Аркадий Львов - Прерванный процесс

В этих условиях было бы попросту недопустимо травмировать человека, возлагая на него еще и бремя исповеди.

- Отдохните, Мак, - сочувственно произнесла Тета, - никто вас не торопит. Отдохните.

Мак не реагировал на эти слова: когда человек утомлен сверх меры, он не нуждается в благословении на отдых и, тем более, передышку. А речь шла именно о передышке, поскольку, обращаясь к Маку, докторант одновременно подала кому-то знак рукой. Мак едва ли заметил это движение, иначе появление нового лица не стало бы причиной его внезапного беспокойства.

- Оргоп-инспектор Эпсилон Кси, - назвалось новое лицо.

- Узнаете, Мак? - улыбнулась Тета.

Прямой нужды в этом вопросе не было: внезапное беспокойство Мака очень недвусмысленно свидетельствовало, что он узнал оргоп-инспектора Кси, первая встреча с которым произошла у фонтана.

- Я полагаю, узнает, - очень вежливо ответил за Мака Эпсилон Кси.

Потом оргоп-инспектор сказал, что в высшей степени приятно снова повидаться с человеком, который еще немного и раздробил бы ему шейные позвонки.

Докторант рассмеялась и погрозила пальцем:

- Кси, только, ради бога, не преувеличивайте!

- Тета, - очень спокойно возразил инспектор, - я ничуть не преувеличиваю. Теперь у меня в кабинете на самом видном месте стоит гравитатрон: он спас мне жизнь.

- Кси, - удивилась докторант, - но только что шла речь лишь о шейных позвонках!

- Не вижу противоречия, - развел руками Кси. - Когда железными пальцами дробят вам позвонки шеи, есть все основания полагать, что у вас навсегда перехватит дыхание.

Докторант расхохоталась, а Эпсилон Кси, тяжко вздыхая, сказал, что им, оргоп-инспекторам, всегда доставались одни шипы, между тем как оргоп-психологи даже с чертополоха срезают розы.

- Прекрасный образ, - восхитилась Тета, - но сильному мужчине, который располагает к тому же гравитатроном, способным пригвоздить к земле слона, не следует искать сострадания у немощной женщины. А вы как думаете, Мак?

- Мгы, мгы, - пробормотал Мак, не сводя глаз с оргоп-инспектора Кси, который в свою очередь тоже, хотя и не так явно, следил за человеком на манеже.

- Ну вот, - с торжеством произнесла докторант, - вы посрамлены, инспектор Кси!

Эпсилон опустил голову и признался, что в самом деле чувствует себя посрамленным, а затем, когда этого менее всего можно было ожидать, внезапно подался вперед и мгновенно, не давая Маку опомниться, сказал:

- Обоих парней вы швырнули с такой силой, что, ударясь о камни грота, они лишились сознания и упали в бассейн. Здесь, в воде, они должны были захлебнуться и погибнуть. Следовательно, ваша цель была убить их! Отвечайте прямо: так или не так?

Глаза Мака налились кровью, мышцы вздулись буграми, нижняя челюсть резко выдвинулась вперед, но все это были знаки бессильной ярости: никелированный барьерчик-гравитатрон не реагировал на человеческие страсти.

Эпсилон Кси улыбнулся и посоветовал Маку не тратить зря энергию: она пригодится ему в другом месте, для другого дела.

- Инспектор Кси, - строго приказала докторант, - немедленно прекратите: вы позволяете себе опережать события, ссылаясь на решения, которые еще не приняты и неизвестно, будут ли вообще приняты! Вы нарушаете основной принцип права: от следствия - к обвинению!

Это был исключительный по своей серьезности упрек, и Эпсилон Кси произнес примирительно, даже с грустью:

- Тета, вы негодуете, а ведь он и сейчас ведет себя вызывающе. Попробуйте-ка отключить гравитатрон, и тогда позиция инспектора Кси покажется вам... Что вы делаете! Оставьте, Тета, слышите, оставьте, вам говорят, он же превратит нас в форшмак!

- Эпсилон, возьмите себя в руки, возьмите себя в руки, Эпсилон, - приговаривала оргоп-психолог, понемногу, но неуклонно, отключая усилитель гравитации. - Мак вовсе не чудовище, каким вы силитесь его представить, Мак - очень спокойный, очень выдержанный человек, и он не сделает шагу, не шелохнется, пока мы не разрешим ему этого. Не сделает... не шелохнется... не сделает... не шелохнется...

Докторант с большой точностью предвосхитила поведение Мака - он не двинулся, не шевельнулся. Но удивительнее всего было другое: он даже не сделал попытки изменить свое положение!

- Мак, - Тета говорила очень твердо, но безо всякой назидательности и скрытой угрозы, - докажите инспектору Кси, что вы умеете владеть собою, как истый джентльмен, и уважаемому инспектору очень не помешало бы взять у вас дюжину уроков.

Мак покачал головой, и Эпсилон Кси, придя в себя после первого потрясения, пробормотал:

- Благодарю вас, непременно, благодарю вас.

Мак продолжал качать головой, а Тета все нахваливала его, вроде бы вознаграждая за усилия.

- Ну вот, - сказала она, - ничего страшного, Эпсилон, как видите, не произошло. И я включаю усилитель лишь для того, чтобы поберечь ваши нервы. Кстати, вам не приходило в голову, что можно бы подать прошение о внеочередном отпуске для поправки здоровья? Морские купания в Гаграх, Трапезунде, Каролина-Бугазе очень показаны при нервной и психической астениях.

Последние слова - насчет астении - были, по сути, открытой издевкой, однако инспектор Кси нашел в себе твердость отреагировать на них вполне благоразумно, то есть принять их всерьез, как если бы это был совет встревоженного друга.

- Спасибо, Тета, - тихо произнес инспектор, - я всегда дорожил вашим мнением.

Принося свою благодарность, Эпсилон смотрел почему-то не на Тету, которой она адресовалась, а на Мака, точно самое важное сейчас была не ее, а его реакция на эту благодарность, означавшую, что инспектор в самом деле признает себя не совсем здоровым. В подобном признании оргоп-инспектора содержалась определенная возможность для Мака найти оправдание своим действиям, которые, по настоянию инспектора Кси, квалифицировались как прямое, ничем не прикрытое, посягательство на права и жизнь должностного лица. Мак, однако, оставался безучастным, словно бы весь разговор докторанта с психологом вообще не имел к нему касательства, так что просто бессмысленно было выискивать в нем какие-то благоприятные для него, Мака, возможности.

- О, - спохватилась вдруг Тета, - у меня в кармане три апельсина. Давайте поделимся, Мак: мне один, вам один...

Докторанту не удалось довести до конца своего справедливого, всем поровну, распределения: когда ладони ее, на которых лежали три апельсина, оказались в достаточной от Мака близости, он мгновенно, с поразительной быстротой и точностью, снял их и немедленно, отдирая зубами кожуру, отправил один за другим в рот.

- Мак, вы торопитесь, - спокойно, будто все, что произошло, было вполне ординарно, предупредила Тета, - спешка в еде очень вредна.

Когда апельсинов не стало, Мак выжидательно уставился на Тету, однако обратиться с прямой просьбой все же не решался.