа уцелел?

- Вряд ли это можно назвать так, - ответил инспектор. - Его нашли возле обломков кареты. Хищники его не тронули, но пережитое пагубно отразилось на нем... Он сидел, совершенно седой, тупо уставясь в одну точку; в таком состоянии он пребывает и теперь. Бедняга лишился рассудка.

- Кажется, все это не очень согласуется с вашей гипотезой о мстителе, - угрюмо заметил Дюбуа. - Не будете же вы утверждать, что это были дрессированные волки?

- Да, это звучало бы нелепо... Волки вообще не поддаются дрессировке. Хотя, с другой стороны, существуют породы собак, очень похожие на волков. Да и нападение стаи на экипаж в это время года настолько необычно... И вели они себя скорее по-собачьи: загрызли жертву, но не сожрали ее. К тому же, колесо: почему оно вдруг отвалилось? Возможно, случайность... а возможно, ось была подпилена. Осмотр не позволяет сказать однозначно.

- Значит, вы не отказываетесь от вашей идеи? - удивился Дюбуа.

- Не знаю, мосье Дюбуа; просто не знаю. Если это преступление, то дьявольски, просто невероятно хитрое и сложное; если же нет, то это невероятная цепь совпадений. Приходится выбирать между двумя невероятностями. Ну, вы готовы? Доктор ждет нас.

Когда с тяжелыми формальностями было покончено, Клавье выразил желание поговорить с Дюбуа. Тот отрешенно кивнул.

Некоторое время оба молчали.

- Она была очень дорога вам? - нарушил, наконец, тишину доктор.

- Да... наверное, да, - ответил предприниматель, - хотя раньше я никогда не думал об этом.

- Теперь вы уедете?

- Нет! - скрипнул зубами Дюбуа. - Именно теперь я ни за что не уеду! Никому на свете не удастся выгнать меня из моего дома!

- Извините меня, мосье, но это приобретает характер навязчивой идеи. Разумеется, то, что вам пришлось пережить...

- Увольте меня, доктор, от этой чепухи! Я рассуждаю так же трезво, как всегда. На моей стороне законы вероятности. Совпадения не могут продолжаться вечно - значит, мне не грозит опасность; или вы, подобно инспектору, видите во всем этом злой умысел?

- Леблан по-прежнему считает, что мы имеем дело с заурядным преступником?

- Не с заурядным; впрочем, он ни в чем не уверен. Он допускает, что в последней трагедии в роли убийц выступили собаки.

- Насколько я могу судить, это были волки.

- А почему... почему они ее не съели?

- Ну, тут возможно очень простое объяснение. У волков чувствительное обоняние; запах духов мог отбить им аппетит. Извините меня за такие подробности...

- Напротив, вы меня успокоили. Теперь я точно знаю, что мы имеем дело только с совпадениями.

- Видите ли, мосье Дюбуа... как раз об этом я хотел с вами поговорить. Как и Леблан, я не верю в слишком большое количество совпадений... но в данном случае я сомневаюсь, что все это мог устроить обычный человек.

- Тогда кто же? - усмехнулся Дюбуа. - Разгневанный призрак графа же Монтре?

- Вы напрасно так несерьезно к этому относитесь.

- Доктор?! - Дюбуа в удивлении уставился на собеседника. - Не хотите же вы сказать, что верите в подобную чушь?! Вы, человек науки!

- Да, разумеется, мы живем в девятнадцатом веке, когда кажется, что в храме науки осталось уложить лишь несколько кирпичей... Но это поверхностный взгляд. Боюсь, что выстроенное нами здание - всего лишь вход в будущий храм. В сущности, мы еще почти ничего не знаем о фундаментальных вещах: о жизни, о смерти. Принято считать, что человек - это машина: сердце - мотор, желудок - топка, руки и ноги - рычаги, и так далее. Но тогда почему мы не можем собрать эту машину из отдельных деталей? Почему, раз остановившись, она не может быть запущена заново, хотя бы причина остановки и была устранена?

- Очевидно, детали без работы мгновенно портятся, только и всего, раздраженно ответил Дюбуа.

- Но почему это происходит? Отчего сложные и многообразные химические процессы жизни быстро и необратимо сменяются химическими процессами разложения? Отчего повреждение мозга обращает в косную гниющую протоплазму абсолютно здоровый организм? Сердце ведь обладает собственной нервной системой; оно не нуждается в командах мозга. Теоретически тело могло бы жить без головы, как живет оно без ноги или руки, однако этого не происходит.

- Убежден, что наука отыщет ответы на эти вопросы.

- Я тоже убежден в этом; но откуда мы знаем, каковы будут эти ответы? Почему не допустить, что существует некая субстанция, назовем ее душой или разумом, которая связана с телом, но способна покинуть его? А если эта субстанция взаимодействует с собственным телом, то она может взаимодействовать и с другими объектами материального мира.

- Право, доктор, вы меня разочаровали. Вы думаете, что достаточно вместо "привидение" сказать "субстанция", и средневековые бредни обратятся в научную гипотезу? Нет, доктор. В своей жизни я не сталкивался ни с чем, что нельзя было бы объяснить рационально, и не встречал достойных внимания упоминаний о чем-нибудь подобном.

- Шесть смертей подряд, мосье.

- Каждая из которых имеет разумное объяснение! В конце концов, что вы от меня хотите? Чтобы я уехал? Жаннет пыталась уехать, это ее и погубило. Может, мне следует принести церковное покаяние? Окропить дом святой водой и надеть на шею венок из чеснока? Нет уж, я сделал кое-что получше. Я сменил замки и запер двери, и у меня под рукой оружие. Если за всем этим действительно кто-то стоит, я с большим удовольствием всажу пулю в этого ублюдка.

- Как знаете, мосье, как знаете; и все же я убежден, что здесь вам грозит опасность.

- Вздор, завтра прибывают новые слуги, и все пойдет, как надо.

- На вашем месте я хотя бы сегодня не ночевал один в пустом доме.

- Я способен постоять за себя. Если это призрак, - усмехнулся Дюбуа, - то он не может причинить мне вреда; а если живой человек, то я живо сделаю его призраком.

К вечеру погода испортилась; наступившая осень заявила о своих правах. Холодный ветер срывал мокрые листья с деревьев и швырял в окна мелкие капли дождя. Дюбуа допоздна просидел в кабинете над бумагами; но дела не шли ему на ум. Хотя он и не признался бы себе в этом, им овладевал страх. Мысль о том, что в этом кабинете свел счеты с жизнью последний граф де Монтре, теперь действовала на нервы нового владельца поместья; сознание полного одиночества в пустом и холодном доме угнетало его. Дошло до того, что, уловив краем глаза какое-то движение, он вздрогнул и дернулся к оружию, лишь в следующий момент осознав, что испугался собственной тени на стене. Дюбуа выругался. В это время налетел особенно сильный порыв ветра; стекла вздрогнули, и где-то в доме с треском распахнулась ставня. Несколько секунд Дюбуа сидел неподвижно, вслушиваясь с бьющимся сердцем в звуки ночного дома, но слышал лишь завывание ветра в трубах. Затем он встал и, с пистолетом в одной руке и фонарем в другой, отправился проверить подозрительное окно.