Аркадий Львов - Прерванный процесс

ЛЬВОВ АРКАДИЙ ЛЬВОВИЧ

ПРЕРВАННЫЙ ПРОЦЕСС

Фантастическая повесть

I

- Мадам, - сказал профессор Аций Вист, - вам крупно повезло. Каждый день разбиваются машины и гибнут люди, но не каждый день наша клиника может предложить своему пациенту полноценный мозг. Увы, мозг - не сердце, своими руками его не сделаешь.

- Да, - кивала Эг, - я понимаю, это - большая Удача.

- Счастье, мадам, - уточнил профессор.

- Счастье, - повторила она. - Я всегда говорила ему то же: надевай шлем, ты когда-нибудь разобьешь себе голову, а голова - не сердце, где ты возьмешь новую голову? Но он такой упрямый, такой самонадеянный, он всегда смеялся надо мной: "Куда торопиться, Эг, придет время - подумаем". Вы понимаете, профессор, подумаем, когда останемся без головы!

- Я понимаю, - сочувственно произнес Аций. - Банальная история: не закрестимся, пока гром не грянет.

- Ах, профессор, - прошептала мадам, - мужчина так странно устроен - надо, чтобы каждый день над ним гремело.

- Увы, - развел руками Аций, - с вами трудно спорить, мадам: за вас факты.

- Господи, - застонала она, - зачем мне эта правота! Мне нужно только одно - чтобы он был жив. Скажите, профессор, вы на все сто процентов уверены, что он будет жить?

- Да, - твердо ответил профессор, - все сто, мадам.

Женщина плакала, она плакала, как все люди, когда смерть, которая казалась неминуемой, вдруг проносится мимо, и тогда только по-настоящему начинаешь понимать, что такое жизнь.

- Безнаказанность делает человека глупым, - говорила она сквозь слезы. - Немножечко кары - это только помогает человеку, но судьба бывает безжалостной, и тогда удары ее уже не исправляют человека, а уничтожают его.

Аций улыбнулся:

- Как видите, мадам, судьба не всесильна: она не сумела лишить вас мужа.

Женщина вздохнула:

- Кто знает, может, это все даже к лучшему. У него был тяжелый характер. Как вы думаете, профессор, он может измениться к лучшему? Наши друзья часто удивлялись мне: откуда у меня берутся силы терпеть все его причуды. Что я могла ответить на это? Берутся - вот и все. В конце концов, мы можем только то, что можем, - не больше.

Аций Вист поклонился: он был восхищен умеренностью и рассудительностью мадам. Он даже сказал об этом вслух:

- Эг, вы - удивительная женщина.

- Профессор, можете быть откровеннее, - усмехнулась Эг, удивительно терпеливая.

Аций не возражал, перед ним сидел человек, который все понимал, и всякие уловки вежливости были здесь излишни.

Через три недели профессор выписал из клиники своего пациента-счастливчика и, прижимая руку к сердцу, извинялся перед его женой:

- Вы правы, три недели - это целая вечность, но войдите в наше положение, мадам: мозг - не почка, тремя днями здесь не обойдешься.

Эг ответила, что она все понимает, но надо иметь стальные нервы, чтобы перенести эти бесконечные испытания в ожидании лучших времен.

Аций Вист покачал головой: ничего не поделаешь, цивилизация только начинается, еще каких-нибудь двадцать лет назад люди не умели изготовлять даже такого пустякового насосика, как сердце, да что - они мочевого пузыря, этой примитивной колбы, не умели сделать своими руками!

Эг пожала плечами: в своем экскурсе профессор может зайти так далеко, что вспомнит блочные дома и каменные топоры.

- Мадам, - рассмеялся Аций, - наивность, как и мудрость, не беспредельна. Желаю всех благ. Прошу не забывать нас.

Взяв Мака под руку, осторожно, как берут больных, Эг повела его к машине.

- Мак, - сказала она, - ты еще неважно себя чувствуешь, я сама сяду за руль. Подыми, пожалуйста, стекло: с твоей стороны дует.

Мак смотрел удивленно на жену, и она объяснила ему:

- Не смотри на меня так. Тебе еще нельзя простуживаться. Если хочешь, можно включить кондиционер, но, по-моему, он сейчас просто не нужен.

Мак провел рукой по панели, нажал никелированный пупок зажигалки и, когда появился багровый пятачок, засмеялся, но так, вроде бы на голосовые связки его был наложен глушитель высоких тонов.

- Мак, - спокойно сказала мадам, - я вижу, ты ничего не забыл и ничему, не научился. Не будем вспоминать несчастных королей, которым отрубили головы, а других взамен не дали, но прошу тебя, перестань мычать, как осел. И закрой, наконец, окно.

Мак снова прижал пупок, и багрового пятачка не стало. Мак наморщил лоб, тревожно глянул на жену, хлопнул кулаком кнопку зажигалки и, едва появилось багровое сияние, опять засмеялся.

- Мак, - напомнила мадам, - я уже один раз просила тебя: прекрати свой дурацкий смех.

Мак не обращал внимания на просьбы жены: он методично хлопал кулаком по кнопке и всякий раз, когда появлялся багровый пятачок, приходил, по ее словам, в животный восторг. Потом вдруг пятачок исчез, и сколько Мак ни нажимал кнопку, появлялось только черное пятно. Он стал шарить рукой по панели, пытался отодрать золотистую рамку, обрамляющую зажигалку. Жена, покачивая головой, наблюдала всю эту нелепую возню и наконец сказала;

- Мак, ты хочешь убедить меня, что ничуть не изменился? К чему валять дурака - ты же прекрасно знаешь, что я отключила зажигалку. Меня раздражали твои дурацкие забавы, и я отключила ее. Если хочешь закурить, пожалуйста... хотя нет, профессор предупредил, что в первое время тебе не следует курить - надо щадить сосуды.

Эг вынула сигарету, нажала кнопку зажигалки, ткнула сигарету наружным концом в багровый пятачок, затем сунула ее в рот и пустила дым колечками через нос. Мак, ошеломленный, смотрел на жену, и она сказала ему:

- Прости, я понимаю, это не очень гуманно позволять себе то, в чем отказано другому, но разве тебе в самом деле станет легче, если я буду себе тоже отказывать во всем?

Захватив рукой подбородок, Мак уставился на жену, и в глазах его появился огонек, какой бывает у человека, когда гнев уже вспыхнул в нем, но еще не парализовал его рассудок. Эг ласково улыбнулась - она хотела сказать мужу, что он напрасно злится, она в самом деле жалеет его, но внезапно Мак протянул руку и вырвал у нее сигарету. Движение его было настолько стремительно, что Эг не успела даже возмутиться. Затем он сунул сигарету, точь-в-точь, как минутой раньше она, в зубы, но наружный конец сигареты, когда он потянул в себя воздух, не загорелся.

- Мак, - простонала жена, - ты обожжешь себе язык - поверни сигарету.

Мак не ответил: он прижал сигарету к багровому кружку и, когда над ней появилась белесая струйка, наклонился и торопливо сунул окурок чуть не целиком в рот.

- Мак, - зло сказала мадам, - я вижу, ты не терял попусту времени в этой дурацкой клинике! Прекрати немедленно свои фокусы и выплюнь сигарету.

Мак в упор смотрел на жену, тщательно разжевывая сигарету. Через полминуты операция была закончена. Эг спросила: "Все?" - и потребовала, чтобы он показал ей свой рот и объяснил секрет фокуса. Мак молчал, и тогда она сама открыла ему рот, заглянула туда и, наконец, полезла пальцем. Сигареты не было.